– Странно это как-то, – ощущала вину за то, что пока мама находилась в больнице, я занималась глупостями и чуть было не совершила самый необдуманный поступок в своей жизни.
Но, несмотря на то, что я осознавала все возможные последствия, чувствовала досаду от того, что нам помешали. После того как расстались с Петей, я всю ночь промучилась, не смыкая глаз и думая о несостоявшейся близости. В одно мгновение огорчалась, а в другое испытывала облегчение, что отвело. И ничего не могла с собой поделать, так сильно хотела оказаться рядом с блондином.
– Вс-се-о-о-о хо-хр-ро-шо. Н-не с-ск-ку-у-уч-ч-чай.
– Люблю тебя, мамуль, – отправила в камеру воздушный поцелуй.
– И-и-и я-а-а! – ответила она и я скинула вызов, уставившись в потолок.
Чем бы я ни занималась, все мои мысли находились рядом с Державиным. Вопреки здравому смыслу я только и думала о том, где он, с кем он, думает ли обо мне, и так ли он болен мной, как и я им?
Если еще день назад меня пугало собственное состояние. То стоило его принять, и оно стало мне нравиться. Я находилась в приятном возбуждении. Мое сердце выдавало в груди такие пируэты, когда я думала о блондине, его поцелуях и объятиях, что, казалось, просто остановится, не выдержав перегрузки. Легкие распирало от переизбытка кислорода, и все равно мне будто не хватало воздуха.
Трогала свои губы, чувствуя все еще на них Петин вкус, и снова погружалась в какую-то неведомую до этого эйфорию и волнение. И если мне настолько хорошо только от поцелуев, то что должно произойти, шагни мы дальше?
В стремлении хоть как-то отвлечься погрузилась в уборку, но каждый раз вздрагивала, когда мне приходили сообщения на телефон. Не реагировала на них, не желая разговаривать ни с кем, кроме как с мамы и Державиным. И поскольку с родительницей мы уже созванивались, то я ждала вестей от блондина.
Я нервничала, думая, что он передумал со мной связываться и больше не позвонит. И чтобы как-то успокоить свои воспаленные нервы, вспоминала наш разговор в машине.
Петя сказал, что будет ждать, сколько потребуется.
Его словам ведь можно верить, или я выдумала себе образ благородного мажора?
В конце концов я так себя накрутила, что готова была расплакаться. И когда пришло очередное сообщение, намеренно настраивала себя увидеть совершенно другое имя на дисплее. Но когда высветилась фамилия блондина, то я трясущимися руками открыла мессенджер, расплываясь в улыбке:
Державин: Чем занимаешься?
Щеки вспыхнули и губы растянулись в улыбке.
Ничем особенным.
Тут же набрала ответ и только потом вспомнила советы сестры, что парням нельзя отвечать молниеносно. Они тогда якобы думают, что ты только и ждешь момента, когда они напишут. И нужно изображать недоступность.
Какая, к черту, недоступность, когда все мое существо только и ждало возможности поговорить с ним, узнать его новости и мысли.
А ты?
Отправила следом, спохватившись, что не поинтересовалась сразу.
Державин: Встретил маму.
Здорово! Должно быть, ты очень рад ее увидеть?
Державин: Да… На самом деле все время думаю о тебе.
Дважды прочитала последнее сообщение, прикусив губу, сдерживала улыбку.
Державин: Скучаю пиздецки.
Державин: Скажи, что я не один в этом?
И я практически закричала в голос, выпрямляясь в кресле и набирая в легкие побольше воздуха.
Боже, нет! Конечно, ты не один в этом! Я уже по уши там и даже выше! По самую крышечку.
Я тоже скучаю…
Отправила лишь это. А сама ликовала так сильно, что, кажется, еще немного, и меня разорвало бы на части от счастья.
Державин: Пришли селфи. Хочу любоваться тобой.
Селфи?
Нет, к такому я точно не готова. Да и вид после уборки у меня не очень привлекательный.
Я сейчас не в форме.
Державин: Мотылек, не ломайся. Ты не можешь быть не в форме. Такое невозможно.
Меня пугало то, как легко мог уговорить меня на что угодно. Но в то же время хотелось пойти у него на поводу и сделать так, чтобы у него было хоть какое-то напоминание обо мне.
Уселась удобнее в кресле и поймав наиболее удачный ракурс, сделала несколько снимков. Выбрала самый удачный вариант и отправила Петру.
Державин: “Эмоджи с глазами сердечками”.
Державин: Блядь, какая ты охуенная. Моя секси девочка. Не верю,что ты существуешь.
Щеки залило краской и по венам растеклось тепло. Ну почему он такой? Зачем говорил все эти вгоняющие в краску слова?
Державин: Не выдержу до завтра. Приеду через два часа.
А как же мама?
Испуганно напечатала ответ.
Державин: Жди!!!
Ответил он, отправив следом кучу сердечек, оставив меня с обезумевшим от волнения сердцем и четким осознанием того, что сегодня нам никто не помешает.
Глава 39
Ната
Как на иголках, металась из одной части квартиры в другую, дожидаясь того самого момента, когда экран моего смартфона вновь оживет и я увижу имя человека, которого ждала с замиранием сердца.
