Амана, которой слуги уже успели сообщить о разыгравшейся с целителем сцене, кивнула.
— Соглашусь, на святого он не очень похож, — проговорила она. — Присматривай за ним. Держи его рядом. Быть может, со временем мы что-то поймем.
— Я так и планировал, — согласился я.
А вот интересно, подумалось мне, что ни Теаган, ни Семарес вчера не задали ни единого вопроса о Бинжи.
Хотя ситуацию с Семаресом я понять мог — говорить о моем воскрешении значило для него признать наличие еще одного чуда, еще одного доказательства его неправоты. Для душевного равновесия куда проще и легче притвориться, будто этого и не было. Кроме того, имени Бинжи при нем я, кажется, не произносил, лишь упомянул, что умер, а потом меня вернули в мир живых.
Однако с Теаганом ситуация отличалась. Он все видел собственными глазами, видел белый огонь, объявший подростка. И при этом не задал ни единого вопроса, не упомянул ни словом. Интересно, почему?
Пробраться в Обитель во второй раз оказалось уже проще. Привычней. Встретившие меня у крепостной стены искры благословения пролопотали что-то вроде: «Опять сквозь камень лезешь. Странный. Ну да что с тобой поделать⁈» — и разлетелись по своим делам.
Днем бы, конечно, оказалось сложнее, но темнело сейчас рано, людей на улицах было меньше, так что до здания, в котором должна была проходить аудиенция, я добрался без приключений.
Здание, кстати, было тем же самым, где проходила аудиенция императорского советника, и все присутствующие соблюдали тот же самый протокол.
Через некоторое время появилась Вересия. За полгода, прошедшие с нашей первой и последней встречи, она не сказать чтобы изменилась.
В зал для аудиенции она вошла одна — вероятно, никого из ее сопровождения внутрь не допустили. Вошла, остановилась на должном расстоянии от трона Таллиса, поклонилась. Подчеркнуто скромно одетая милая девушка, с невинным выражением лица…
Мне было интересно, насколько сестрице хватит выдержки, чтобы поддерживать эту иллюзию. С одной стороны, ее с раннего детства должны были учить носить маску. С другой — если бы она действительно умела хорошо это делать, то не получила бы репутацию даны со стервозным характером.
Вот прошли все необходимые церемонии представления и благопожелания. Я ждал, что сейчас Таллис перейдет к сути, но вместо того по ступеням к Вересии спустился Семарес. Подошел и остановился на расстоянии всего одного шага. Сложил руки в приветственном жесте, представился… Хм, странный отход от протокола.
На лице Вересии тоже отразилось недоумение, она растерянно посмотрела в сторону Таллиса… А мгновение спустя возмущенно вскрикнула и отшатнулась от Семареса — на ее запястье, будто из ниоткуда, появился массивный металлический браслет. И ведь я тоже не заметил, когда Семарес успел его на нее надеть.
— Да как вы смеете⁈ — маска невинной скромницы слетела с моей сестрицы за долю секунды. — Что за наглость⁈ Кем вы себя возомнили⁈
Она попыталась избавиться от браслета, но тот сел намертво, и я не видел на нем никаких защелок, не видел даже самой тонкой щели — будто бы он был цельнолитым куском металла.
— Снимите! Немедленно снимите с меня это!!! — голос Вересии поднялся до крика, но Семарес с невозмутимым видом лишь отступил от нее на несколько шагов и остановился там.
— Ну-ну, милая, не стоит волноваться, — снисходительно проговорил со своего трона Таллис. — Это лишь предосторожность. А то времена сейчас странные, люди ведут себя непредсказуемо. Да и к чему тебе доступ к магии здесь, в самом сердце Обители?
Ха, вот как выглядели блокираторы магии, о которых я прежде лишь слышал. Правда, мне говорили, что их надевают на предплечье, а не на запястье, но вряд ли от места зависит суть их действия.
Потом я подумал о том, почему Таллис отошел от обычного протокола, поскольку было ясно, что Семарес лишь выполнял приказ верховного. Возможно, причиной послужило недавнее почти фиаско с императорским советником. Тогда Таллис отступил, не став давить до конца и рисковать битвой с сильнейшим боевым магом Империи, но вряд ли ему это понравилось. Или же Теаган сообщил Таллису обо всем, что недавно вычитал в закрытой части архивов? Хотя, возможно, верховный магистр знал о магии смерти энхардцев и без него.
Вересия между тем открыла рот, явно готовая разразиться гневной тирадой, но через мгновение с видимым усилием закрыла. По ее лицу было видно, как эмоции и здравый смысл отчаянно борются, и здравый смысл все же побеждает. Да, каким бы стервозным характер ни был, кричать на главу Церкви все же не стоит.
— В блокировке моей магии нет никакой нужды, — наконец проговорила Вересия почти нормальным тоном. — Но раз таково решение верховного магистра, то я, конечно, подчинюсь.
— Разумно, — одобрительно произнес Таллис, не став уточнять, что выбора у нее вовсе нет. Потом кивнул Семаресу.
