У неё даже руки стали подрагивать. Большие сильные руки, не подходящие утончённой леди. Миссис Хант не раз при мне стыдила дочь за то, что краснеет из-за неё перед модистками.
– Мама довольна своей жизнью. Ей доставляет удовольствие даже её кривое рукоделие, а я так не могу.
– А что будет, если ты не выйдешь замуж?
– Останусь старой девой. Сначала в родительском доме, потом, если вы будете ко мне добры, кто-нибудь из братьев возьмёт меня к себе приживалкой.
Я как представила себя на её месте, у меня аж всё внутри похолодело. Одно дело быть женой, и совсем другое – жить у родственников на птичьих правах, изо дня в день слышать упрёки в свой адрес и терпеть змеиное шипение жён своих братьев.
Палка о двух концах. Выйдешь замуж – будешь мужу в рот заглядывать, не выйдешь – будешь кем-то вроде бесполезной старушки Мэгги. Вот средневековые нравы!
– Чарли, я постараюсь найти для тебя хорошего мужа, а не козла, который будет тебе всё запрещать.
– Хорошо бы, – то ли в шутку, то ли всерьёз ответила она.
Девушка вытащила из стопки рисунок, на котором я в анимешном стиле изобразила Тауриэль и Кили. Она с грустной улыбкой полюбовалась на влюблённую парочку киногероев.
– Если нравится, забирай.
– Спасибо, заберу… Ты сам их придумал?
– Не знаю, – не стала я присваивать себе лавры Толкиена и Джексона. – Может, в памяти всплыло. Читал или видел… в театре.
– А я люблю придумывать истории, – мечтательно произнесла Чарли. – Только я так стесняюсь, что даже тебе никогда об этом не говорила.
– Да ну?
– Ты знал, что я в детстве всякую чушь писала, и даже посмеивался надо мной. Но я это дело не бросила и до сих пор пишу. У меня несколько тетрадей-чистовиков. А недавно закончила первый роман.
И она стыдливо отвела глаза.
Да я обязана её поддержать, пусть её опусы и будут похожи на рукоделие миссис Хант в буквенном виде!
Договорившись о том, что утром она даст мне почитать свои рассказы, мы расстались.
Эх, не получилось нормально поболтать. Чарли, конечно, доверяет Бену, но мне-то надо разговаривать с ней как брат, а не как подружка.
Как же надоело быть другим человеком! Прикольно ненадолго примерить роль и совсем не прикольно остаться в чужом теле навсегда. Так ни с Чарли пооткровенничать, ни с Озом пофлиртовать.
В растрёпанных чувствах я погасила свет и стала в потёмках наводить порядок на кровати. Одеяло смято, подушка валяется не на положенном месте…
– Убирайся прочь, тварь!!!
Я выпрямилась от гневного окрика и огляделась по сторонам. В голове эхом проматывались эти слова, сердце бухало так сильно, что пульс болезненно давил на виски.
Никого. В комнате не было никого.
Я беспомощно села на пол, прислонившись спиной к кровати.
– Кто здесь?
Нет ответа. Только назойливый, как комариный писк, звон в ушах, и моё тяжёлое дыхание.
Тот голос. Он был мне знаком…
– Бен?
Догадка одновременно обрадовала и напугала меня. Я не угробила Бена, не отправила его душу в какое-то ужасное место. Он здесь. Со мной.
Хорошо это или плохо?
Я так долго ждала, когда Бен снова выйдет на контакт, что у меня закралась мысль о слуховых галлюцинациях. Естественно, подобное объяснение странного явления меня не устраивало. Я же явственно слышала его голос. Перепугалась, как героиня фильма ужасов, и даже умудрилась сильно обидеться. Из-за чего? А кому было бы приятно, если бы его ни за что ни про что тварью обозвали? Бедная Варежка ведь не виновата, что нечистая сила в виде кошачьей статуэтки запихнула её в чужое тело. Я тоже жертва. Маюсь в чужой семье, хожу на улицу ненакрашенная, в душе не моюсь, музыку не слушаю… И я могу жаловаться до бесконечности, мой список претензий гораздо длиннее!
Однако я его понимаю. Не думаю, что я была бы в восторге от того, что в моём теле рулит кто-то другой. Наверное, это мерзко и стрёмно… Вдруг он в курсе всех-всех моих телодвижений? А-а-а, жу-у-уть! И всё равно я ни в чём не виновата!
На следующее утро я была так издёргана, что вцепилась в рассказ Чарли как в антидепрессант. Не очень благородно с моей стороны, зато ржач над графоманскими опусами в интернете всегда поднимал мне настроение. Что тут у нас? Лав-стори с фиалковыми глазами, в которых плещется ночь?
К собственной неожиданности, я с жадностью прочитала первую страницу, затем вторую… Да это весьма годная адвенчура! И таким красочным языком написана, что невольно смакуешь каждую строчку. Короче, там один парень, некий Джо Хиггинс, приезжает погостить в поместье к приятелю, и выясняется, что этот самый приятель давным-давно помер и его призрак скитается в мрачных стенах. Отважный Джо пытается выбраться из проклятого дома, но он постоянно попадает в ловушки. А вся фигня завертелась, потому что… Не буду спойлерить.
Меня потревожили, когда я дошла до эпизода, где главный герой заходит в комнату, в которой постоянно идёт снег.
С символическим стуком в приоткрытую дверь ко мне зашла вездесущая миссис Хант. За её спиной маячил субъект с по-дурацки подкрученными усами.