Сразу после того, как привела себя в порядок, попыталась отвлечься на что-то. Но ни чтение конспектов, ни листание ленты в соцсетях, ни даже наш с мамой любимый романтический фильм про высокомерную богачку, выпавшую за борт яхты и потерявшую память, чем воспользовался озлобленный плотник, не смогли отвлечь меня от мучительного ожидания.
Время тянулось как резина, и когда наконец-то на телефон пришло сообщение:
Державин: Выходи.
Я на негнущихся ногах пошла к двери, натягивая черное пальто, оставшееся от старшей сестры, и вышла в подъезд.
Сердце колотилось как обезумевшее, зная, что сегодня все случится, и самое пугающее, это то, что я не только боялась этого события, но и одновременно с этим предвкушала.
Увидела желтый автомобиль и стоящего рядом парня в белой футболке и светлых джинсах. Казалось, что за сутки он стал еще более неотразимым, чем я его запомнила. Прикусила нижнюю губу, чтобы не расплыться в улыбке, и подошла к пассажирской двери, распахнутой для меня и придерживаемой блондином.
– Привет, – поздоровался с придыханием, осматривая мое лицо и задержав внимание на губах, прижался к ним своим ртом.
Прикрыла глаза, отвечая на пропитанный нежностью поцелуй. Растворяясь в вкусе Петра. Все мое существо встрепенулось ему навстречу. Петя не торопился, смакуя меня, посасывая нижнюю губу и снова вторгаясь в мой рот языком.
Держалась за дверь автомобиля, отделяющую нас друг от друга, и казалось, что земля уходит из под ног и вот-вот я просто упаду от переизбытка чувств. И когда Державин оторвался от меня, посмотрев осоловевшим взглядом, я с трудом понимала, где нахожусь и кто я вообще.
– Не понимаю, как я раньше жил без этого, – чмокнул в губы и, придерживая дверь, подал мне руку, чтобы мне удобнее было сесть в салон автомобиля.
– Чего этого? – придя в себя и заметив соседей, прогуливающихся неподалеку, побагровела, прячась скорее в машине. Когда дверь за мной закрылась, облегченно выдохнула.
– Твоих поцелуев. Тебя, – спокойно ответил он, рассматривая меня. – Что-то случилось? – мгновенно заметил мое состояние Державин, севший на водительское сиденье.
– Ничего… – прокашлялась, прочищая горло. – Соседи видели нас.
– Это проблема? – улыбнулся Петя, и я тут же забыла обо всем, любуясь им. – М, Мотылек? – вывел меня из транса.
– Не люблю быть напоказ. Не хочу сплетен.
– Тебе ли не все равно? – искренне удивился Державин. – Ты уже взрослая девочка, можешь позволить себе вести себя так, как хочется…
– Ты не понимаешь… – самое время объяснить бы истоки моего поведения, но совершенно не хотелось омрачать драгоценные минуты вместе. – Не бери в голову. Куда мы поедем? – смотрела, как он выруливает со двора, отодвинув все ненужные мысли в сторону, трепеща перед неизведанным.
– Туда, где нам точно никто не помешает, – улыбнулся он, окончательно выбивая из меня дух.
Час дороги пролетел как один миг. Мне так и хотелось ехать с ним в машине, никогда не останавливаясь. Мимо пролетали дома и деревья, пока не сменились только на защитную лесополосу. Алое солнце клонилось к линии горизонта, окрашивая все в багровые лучи, и я с каким-то детским восторгом наблюдала за этой картиной.
Мне хотелось о стольком расспросить Державина, о стольком узнать, но все мои расспросы застряли в горле, не решаясь спугнуть волшебство момента.
Когда Петя заехал в коттеджный поселок и въехал в ворота шикарного особняка, я напряглась.
– Чей это дом? – с подозрением осматривала высокие окна во всю стену.
– Остался от деда, – следил за моей реакцией Петя.
– Здесь никто не живет? – удивленно посмотрела на него.
– Нет. Ника не может здесь находиться после смерти деда, но и продать не имеет права, потому что его половина принадлежит мне, – в его словах я слышала горечь потери, которая так сильно напоминала мою собственную.
– Мне очень жаль… – установила зрительный контакт с Державиным, стараясь прочувствовать его эмоции.
– Почему? – удивился он.
– Терять близких очень тяжело…
– Это было давно, – попытался отмахнуться от меня Петя.
– У потери не может быть срока давности…
– Ты… – внезапно его взгляд потемнел, а выражение лица стало серьезным. – Потеряла кого-то?
– Не сегодня, Петь, – помотала головой, опуская глаза. Знала, что стоит мне вскрыть этот нарыв, ни о каком волшебстве даже думать не смогу. – Я расскажу, но в другой раз, – снова посмотрела на него. – А теперь покажи мне дом, – улыбнулась, стараясь подавить волнение.
– Уверена? – внимательно следил за моими реакциями.
– Да, – кивнула, зажимая вспотевшие ладошки в кулаки. – Уверена!
– Хорошо, – спокойно ответил он, но по тяжело вздымающейся груди я видела, он так же взволнован, как и я. – Идем, – открыл он дверь и, обогнув машину, открыл и мою. Стоило выйти из машины, как он поймал мои губы, прижимая меня к себе, упираясь в живот каменной эрекцией. – Ты только скажи, если передумаешь, – говорил между поцелуями.