Это не мне предложили, но любопытство взяло верх. Мы с Беном вдвоём атаковали переполненную газетницу.
– О боже, уже лето наступило, – сокрушённо пробормотал Бен.
– Радуйся, что не зима. – Я схватила издание с фотографией лорда Истона на первой странице. – «Массовое убийство повергло всех в шок».
– «Загадочное жертвоприношение в Истон-мэноре», – подхватил Бен, шурша другой газетой.
– Это старые, – равнодушно буркнул Джон, накалывая следующий кусок хлеба. – Уже неделя прошла. По-прежнему мусолят эту тему, у газетчиков просто праздник.
Прислонил вилку к каминной решётке и стал намазывать масло на первый тост.
– Ты в курсе, что там погиб Эндрю, твой дружок? – спросила я, поражённая его хладнокровием.
Он кивнул.
– Разумеется, я же умею читать. И ещё мне прислали приглашение с ангелом и черепом, на камине где-то валяется.
– На похоронах что говорили? – Бен наконец-то оторвался от чтения статей.
Братец пожал плечами и, надкусив тост, закинул голые ноги в тапках на каминную решётку.
– А я почём знаю? Я не ездил. Очень надо деньги тратить. К тому же мало ли кто там мог собраться. Убийцы те же.
Обалдеть. Его позвали на похороны друга, а он отмахнулся, как будто его пригласили в кино на мелодраму.
– Вот ты продешевил! – наигранно воскликнула я, хлопнув себя по ноге. – Убийцам ты даром не нужен. Профукал возможность пожрать на халяву и завести новые знакомства. У тебя же не так много в друзьях лордов и их родственников?
Джон аж тостом чуть не подавился.
– Бен! Убери отсюда эту грубиянку! Она мне сразу не понравилась, ещё тогда, когда я думал, что она это ты!
Я закатила глаза, как Роберт Дауни-младший на небезызвестном меме. Да, я неотёсанная путешественница во времени, пора бы уже окружающим с этим смириться.
А реакция Бена меня немало удивила.
– Варя всегда говорит с людьми так, как они этого заслуживают. Она не будет заискивать и лицемерить, лишь бы какой-то червяк почувствовал себя важной персоной.
Я думала, Джон свою чашку надкусит от злости.
– Ну вот, опять! – он метнул в брата ядовитый взгляд. – Опять напоминаешь мне, какое я ничтожество. Не надоело глумиться надо мной?
– Я всего лишь хочу, чтобы ты наконец взялся за голову и перестал влачить существование нахлебника. Этого все хотят, а ты как будто не понимаешь.
– И никогда не пойму. Вы же все мне с рождения твердите, что я тупой, – Джон стал загибать пальцы, – ленивый, грубый, неаккуратный, безответственный… – Он прервал список, как только пальцы на руке закончились. – Я пытался вам угодить, но малыш Бенни всегда был любимцем. И красив, как куколка, и считает быстрее, и рисует как Рафаэль, и родителей никогда не разочаровывает.
– Только отец говорил, что из тебя ничего путного не выйдет. Я не ставил на тебе крест, – хмуро ответил Бен.
– Ха!
Вот этого «Ха!» как раз хватило, чтобы младший брат растерял своё красноречие. Следующие мгновения в комнате раздавался лишь хруст поглощаемых тостов.
– Даже не удивлена, – нарушила я молчание. – Одному говорили, что он плохой, а другому, что он хороший. Так и получилось в итоге.
Бен тут же возразил:
– Если бы меня называли плохим, я бы сделал всё, чтобы исправиться.
– Значит, ему не хватило талантов и силы воли. Бил лапками по воде, а потом плюнул и решил плыть по течению.
Что же это делается… Я защищаю Джона, невероятно. А только что ведь бочку на него катила.
Однако парень не оценил моего благородного порыва.
– Мне ваша компания теперь нравится ещё меньше. Уходите, – не глядя на нас, он смахнул с халата крошки.
– Будь добр, удели нам ещё немножко времени. Мы пришли, чтобы узнать, что творится у родителей, – сказал Бен.
Упрашивать Джона не пришлось, он словно ждал, когда ему выпадет возможность позлорадствовать. Батюшка, как и предполагалось, рвал и метал, узнав о побеге сына. Миссис Хант все глаза выплакала, тоже предсказуемо. Зато тётя Рейчел наверняка выдохнула с облегчением: ей же заключенный, то есть любимый родственничек на фиг сдался. А сам Джон засуетился. Ещё бы! Он не желал пропустить такой цирк с конями и цыганами.
– Чую, не будет тебе ни лучшей одежды, ни перстня, ни откормленного телёнка, – нарочито весело говорил Джон, допивая остывший чай. – Но так и быть, замолвлю за тебя, младшенький, словечко, когда папочка выдохнется после первой порции брани. Никто же не виноват, что в тебя, честь и гордость фамилии, вселилась дикарка из эпохи, в которой мужчин либо поработили, либо вовсе извели. Иначе я не могу объяснить её распущенность.
Ой, ну спасибо. Прям завалил комплиментами.
Как только Джон ушёл одеваться для похода в гости, я подкралась к Бену сзади и обняла, прижавшись щекой к его спине.
– Варя…
– Я не привязываюсь, я просто хочу, чтобы ты успокоился.
– Я спокоен.
– Если бы это было правдой, ты бы сразу отправился домой и не стал бы просить поддержки у Джона. Нет, не обманывай меня. Я видела, как у тебя тряслись руки при упоминании о родителях.