– Бенни, дорогой, ты не занят?
Вообще-то занят.
Джо метнулся назад, схватился голой рукой за металлическую ручку. Ай, примёрзнет же! Ну да, вот на ней остался кровавый след…
Я нехотя отложила чтение.
– Для мамы я всегда свободен.
– Как себя чувствует наш больной? – фальшиво-бодрым тоном воскликнул мужичок с усами.
Он без приглашения вторгся в мои временные владения и, подтащив стул к кровати, плюхнулся на него.
– Вы кто?
Я села на кровати и по-девчачьи поджала пальцы ног.
– Проявление беспокойства, – сообщил незваный гость.
Лады, пусть будет «проявление беспокойства». Ему подходит.
– Это доктор Слайм, он будет тебя лечить, – с кровожадным азартом изрекла миссис Хант.
В сомнении скривив губы, я покосилась на что-то быстро записывающего в блокноте «дохтура». На фиг он мне нужен? Меня доктор Симмонс более чем устраивал, я даже приноровилась выписанные им лекарства незаметно утилизировать.
Я старалась дышать неглубоко. Трудно было понять, чем больше от него пахнет, потом или одеколоном.
– На что жалуетесь, сэр?
– На домогательства посторонних личностей.
– Общение с вымышленными инфернальными сущностями, – пробормотал доктор Слайм, шустро водя карандашом в записной книжке.
Эй-эй, я общаюсь только с Беном, и то он больше не горит желанием продолжать знакомство.
– Я же вам говорила, доктор. После падения с лошади он ничего не помнит, – простонала миссис Хант.
– Проблема может быть более серьёзной, поэтому я настаиваю на обследовании.
Испытывая гадливость, я отодвинулась от него подальше.
– Я против обследований. Категорически. Оставьте меня в покое, я вам не доверяю.
– Не стоит меня бояться. Я многих вылечил, и вы у нас скоро будете как новенький.
– Нет!
Мужик плотоядно улыбнулся.
– Для начала необходимо очистить ваше тело от вредных микроорганизмов, чтобы они не мешали восстановлению памяти. К вискам приложим пиявок, они уберут лишнюю, давящую на ослабленный мозг кровь, а регулярные холодные клизмы взбодрят кишечник. Так же пропишу для вас специальную диету и лекарства… Что вы сейчас принимаете?
– Доктор, да вы сами как будто под чем-то!
Миссис Хант почти натурально всхлипнула.
– Сыночек, не дерзи.
Да я не дерзю, а самообороняюсь. Ну не готова я ради её душевного спокойствия терпеть инквизиторские пытки.
Я выразилась предельно ясно:
– Вы мне не подходите.
– Это тревожный сигнал, когда больной отрицает свою болезнь, – заявил доктор Слайм. – В таком случае лечение необходимо проводить в клинике под неусыпным контролем, иначе желаемое улучшение так и не наступит.
– Мы согласны, доктор, – придушенным от отчаяния голосом сказала миссис Хант.
Мы?! Мы это кто? Николай Второй?
– Фигушки! – Я встала с кровати, прихватив тетрадь с рассказами Чарли. – Идите отсюда подобру-поздорову, вас наверняка заждались пациенты, которые жить не могут без ваших клизм и пиявок.
– Вы не можете отвечать за свои поступки, вы больны, – авторитетным тоном возразил доктор Слайм. – Вы ведёте себя агрессивно, а это в нашем обществе не норма. Я бы вам помимо прочего прописал покой и утренние прогулки на свежем воздухе, чтобы унять вашу активность. Рукоблудием не занимаетесь?
– Слышь, ещё одно слово, и я тебя покусаю!
– Ярко-выраженная куантропия! – Доктор с восхищением на усатом лице сделал новую пометку в записной книжке.
Чего? Это он типа олигофреном меня назвал или что?
– Ах вот так… Тогда скажите мне, что такое дефибриллятор?
Доктор уставился на меня в недоумении.
– Постараюсь на досуге посмотреть в словаре…
– Какой словарь! Вы врач и не знаете, что такое дефибриллятор! Позор!
Щёки миссис Хант стали пунцовыми, как у матрёшки.
– Не говори плохие слова, Бенни!
Я говорю плохие слова?! А то, что выдаёт доктор, разве можно озвучивать в присутствии дамы?
– Повторяю для тех, кто с утра хлебнул тормозной жидкости. Вы мне не подходите. Смотрите, что вы делаете с моей матерью, да её сейчас апоплексический удар накроет! Пока вас не было, я спокойно вспоминал каждый свой выпавший молочный зуб, а с вашим приходом у меня появилась вами же упомянутая агрессия. Может, у меня на вас аллергия?
Похоже, наш доктор был сбит с толку.
– Что такое аллергия?
– Здравствуйте! Врач не знает, что такое аллергия![3] Преступная некомпетентность! Я лучше буду следовать советам доктора Симмонса, он хотя бы лекарства с интересным эффектом прописывает.
Доктор Слайм не пожелал пополнять свой профессиональный словарный запас и ушёл, сказав миссис Хант напоследок, что за такой тяжёлый случай не возьмётся. Никто не возьмётся.
Тоби поставил лапы мне на колени и, тоненько поскуливая, заглянул в глаза. Пёсику явно не понравилось, что хозяин, вместо того чтобы продолжить прогулку, словно приклеился к скамейке. Да я вообще зверь, не человек. Знакомиться с прохожими не разрешаю, запрещаю гонять птиц и ещё покрикиваю, когда поводок натягивается, как струна.