– Сколько скажешь, – засунул руки в карманы джинсов, провожая меня взглядом.
Подошла к пассажирской двери и поднялась в салон микроавтобуса, сразу увидев немой вопрос с маминых глазах.
– Мам, Петя с нами поедет. Ему по пути. Ты же не против? – старалась не показать то, насколько взволнована.
– Н-н-не-е-ет, – ответила она.
– Хорошо, – улыбнулась и выглянула на улицу.
– Петь, – почему-то при маме не могла называть его по фамилии. – Поехали.
Я села рядом с мамой, удерживая ее за руку и массируя пальцы. А Державин поздоровавшись еще раз, сел через проход от нас.
Всю дорогу он что-то делал в смартфоне и больше ни словом, ни действием не заставил меня переживать насчет возможного маминого приступа. Но, несмотря на это, все четыре часа дороги я чувствовала его всем своим существом. Тело покалывало от его близости и горела вся левая сторона просто оттого, что его большое мускулистое тело расположилось на расстоянии вытянутой руки. Время от времени я бросала на него взгляды, проверяя, чем занят Державин. Стоило мне встретиться с ним глазами, как я усилием воли заставляла себя не отворачиваться трусливо, а делать вид, будто это в порядке вещей, вот так просто смотреть на него. А он же, как только ловил мой взгляд, каждый раз пытался вогнать меня в краску, подмигивая или странно улыбаясь. Но я боялась не его внимания, а то, как эти взгляды воспримет моя мама.
Добравшись до больницы, мажор в очередной раз удивил меня. Он самостоятельно выгрузил кресло и перенес мою родительницу в него! Я смотрела на происходящее и думала, что оказалась в какой-то параллельной вселенной. Ну не мог сам Пит Державин заниматься тем, чтобы носить совершенно чужого для него человека на руках. И когда он помог мне завезти коляску в больницу, сделал, как и обещал. Он ушел, попросив дать ему знать, когда я освобожусь.
Стоило нам начать оформляться, как все мысли о мажоре тут же выветрились. Осмотр врача и его объяснение программы, сдача анализов и заселение в палату.
Столько всего нужно было проконтролировать, что я даже не сразу поняла, почему у мамы оказалась одиночная ВИП-палата с приставленной личной сиделкой. Смотрела на улыбающуюся женщину маминого возраста, сразу же начавшую рассказывать нам о себе и своей квалификации, и вместе с первоначальным восторгом, испытанным от увиденных условий и сервиса, начала вспоминать расценки клиники, понимая, что никак не могла зарезервировать люкс. Думала о том, где и в какой момент мог случиться сбой или почему мне сделали неверную бронь. Стало тошно от того, что придется расстраивать маму. Как после увиденной роскоши я должна отправить ее в другую палату, где у них будет одна сиделка на несколько пациентов?
– Мне нужно кое-что уточнить, – вышла из палаты, пройдя к администратору.
– Простите, но произошла какая-то ошибка. Я бронировала обычную двухместную палату, а маму заселили в ВИП с личной сиделкой. Это, конечно, очень здорово, но я не смогу покрыть разницу в стоимости проживания, – во рту пересохло от волнения.
– Никакой ошибки, – улыбалась мне девушка-администратор. – Вчера по вашей брони внесли изменения и полностью оплатили проживание и услуги сиделки.
– Что? Но как такое возможно? Я ведь ничего не меняла… – смотрела на нее, лихорадочно соображая, что это, черт возьми, значит, как меня пронзило озарение.
– Возможно ли отменить оплату? – в животе дрожало, потому что я теряла контроль над ситуацией, и мне это не нравилось.
– Это невозможно, простите. Был проведен анонимный платеж, – странно смотрела на меня девушка.
– И что? Совсем никак?
– Мне очень жаль, – наверное, думала, что я умалишенная.
– Поняла, спасибо, – отошла немного в сторону.
Сердце забилось чаще, разогревая в венах кровь. Меня кинуло в жар и сдавило грудь. Достала смартфон, не с первого раза активируя дисплей и находя нужный контакт.
– Освободилась? – услышала низкий голос Державина.
– Это ты оплатил?
– Не понимаю, о чем ты, – совершенно спокойно ответил он.
– Зачем? – руки тряслись от злости и беспомощности. – Я же… Боже! Сколько я с тобой буду таким образом расплачиваться? Я же не просила!
– Маме не понравилась палата? – перебил мой поток стенаний.
– Конечно, ей понравилось! – рявкнула я в трубку.
– Я тебе говорил, что ты мне что-то должна?
– Нет, – ответы получались дергаными, но как можно оставаться спокойной после подобных новостей.
– Тогда из-за чего истерика, Нат? – впервые услышала из его уст привычное сокращение моего имени.
– То, что ты сделал это за моей спиной! В то время…
– Остальные претензии выскажешь мне лично. Я буду ждать тебя через полчаса в буфете клиники.
– Не уверена, что уже освобожусь, – ответила из вредности, прекрасно понимая, что могу уже ехать домой.
– Значит, придешь, как будешь готова.
Я не знала, как отвечать на подобное. Просто стояла и шумно дышала в трубку.
– И не пыхти так, – хмыкнул он. – А то взорвешься, – скинул вызов, заставляя смириться с тем, что теперь я еще в большем долгу перед мажором.
