– Ах, – выдохнула, забыв, насколько чувствительна моя грудь и как это приятно.
Зарылась пальцами в волосы Петра, отдаваясь его ласкам. Державин спустил и вторую чашечку, полностью высвобождая грудь, лаская ее руками и ртом. Между ног все налилось желанием, мне не терпелось наконец-то ощутить его в себе, и в то же время мне было страшно, что разочарую его.
Сколько женщин у него было? Опытных, на все готовых. И после них чем я могла его удивить?
Отодвинула эти мысли в сторону, стараясь сосредоточиться на ощущениях, на моменте. Сегодня наша ночь. А то, что было до этого мига, и то, что будет позже, неважно.
Петя просунул руки мне под спину, расстегивая застежку лифчика и откидывая его в сторону. Поцеловал в губы, расстегивая пуговицу на моих джинсах и молнию. Сел, стягивая с меня деним. Лежала перед ним в одних трусиках, краснея и смущаясь. Он окинул меня голодным взглядом.
– Ты охуенная, Нат, – наклонился, втягивая в рот по очереди соски, опускаясь губами к животу, целуя кожу на пупком.
У меня перехватывало дыхание от того, что он делал. Живот подрагивал, как только мягкий рот опускался на новое место. Щетина на щеках слегка царапала, но все вместе это вызывало взрыв эмоций. Петя поцеловал мой лобок через трусики, подцепляя их за резинку и стягивая с меня.
Щеки вспыхнули, когда я осталась обнажена перед ним. Попыталась прикрыться руками, но Петя развел их в стороны.
– Хочу смотреть на тебя, – проговорил он. – И ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя съесть, – закинул мои ноги себе на плечи и раздвинул складочки, рассматривая.
– Не надо, пожалуйста, – закрыла лицо руками от стыда.
– Надо, малыш, – лег он удобнее и впился ртом в мои влажные губки ртом.
Глава 95
Ната
– Петя… – прошептала, прикрыв ладонями глаза, когда он всосал складки, проникая между ними языком в самую сердцевину.
Он целовал меня взасос между ног, всасываясь нижние губы и языком вторгаясь в мое лоно.
Все посторонние мысли буквально вылетели из головы, оставляя лишь невнятную кашу и желание кричать:
– Да! Да! Еще!
Ёрзала, когда он втянул в рот клитор, вылизывая его языком и заставляя извиваться в поисках той самой разрядки.
Меня трясло и выгибало, а когда Державин ввел в меня палец, то я, кажется, даже кричала, содрогаясь в оргазме.
Петя поднялся вверх, отыскав мой рот и влажно целуя. Я чувствовала свой вкус на его губах, с жадностью облизывала его рот в ответ, прикусывая губы и сосала язык.
Почувствовала, как гладкая головка уперлась во вход в лоно и Петя медленно начал меня заполнять.
– Блядь, Наташа! – рычал он протискиваясь. – Какая ты влажная и узкая, малыш!
Я задержала дыхание, ощущая боль. Распахнула глаза, глубоко дыша через нос. Когда Петя вошел до упора и замер, целуя лицо и шею, и снова ловил губы, казалось, что он разорвет меня, так отвыкла я от ощущений его внутри себя.
Вцепилась в Петины плечи, привыкая к наполненности и проживая этот момент единения. Мы стали одним целым. Заглядывала в голубые глаза, казалось, что не было между нами долгих восьми лет и мы по-прежнему те самые Петя и Наташа, которые не смогли справиться с нереальной тягой и увязли друг в друге как в трясине, откуда выбраться уже нет возможности.
Когда Державин начал двигаться во мне, выдохнула. К боли примешалось удовольствие. Петя посмотрел мне в глаза пристально, так, будто в душу мне заглядывал, и сердце сжималось от той массы чувств, что я испытывала к нему в ответ.
Каждая клеточка тела реагировала на него, с каждым новым движением его бедер, с каждым новым поцелуем и лаской меня все больше накрывало чем-то необъятным, неконтролируемым, тем, что казалось сильнее меня и его по отдельности. И только вместе мы способны справиться с этой неконтролируемой силой.
– Ната, малыш, – целовал меня жадно, и поцелуй только сильнее распалял наш взаимный голод.
Я подмахивала бедрами ему навстречу, желая ощутить его как можно глубже.
Петя втянул в рот сосок, стимулируя и заставляя все чувствовать острее.
Мне хотелось раствориться в нем. Стать настолько ближе, насколько это возможно.
– Любимая девочка, – шептал он.
И эти слова, губы. руки, твердый орган, натирающий ту самую точку внутри лона, все это сводило с ума, заставляя забыться и поверить, что у нас есть будущее и на этот раз обязательно все получится.
Державин закинул одну мою ногу себе на плечо, двигая чаще бедрами и вонзаясь в меня резко и глубоко. На лбу выступили бисеринки пота, а взгляд стал каким-то темным, диким. Он больше не нежничал. Сминал мое тело, целовал страстно и глубоко в погоне за нашим взаимным удовольствием.
Живот окаменел, и я оторвала плечи от кровати, содрогаясь в оргазме и разлетаясь на тысячи осколков. В глазах потемнело и мерцали звезды. И темнота эта оказалась со вкусом поцелуя Пети.
Он сделал еще несколько движений бедрами, покинув лоно и изливаясь горячей спермой мне на живот.