– Мне… неловко, что ты это заметила.
Я закрыла глаза, наслаждаясь его теплом. Такой взрослый парень, а так переживает… Хотя понять его нетрудно. Разлука с родными оказалась неожиданной и болезненной, и, что страшнее, она омрачена сетью сверхъестественных тайн.
В подсознании всплыли пронзительные до глубины души картины. Мистер Хант, называющий прежде любимого сына дикарём и олухом, попутно оскорбляя собственную жену. Миссис Хант, без устали рыдающая всего лишь из-за того, что сына отсылают в деревню к строгой родственнице. Растерянная Чарли…
– Я боюсь отца, – вдруг прошептал Бен. – С детства. Он всегда требовал от меня больше, чем от других, потому что считал лучшим. На праздники дарил только деньги и следил, чтобы я потратил их на то, что может пригодиться в учёбе… И он так кричал на тебя, когда собирался отправить нас к тёте Рейчел.
Как тяжело это слышать от него!
– Шрамы… – Я едва удержалась, чтобы не погладить его по тому самому месту. – Это его рук дело?
– Варя, – начал было он укоризненно, но всё же решился на ответ: – Он часто порол меня в детстве. Даже больше, чем Джона, потому что его раздражало, когда идеальный сын вёл себя не так, как он хотел. А шрамы остались после колледжа. Иногда говорил, как ты, прямо и честно, вот и получал.
– Бедняжка! Как можно бить маленьких!
Бен неожиданно усмехнулся.
– Когда меня высекли в последний раз, за то что прилюдно отругал старосту, который издевался над мальчиками из младшей школы, мне было девятнадцать. Предугадывая твоё возмущение, скажу, что я не был согласен с наказанием, но трудно противостоять, когда двое держат, а третий исполняет приговор.
Я привстала на цыпочки, но не дотянулась до его плеча.
– Идиотские порядки.
– Примерно так я и выразился тогда.
А ещё некоторые говорят, что Бен зануда. Нет, он не зануда. Он рыцарь. Правда, немного невезучий.
На улице Джон поглядывал на меня с таким же неодобрительным выражением лица, как на Тоби, когда щенок рвался к нему с поцелуями. А я себя хорошо вела, не орала и пальцем ни в кого не тыкала, в отличие от особо впечатлительных прохожих. Пройдя примерно квартал, Джон схватил меня за шкирку так, что я подскочила на цыпочки, и поставил назад, подальше от себя и Бена.
– Знаешь ли, мне с тобой идти не менее стрёмно, – кинулась я в словесную атаку.
Бен взял меня под руку. К счастью, не с той стороны, где был его брат.
– Варя, мы тебя не стыдимся. Просто леди не положено идти между двумя мужчинами, это дурной тон.
– Говори за себя, – процедил сквозь зубы Джон. – Я предлагал этой упрямице взять одежду у Молли.
Чтобы по земле волочилась длинная юбка, мои плечи выскакивали из платья, а голову венчал огромный чепчик? Нет уж, сначала предложите мне хотя бы что-нибудь, подходящее по размеру. Уж лучше выглядеть как чучело, чем ещё и ощущать себя таковой.
Внезапно моё внимание привлекла будка, увешанная газетами и журналами. В мозгу щёлкнуло.
Я вывернулась из хватки Бена и, подрезая мирных пешеходов, побежала на другую сторону улицы. Только добежав до газетного киоска, поняла свою ошибку. Я больше не Бенджамин Хант, и у меня в кармане не шиллинги и пенсы, а монетка в два рубля 2014 года выпуска и смартфон.
– Господи, Варя, куда тебя понесло? – ко мне немедленно подбежал Бен.
Я жалобно посмотрела на него, как Кот в сапогах.
– У меня нет денег.
– Сэр, не давайте ничего этому мальчишке, – вдруг вклинился в наш диалог бородатый продавец. – Надоели эти оборвыши, вечно деньги клянчат и по карманам честных граждан шарятся. Тюрьму бы новую для них построили.
От такого пассажа даже я поперхнулась.
– Я не оборвыш. Я леди!
– Ага, а я королева Виктория, – не остался в долгу продавец. – Проваливай отсюда, пугало волосатое, покупателей распугаешь!
– Эта леди и есть покупатель, – с ноткой высокомерия ответил ему Бен, – но после такого обращения вряд ли она у вас что-либо купит.
Бли-и-ин. А мне очень-очень надо.
Ой. У Бена-то денег тоже нет, как я могла об этом забыть?
Подошедший Джон обвёл нас покровительственным взглядом.
– Что такое? Не можете решить, какой журнал мод нужен нашей иностранке?
– Нет, мне нужен «Бэнк мэгэзин», – от отчаяния я едва ли не стонала.
Джон театрально вздохнул и, зажав трость под мышкой, зазвенел мелочью. Навряд ли хочет сделать мне приятное. Скорее всего, старается продемонстрировать свою платёжеспособность перед попавшим в затруднительное положение братом.
Пискнув «Спасибо!», я вцепилась в заветный журнал и стала нетерпеливо его листать. Хоть бы всё получилось, хоть бы всё получилось…
Да! Мистер Кокс не обманул: на седьмой странице обнаружился оформленный готическими буквами заголовок «Чарли Хант. Дом-лабиринт».
– Да! Да! Да!!! – Наплевав на местные правила, я запрыгала на месте. – Мы сделали это!!! Мы молодцы!!!