Глава 22
Ната
– Что с лицом? – сразу же заметил меня Державин, как только я зашла в буфет.
– А что с ним? – подошла к столику, стоящему по центру помещения, где мажор вальяжно раскинулся на стуле. Раздражало то, что он выбрал людное место, наверняка зная, что разбираться при свидетелях я не стану.
– Очень похоже, будто у тебя болит голова, – тихо посмеялся он.
– Почему это? – еще сильнее напряглась.
– У тебя брови сейчас в одну срастутся, если продолжишь так же хмуриться. Поешь? – кивнул на буфет. – Или у меня есть предложение получше.
– Петя, – в отчаянии выдохнула. – Давай остановим твой источник богатых идей.
– Не нравятся идеи? – слишком внимательно смотрел на меня, и хотелось спрятаться от его глаз.
Огляделась по сторонам, заметив заинтересованные взгляды персонала и пациентов, чувствуя, что наша пара привлекает чересчур много внимания. Пара… Боже, это даже звучит дико!
– Пойдем отсюда, – наши взоры встретились. и заглядывая в его голубые, слишком проницательные глаза, занервничала.
– Как скажешь, – с легкостью поднялся со стула, забирая кожаную куртку.
Мы молча вышли на улицу и, спустившись по ступеням, так же, не издав и звука, пошли к воротам. Чувствовать его рядом с собой, при этом не жалить друг друга и не пытаться отстаивать собственную позицию, казалось чем-то странным и каким-то чужеродным. Но вопреки своим эмоциям, я не хотела убегать от него и прятаться. И шла не спеша по больничному скверику, подмечая, что и мажор не торопится избавиться от моей компании, подстраиваясь под мой шаг.
– Как мама? – наконец спросил он.
– Хорошо, – сжала плотно губы, не зная, как снова вернуться к разговору о его самодеятельности. – Спасибо, Петя… – все же не удержалась, выдавливая из себя, с трудом подавляя желание снова накинуться на него с обвинениями.
Маме и правда так лучше. У нее круглосуточный квалифицированный уход, и в одиночной палате гораздо удобнее.
– Не за что, – смотрел прямо перед собой, слегка нахмурившись.
– Зачем тебе это? – не выдержала, спросив.
– Что – это? – взглянул на меня.
– Помогать мне. Ведь не было у тебя никаких дел здесь, верно? – ощутила волнение. Не хотелось чувствовать себя глупо. И почему я, собственно, решила, будто он и правда ввязался в это все из-за меня. Такие как Державин любят совершенно других девочек, беззаботных, раскрепощенных, с пухлыми губами, длинными ресницами, короткими юбками и низкими моральными принципами. И я, вот такая как есть, шуганая, язвительная, с больной мамой и борьбой за выживание, совсем не подходила его веселому образу жизни.
– Просто хотел провести с тобой время, – пожал он плечами, а затем посмотрел на меня, вгоняя в краску.
– Но… – хотела возразить.
– Прошу, молчи, – остановился он, вглядываясь мне в глаза. – У тебя сегодня свободный день. Пары ты прогуляла, на работу спешить не нужно и бежать домой, чтобы заботиться о маме, тоже. Так можешь ты позволить себе хотя бы раз пожить для себя?
– Как это для себя? – с трудом доходили до меня его слова.
– Что ты любишь делать, Ната?
Заметив, что я по-прежнему смотрела на него как неопознанный летающий объект, вскинул лицо к небу, шумно втягивая воздух, а затем вновь вернул внимание ко мне.
– Хорошо, не так. Чем бы ты хотела заняться в свободное время? У тебя же наверняка есть какие-то желания, мечты? – вглядывался мне в глаза, будто надеясь отыскать в них ответ, а у меня внутри все трепетало от его взгляда или от вопроса, не могла понять.
И тут впервые за долгие годы я задумалась на тему, а что, собственно, я хочу? Что мне нужно? И не находила ответа.
– То, что я хочу, вряд ли ты сможешь мне дать, – шумно выдохнула, усмехнувшись.
– А ты озвучь, и вдруг мой ответ тебя удивит.
– Нет, Петь. Не нравится мне эта игра в золотую рыбку. Ничего не бывает просто так. Поверь, я это знаю не понаслышке. И вот эти чрезмерные старания, дружелюбность и внимание, выросшие на пустом месте, – замерла, опуская взгляд к его белоснежным кроссовкам, а затем посмотрела на мои повидавшие виды кеды, в очередной раз ощутив пропасть между нами. – Что-то происходит, и мне это не нравится.
– Да почему ты так решила? – воскликнул Державин.
– Потому что мы не в сказке про волшебного джинна и тем более не в сказке про Золушку. Не бывает прекрасных принцев, способных разглядеть в замухрышках красавицу. Ведь вряд ли ты нянчишься со мной из-за богатого внутреннего мира, – во рту выступила горечь, и внезапно промелькнула мысль, подсвечивающая всю эту ситуацию совершенно с другой стороны. – Знаешь, мне даже кажется, что ты поспорил на меня. Вот только зачем так напрягаться ради спора? – вскинула глаза наверх.
Петя сосредоточенно смотрел на меня. Линия челюсти напряглась и дернулся кадык. Между нами повисла та самая отвратительная пауза, за время которой успеваешь придумать десятки самых страшных сценариев. И самым кошмарным для меня было осознание, что, возможно, я попала в цель.