— А полиэфирное волокно и вискоза тоже так действуют? — спросила она, желая перевести беседу на более близкую ей, юмористическую основу. — Иначе можно ведь вылететь в трубу.
— Я понял, что нам нужно сделать, — заявил он, внезапно оживившись; юмор был на него потрачен зря. — Мы должны захватить вас в Эдинбург и походить по магазинам. — Клод повернулся, чтобы вовлечь в разговор Финеллу, бесцеремонно прервав ее беседу с Алесдером: — Как ты считаешь, cherie? Ведь твои модели будут Нелл очень к лицу?
Проглотив готовый сорваться с языка протест против бесцеремонности и бестактности этого галла, Алесдер, только раз взглянув на лицо Нелл, сразу же понял (с крайним сожалением), что упустил нужный момент. Он сразу же почувствовал, что любая попытка с его стороны сейчас будет выглядеть (в сравнении с этим самодовольным, но магнетическим чужестранцем) скучной и встречена будет равнодушно. В душе Алесдер проклял роковое стечение обстоятельств, но это глубокое огорчение выразилось на его лице капризной миной. Нелл заметила, как Алесдер сдвинул брови и сжал губы. Да пропади он пропадом, и это его явное неодобрение! Да кто он такой, по его мнению, чтобы ее осуждать?!
— А какие у вас модели? — спросила она у Финеллы, хотя по сплетням среди прислуги ей уже это было известно.
Финелла дружески улыбнулась Нелл:
— Трикотаж, — сказала она ей. — В основном — кашемир. В Эдинбурге у меня помещение для показа. Конечно, вы должны обязательно приехать! Я считаю, что ваша гостиница — это идеальное место для демонстрации моих моделей. А вы для них будете хорошим послом.
— А это означает, что на них вы сделаете хороший оборотец! — вставил Клод злокозненно, обняв Финеллу за плечи. — Ну, как ей отказаться, Элла?
— Перестань! — отпарировала Финелла и задиристо наказала его, ущипнув за щеку. — В таких делах, как это, у меня собственные деловые договоры, если ты не против, занудный счетовод. Но серьезно. — Она повернулась к Нелл, — когда мы поедем отсюда в четверг, вы можете поехать с нами. Сделайте себе подарок на день рождения — денек или два походите по магазинам в Эдинбурге. А мы вам поможем. Это будет забавно. — И Финелла подмигнула Клоду. И это был такой знак, который говорил: «Ты мне должен».
Нелл мысленно представила свою кредитную карточку, лежащую в кожаном бумажнике, до которой она месяцами не дотрагивалась.
— Да, это возможно, — задумчиво согласилась она. Почему бы ей не поехать и не купить что-нибудь новенькое на свою новую фигуру? — Мне просто нужно это сделать.
Нелл слышала, как фыркнул Алесдер, но ее решимость от этого только возросла.
Между тем Мак находился на пике оживленной деятельности: он бродил еще с одной гигантской сигаретой, похожей на ту, что курила Наэм, все время посмеиваясь и хихикая. Либби, Роб и Тони затягивались тоже — глубоко, по очереди, и вокруг них в вечернем воздухе распространялся сладковатый запах травки. Флора стояла рядом с этими людьми с очень обеспокоенным видом. Подошел Тэлли и встал с ней рядом, с беспечным видом спросив:
— Что дают?
Флора поежилась и тряхнула головой.
— Кажется, они все немного обалдели.
Он засмеялся:
— Хорошо сказано — обалдели. Да, держу пари, что это точно про них.
Подойдя к Маку, Тэлли решительно забрал из руки приятеля сигарету. Ни слова не говоря, он глубоко затянулся, задержав дым в легких на какое-то время. Медленно выдыхая, он усмехнулся и протянул коноплю Флоре.
— Отличный продукт, — сказал он, кивнув Флоре, чтобы она попробовала тоже. — Где достал?
— Да везде, — уклончиво ответил Мак. — Найти — никакого труда не стоит.
Флора сделала слабую затяжку и любезно передала марихуану Наэм, которая теперь уже присоединилась к группе и чувствовала себя обязанной передать сигарету Габриэлю. Она затянулась хорошенько.
— Это отличное дерьмо, — сказал она, с этими словами выпуская ароматный дым изо рта. — Лучше, чем можно достать в «Тайм Кэпсул». Пойдем посмотрим на луну, Тони. Говорят, что луна заставляет рассказывать обо всем, что от тебя захочет кто-нибудь узнать.
