— У тебя учения скоро, командировка на совет к эриданам, — продолжаю рассказывать, — ты улетишь, а я буду ждать тебя не в платье, а в рабочем комбинезоне. Ждать и думать.
— Хорошо, — соглашается Наилий, — если ты так хочешь, не будем пока ничего менять, но зачем виликусом? У меня, кроме особняка, две резиденции — выбирай любую. Маску не придется носить, уборкой заниматься, ходить в общий умывальник с рядовыми.
Теперь он нервно вздрагивает и сжимает руки в кулаки. Давно должен был сказать, что идея остаться мужчиной бредовая, но молчит. Обещал не прикасаться и не сможет — не будет соблазна.
— Нет, — качаю головой, — резиденции далеко. Там пусто, тихо и мертво. А здесь ты, хоть и спрятанный за обращением Ваше Превосходство.
Хорошо помню взорвавшуюся горную резиденцию. С ума бы там сошла одна точно. А здесь мудрецы и анкета. Будущая тройка, наконец, и Великая Идея. Мотылька больше нет, но есть рядовой Тиберий, который сдаст любой тест и подтвердит, что он мудрец. Лично я перед Поэтессой, Эмпатом и Избирателем показаться не смогу, но живой Тиберий — не мертвая Дэлия. Он сможет звонить, вести переписку и выдавать тезисы теорий. А большего мудрецу и не нужно.
— Время не лечит, — говорю, глядя на генерала, — но дает шанс. — Хорошо, — повторяет Наилий и достает из кармана гаджет, похожий на мыльницу, — я тоже буду думать, пока ты носишь комбинезон. Планшет рядовому не положен, но про бипер в Инструкции не слова. — Генерал осторожно кладет мне на колени устройство с экраном и рядом тонких кнопок, едва помещающихся под ним на узкой полоске корпуса. — Устаревшая технология, передающая текстовые сообщения по каналам радиосвязи. Здесь и приемник, и передатчик. Захочешь меня увидеть — просто напиши сообщение и отправь. Я придумаю, где встретиться. Последние слова он произносит уже совсем тихо. Я прячу бипер в карман и благодарю. Наилий сдержанно кивает в ответ.
— Не трогай плющ, считай, что я отменил наряд. Мне нужно идти.
Тянется, чтобы взять за руку, но в последний момент останавливается. Уходит, не оборачиваясь, оставив меня думать, что я только что натворила.
Глава 11. Земляника
Думать не получается. Любая мысль кажется бредовой и неправильной. Словно я собираю мозаику из фрагментов, не зная, что должно получиться в итоге. Я хочу остаться с Наилием, но только с ним. Без демонов.
«Может быть, генерал одержим духами?», — спрашиваю Инсума и в ответ слышу тишину.
«Врать он не хочет, а сказать правду не может», — Юрао вступается за свергнутого императора.
То ругаются, то прикрывают друг друга. Те еще советники и помощники.
«Ты сама должна решить», — подает голос Инсум.
Оставили меня одну. Подвели к краю пропасти и говорят, что сама должна решить: прыгать или нет.
«Не драматизируй, — ворчит Инсум, — взяла время на раздумья, так не трать его на жалость к себе».
«Хорошо не буду».
Жесткая в беседке скамейка, не дает расслабиться и раскиснуть, сидеть можно только прямо и вытянув спину. Мужчины учатся держать осанку с восьмого цикла, стоя на построении во дворе училища. Нельзя плакать, жаловаться на боль, пропускать занятия и тренировки. Я не жила в казарме, но раз решила остаться в комбинезоне, то нужно соответствовать. Надеваю мокрую от слез маску, и прикосновение холодной ткани к пылающим щекам успокаивает. Раз плющ обрывать не нужно, то стоит заняться чем-то еще.
Брожу по территории особняка, разыскивая Трура. Помню, что говорил про сад у западного крыла, но среди вишневых деревьев пусто. Теряюсь среди зелени, от листьев и веток рябит в глазах, не помогает то, что гуляла здесь раньше с Наилием. Мы шли строго по дорожкам, а виликус мог подстригать кусты или поливать саженцы где угодно. Упрямо дохожу до края сада и ныряю под крону деревьев. Первым чувствую сладкий аромат земляники и только потом замечаю плантацию. Ровные ряды округлых кустов, усыпанных алыми ягодами. Трур, стоя на коленях, собирает их в ведро.
— Тиберий, ты уже закончил с плющом? — окликает он меня. — Поможешь?
Любая просьба старшего по званию или должности — приказ, и исполняться он должен автоматически. Привычка, возникающая у солдат не за один цикл. А у меня ее нет. Теперь придется думать над каждым шагом, взвешивать каждое слово. Цена маскировки, которую я согласилась заплатить.
— Конечно, — бормочу в ответ и устраиваюсь рядом.
Крупная уродилась земляника, сочные треугольные ягоды оттягивают петли стеблей до земли. Десерт к не слишком плотному обеду, но я не решусь съесть его без разрешения. Интересно, для кого Трур собирает ягоду? В меню столовой ее не было ни разу. Обитатели второго этажа едят то, что готовят сами, а продукты получают на складе продовольственного довольствия. Длинный список из овощей, фруктов, мяса, круп называется коротким словом — паек. Наилий рассказывал, что чем выше должность, тем разнообразнее и объемнее паек. Генеральского хватает, чтобы накормить весь особняк. А здесь земляника…
— Ешь, не стесняйся, — улыбается Трур.