Атмосфера в зале изменилась в одно мгновение — давление ментальной магии оказалось таким сильным, что даже я, с физическим телом, спрятанным внутри каменной стены, его ощутил. Вересия пошатнулась так сильно, что упала бы, если бы один из стоявших неподалеку Достойных Братьев не метнулся вперед и ее не удержал — а потом так и остался стоять рядом, придерживая под руку. А еще я заметил, что взгляд Вересии словно подернулся дымкой, а лицо потеряло всякое выражение.
— Я прошел все барьеры, верховный магистр, — сообщил Семарес. — Вы можете задавать вопросы.
Взгляд Таллиса, брошенный на главу ордена Достойных Братьев, ясно сказал, что со своей атакой тот перестарался, и мне разом вспомнились все когда-либо услышанные предупреждения о ментальных допросах…
С другой стороны, если после сегодняшнего у Вересии малость спекутся мозги, я ведь не расстроюсь?
Нет, определенно не расстроюсь.
— До меня дошли слухи, — начал Таллис, — что ты, Вересия Энхард, готовишься создать «Стену Костей». Так ли это?
— Да, — ответила она бесцветным голосом.
То есть сестрица не подумала, что кто-то знает о ее планах, и не убрала знание об этом некромагическом заклинании из памяти. Как неосмотрительно.
Глаза Таллиса блеснули, и он наклонился вперед.
— Расскажи об этом подробно.
И Вересия заговорила, действительно очень подробно описывая работу самого заклинания, все необходимые шаги, а потом и то, что она уже успела сделать…
Тут мне вспомнились неоднократно услышанные утверждения, что главы Старших кланов практически неподсудны. Однако речь всегда шла о светском суде, а не о суде Церкви.
— Что ж, — удовлетворенно проговорил Таллис, когда она замолчала. — Сколько веревочке не виться, а конец всегда найдется. Теперь объясни, для чего тебе эта «Стена»?
— Защита от опасности.
— Какой именно?
Вересия моргнула, и в ее голосе впервые после начала допроса отразилась эмоция — тень недоумения.
— Я не знаю.
Хм, то есть она позаботилась полностью вычистить из своей памяти мое существование — и, вероятно, все обстоятельства смерти нашей бабушки, — и на этом решила остановиться? Хотя, с другой стороны, в ее памяти наверняка хранилось столько преступлений и секретов, что убрать все было просто нереально.
— Ты не знаешь причину собственных действий, — повторил Таллис. — Как любопытно. Все же подумай об этом. Почему именно «Стена Костей», а не ваша знаменитая «серая смерть»?
Вересия моргнула снова.
— «Серая смерть» бесполезна против тех, в ком течет наша кровь, — ее голос вновь полностью лишился любых оттенков — будто у куклы, которая вдруг ожила и заговорила. — А «Стена Костей» работает против всех. Вероятно, она нужна против родича.
— О. И кем же может быть этот опасный родич?
— Я не знаю, — повторила Вересия.
Я мысленно вздохнул. Если так пойдет и дальше, то сестрица быстро выдаст секрет клана, который предки хранили пятнадцать веков. А это, в свою очередь, может сильно осложнить жизнь уже мне, когда мое настоящее имя станет известно. Но как предотвратить подобное я не имел ни малейшего понятия.
— Что могло заставить тебя забыть об этом родиче? — продолжил Таллис.
— Я не знаю, — ее голос звучал монотонно и сухо.
Таллис повернулся к Семаресу.
— Еще раз проверь все барьеры. Возможно, остались скрытые. И поищи признаки демонического воздействия.
Около минуты длилось молчание. Таллис ждал, Вересия стояла неподвижно, со все тем же отсутствующим выражением лица, и только Семарес хмурился все сильнее.
— Нет, ничего, — наконец проговорил он. — Ее разум чист.
— Ладно, — недовольно сказал Таллис, — пойдем методом исключения. Что ты можешь сказать про Младшие семьи Энхард? Насколько они опасны для тебя?
— Они слабы. Я их не боюсь, — пустым голосом ответила Вересия.
— Тогда кто-то из Старшей Семьи? Что ты скажешь насчет своей сестры, Милины?
— Она мертва.
— Неужели?
— Я приказала убить ее еще три недели назад. Она мертва.
— Ты приказала убить только ее?
— Нет, вместе с семьей. Так проще.
Таллис поджал губы, еще несколько мгновений рассматривал Вересию, потом произнес:
— Дана Энхард призналась в намерении использовать некромагию, запрещенную Церковью, и в попытке убить носителя дара этера, своего племянника. Кадеш, — он повернулся к невысокому неприметному человеку в темной одежде, стоящему недалеко от подножия его трона, — сообщи об этом в Совет Старших кланов. А ты, Семарес, надень на нее второй браслет и отведи ее к братьям Вопрошающим. Пусть проведут допрос — полный допрос в соответствии с уложениями. Думаю, дана расскажет еще много интересного.
Семарес молча поклонился, сделал знак тому Достойному Брату, который все еще поддерживал Вересию под руку, и все трое направились к выходу. Вересия шла послушно, с прежним равнодушным выражением лица — было ясно, что Семарес пока не собирался убирать ментальное давление, превратившее ее в лишенную эмоций куклу.
Я проводил ее взглядом, думая о том, что всё произошло как-то слишком быстро. И, право, я не ожидал, что сестрица явится в Обитель, оставив открытыми столько опасных воспоминаний. Суд ведь, по обвинению в убийстве бабушки, она сумела пройти с легкостью.