Прижался лбом к моему, тяжело дыша, а затем поцеловал. Медленно, тягуче. Поднял с пола свою футболку и, вытерев мне живот, подхватил меня и рывком поменял нас местами, устроив меня у себя на груди.
Несколько мгновений мы лежали молча. Я отходила от случившегося, стараясь не думать о том, что будет дальше.
– Я так рад, что ты поехала со мной, – прошептал он.
– Ты сделал все, чтобы это случилось, – втягивала носом его запах, перемешанный с нашим общим ароматом и запахом секса.
– Это мой самый счастливый день за долгие годы, – говорил он, а мне было стыдно признаться, что я чувствовала все то же самое.
В это мгновение, в его объятиях, когда по телу растеклась нега, я понимала, что не помнила себя счастливее. И так хотелось, чтобы этот вечер и ночь не кончались.
– Да ладно, Державин, – улыбнулась я. – Ты, наверное всем так говоришь. Иначе почему за тобой таскаются девушки толпами.
– Дурочка, – слышала улыбку в его голосе, и он еще сильнее прижал меня к себе.
– Никому никогда не говорил такого. Потому что чувствовал только с тобой.
И я поверила ему. Столько трепета и нежности в его прикосновениях, что невозможно такое сыграть.
– Тебе, наверное, все поклонники твои такое говорят? – внезапно спросил он, и мне послышалась ревность в его голосе.
– Нет никаких поклонников, – чувствовала, как покраснело лицо и все тело. – И не было, – призналась в том, что собиралась оставить в тайне.
– То есть как? – Петя чуть отпрянул от меня, чтобы посмотреть мне в глаза. – Неужели ты ни с кем не встречалась на протяжении всего этого времени? – он был в смятении, а мне вдруг стало стыдно, что я так и не смогла жить полноценно и не построила ни с кем отношений, в то время как вокруг Державина кипели страсти.
– Так получилось, – отвела взгляд в сторону, не жаля отвечать.
Несколько мгновений Петя молчал, а затем поднял мое лицо на себя и впился мне в губы, целуя осторожно и трепетно.
– Ната, – выдохнул он. – Ты не представляешь, что это для меня значит!
– Очередной повод для гордости? – хмыкнула, пряча свою уязвимость за колючками.
– И это тоже, не буду скрывать.
Во рту разлилась горечь, и я опустила взор.
– Но ты не представляешь каково это осознавать, что ты была, есть и будешь всецело моя. У меня от одной мысли об этом распирает так сильно в груди, что хочется кричать о том, как сильно я тебя люблю.
– Любишь? – вздрогнула как от удара током, встретившись с ним взглядом.
– Всегда любил только тебя, – смотрел на меня серьезно. И я не увидела во взгляде ни намека на веселость.
Я молчала, не решаясь ответить тем же, а он и не ждал ответа. Снова поцеловал меня.
– Боюсь проснуться, – шептал он.
– Разве ты спишь?
– Похоже на то, – улыбался он. – И если это сон, то пусть он длится вечность.
А потом мы снова любили друг друга. Всю ночь напролет. И я надеялась, что утро никогда не наступит.
Но оно вторглось в наш хрупкий мирок, и меня накрыло отчаянием неизбежности того, что должно случиться, омрачая последние совместные часы.
Глава 96
Пётр
– Мне пора, – Мотылек положила руку на дверцу, уже собираясь нажать ручку и выйти.
– Стой! – положил ладонь ей на затылок и притянул к себе, впиваясь в сладкий рот, опухший от поцелуев.
Целовал и не мог насытиться. Мне было мало ночи. Мало продолжения утром, мало ее. И всегда будет мало.
Чувствовал тонкие пальцы у себя на шее, и хотелось, чтобы они снова царапали мою кожу, впивались в плечи, и гладили без остановки.
– Петь, я опоздаю, – отстранилась Ната, смотря на меня осоловелым взглядом и облизывая губы, тем самым добивая меня.
– Блядь, Наташ. У меня и так не падает рядом с тобой, а если ты будешь продолжать облизывать губы, то, боюсь, с работы нам придется уволиться.
Она как-то резко побледнела, опуская взгляд.
– Прости, – и снова я ощутил этот внезапный холод и пропасть, что она воздвигла между нами.
Прошлой ночью этого не было. Она отпустила себя, показав наконец-то мне свои искренние чувства. И я не хотел, чтобы она снова отдалялась.
– Да ладно, малыш, – улыбнулся, опустив руку с ее затылка на шею и осторожно сжимая ее, довольно отмечая, как закатываются в удовольствии глаза Молениной.
– Пойду, – снова произнесла она, нажимая на ручку.
Еще не готовый к тому, чтобы ее отпустить, выбежал из тачки, обегая ее и открыв ее дверь, поймал Натку за руку и снова прижал ее к дверце машины, всасывая нежные губки, которых мне всегда будет мало.
Положил руки ей на талию и вел ими вверх, сжимая сочную грудь, и ниже к бедрам, не упуская возможности смять упругие ягодицы.
Наташа не пыталась меня оттолкнуть и не твердила, что ей пора. Она обняла меня за шею и вжалась грудью в мой торс, сплетаясь со мной языками и обмениваясь вкусами так, что член еще сильнее заныл, упираясь натертой головкой в ширинку. Мне оставалось только выть от того, как сильно хотел ее. Мою. Одну. Единственную.