— А можно? — глупый вопрос вырывается сам собой, но виликус терпеливо отвечает:
— Тиберий, это просто ягода. Она растет, зреет и ей наплевать считает ее кто-то своей или нет. Ты же не спрашиваешь разрешения дышать воздухом.
— Воздухом нет, но раз земляника за оградой особняка, разве она не принадлежит генералу?
Выпаливаю вопрос и жду реакции, а Трур прячет лукавую улыбку. Старший среди безликих и безмолвных теней, единственный, кто здесь на протезах. Я не знаю причин, почему Трур захотел служить в особняке, но неужели не нашлось другой должности, где не важно, стоишь ли ты не своих ногах или на протезах?
— Генералу здесь принадлежит разве что посох, — вполголоса отвечает виликус. — Один. Именно тот, которым он убил предшественника в поединке. Все остальное он получил, как довольствие и привилегию. Распоряжается он всем, пока жив. Когда Наилия убьют в поединке, то в саркофаг положат все тот же посох и больше ничего. Даже детям будет нечего оставить, кроме памяти об отце.
Роняю ягоды на землю, промахиваясь мимо ведра. Хочу возразить и останавливаюсь. Как бы странно ни звучала правда, но так и есть на самом деле. Ничего с собой забрать в бездну нельзя, а лучший воин остается лучшим только, пока жив. Победитель в поединке получает все: сектор, звание, второе имя, голос на Совете, особняк, воздушный катер, паек, проблемы, ответственность, бессонницу, видеокамеры в спальне. Наилию не принадлежит даже он сам. Один из двенадцати понастоящему нищих цзы’дарийцев на планете.
— И кто же тогда ест землянику?
— Я, — усмехается Трур. — Майор Рэм ее любит, капитана Прима нужно угостить, лейтенанта Тиса. Он связист, ты не видел его еще. Бойцам в охране отнести, чтобы смена слаще показалась. Ешь ягоду, не смотри на нее.
Срываю с куста землянику и жую, почти не чувствуя вкуса. А я считала свой дом с толпой родственниц и подруг матери неподходящим для нормальной жизни местом. Пряталась в кладовке и вздрагивала, в сотый раз за день услышав, как выкрикивают мое имя. Опять что-то не сделала или положила не туда, куда нужно. Психиатрическую клинику домом тем более не назвать. И вот теперь в особняке я — случайный гость, так же как тот, кого считают хозяином.
— Странно очень. Правитель всем управляет и ничем не владеет. Такое, наверное, только у нас, — съедаю еще одну ягоду и снова начинаю собирать ее в ведро. — А ты летал в космос, Трур? Видел другие планеты?
Старший виликус мрачнеет, а я запоздало понимаю, что ноги он мог потерять в бою, и теперь не очень приятно об этом вспоминать. Думаю, как перевести разговор на другую тему, но Трур отвечает:
— Почти на всех обитаемых планетах был в нашем секторе галактики, но чаще на Эридане. У них правит король, а власть передается по наследству. Не скажу, что так лучше. Как раз после смерти последнего монарха его дети никак не могли поделить престол. Я еще снайпером был, когда Георг Великолепный погиб на охоте.
Виликус садится на землю, аккуратно складывает под себя ноги и продолжает рассказывать. Чем дальше уходит в воспоминания, тем глубже пролегает складка на переносице.
— И сначала вроде нормально все было. По Договору мы охраняли Оларса. Старшего брата, получившего престол. Патрулировали дворец, обеспечивали королевскую семью телохранителями и даже привезли с Дарии бронированный автомобиль. Но потом командование вдруг срочно объявило усиление. Вместо дозорных набрали боевые группы с бронетехникой, авиацией, разведкой, поддержкой. Созвали снайперов, меня с увольнительной выдернули и погнали на Эридан.
Слушаю и собираю ягоду, стараясь далеко от Трура не отходить. Наилий рассказывал про конфликт, в командировку собрался, и чем больше я слышала про Эридан, тем сильнее переживала.
— Целый цикл ополченцы обиженного младшего брата нового короля держали дворец в осаде. Воевать с ними — одно мучение. У эридан никогда своей армии не было, нам платили, а тут вооружились. Не умеют ведь ничего. Только на штурм выйдут, получат в ответ и врассыпную. Зато гадили нам, как могли. Воду травили, газ пускали, торговцев разогнали. Провизию приходилось с Дарии доставлять, и спускать в гарнизон с орбиты в капсулах. Извелись мы там все, а Оларс взял и заявил, что отречется от престола, если ему разрешат жениться на женщине незнатного рода.
— Разрешат что? — от удивления не замечаю, как перебиваю Трура, но он только улыбается.
— Жениться. Не просто назвать женщину своей, а подписать на бумаге обязательства жить с ней и только с ней до тех пор, пока кто-то один не умрет. Узаконить отношения.
— Зачем что-то подписывать? — ничего не понимаю и уже жалею, что спросила. — Да еще и до смерти?
— Чтобы потом на престол претендовали только дети от этой женщины и никакие больше, — терпеливо, как нерадивому кадету, объясняет Трур.
Все верно, я в его глазах мальчишка. Любопытный и недалекий.
— Интересно эридане власть передают, но поединок проще.