У Тони был умиротворенный вид, хотя глаза при этом остекленели. Этот обходительный бармен, полушотландец-полуитальянец с хорошо подвешенным языком, как только появилась Наэм, не отходил от нее, но только сейчас впервые был удостоен ее вниманием. В этот момент, когда благосклонность Либби явно была направлена в сторону Роба, сексуально озабоченный Тони беспокойно искал утешения. Наэм была заменой более чем достаточной.
Тэлли с любопытством проводил глазами эту накурившуюся пару. Он считал, что у Тони очень мало шансов подцепить на крючок эту рыбу. Он видел, что его младшая сестра разыгрывает в некотором роде сражение, проверяя свою могучую власть над мужчинами, но не обнадеживая их. Тэлли улыбнулся, когда они пошли прочь, и снова затянулся сигаретой, взятой у Мака. Его ощущения стали приятно путаться.
— Давайте порадуемся, пока можно, — сказал Тэлли. — Но, Бога ради, среди гостей держитесь тихо. Мы не хотим, чтобы в этом дерьмовом доме кто-нибудь догадался.
Его ум оставался достаточно острым, чтобы догадаться, откуда здесь травка, и разобраться завтра. А сейчас он не хотел портить вечеринку.
— Это хорошо смешать с шампанским. Пойдем, Флора, твой бокал пустой!
Он по-братски взял Флору за плечико и повел к столу, на котором еще в нескольких ведерках со льдом оставались бутылки.
Когда Тэлли покинул кружок, Габриель подошел к Маку и затеял с ним тихую беседу шепотом, в которой каждый повторял свои слова многократно, потому что ни один не понимал английскую речь другого. Однако к тому времени, как Изабелла, закончив свою беседу с Тайной об особенностях арфы, подошла не спеша к мужу, было ясно, что сделка свершилась. У Мака был вид удовлетворенного ходом дел заговорщика, а лицо Габриеля расплылось в широкой улыбке. Изабелла в руке держала бокал.
— Что это? — негодующе спросил Габриель, спрятав за спину наполовину выкуренную сигарету, которую передала Наэм, а другой рукой указывая на бокал. — Ты же сказала — никакого шампанского!
Изабелла сунула свободную руку в кольцо, образовавшееся изогнутым локтем мужа. Выгоревшие на солнце волосы она завязала шарфом, на ней была ярко-голубая шелковая блуза, заправленная в льняные брюки кремового цвета. В ушах и на шее у Изабеллы блестело золото, а сама она находилась в приятном подпитии.
— Это тебе нужно поберечь печень, а не мне.
Габриель издал саркастический смешок, но марихуана уже размягчила его ум. Он перестал осторожничать и затянулся сигаретой, глядя прямо перед собой, когда выдыхал.
— Что же, это чудесное место для того, чтобы поберечь печень, — вздохнул он и ласково повел жену к пристани, а она ворчала по поводу его курения.
Тэлли тянул шампанское и разглядывал темные фигуры вокруг костра.
— Все разбились на пары, как лососи во время нереста, — с веселым изумлением подвел он итог наблюдению.
Флора засмеялась и сделала глоток из бокала, который он ей подал, промокнув на губе поднявшиеся пузырьки.
— Нерестящиеся лососи не плавают парами, — возразила она. — Просто эти все курят на пару.
— Ну хорошо, если хочешь поэтически, то как перчатки или черепаховые голуби. Погляди-ка. Поразительно!
Совершенно точно, у большинства теней, казалось, было по две головы, так как люди, стоя или сидя близко друг к другу, разговаривали или шептались, а пламя костра уже замирало, перемигиваясь. Через ограждения на пристани перегнулись Изабелла с Габриелем, вглядываясь в воду; были видны силуэты Тони с Наэм на фоне сверкающего пролива; они сидели у берега на бревне, видимо, поверяя друг другу захватывающую правду о себе под лунным светом; Либби с Робом покинули Мака и бродили, взявшись за руки, по мачеру; Калюм, прислонившись к камню, оживленно беседовал с Джинни, которая разрумянилась от шампанского и жара костра; Финелла с Клодом как переплели крыла, так и оставались в том же положении, обсуждая неожиданное знакомство с Нелл и Алесдером. Только эти последние держались порознь, сторонясь один другого, будто они только что разругались.
Флора многозначительно пожала Тэлли руку, улыбнулась, извиняясь, и отошла от него, чтобы отнести Маку выпивку. Вскоре и их головы тоже придвинулись ближе для беседы. Оставшись один, Тэлли пошел к Тайне, которая стояла у арфы, доставленной с помощью Крэга, и как раз собиралась снова начать играть. Тайна тоже разрумянилась и выглядела растерянной, как будто тоже хватила травки, и довольно-таки игриво улыбнулась Тэлли, когда он подошел.
— Боюсь, что не смогу хорошо сыграть, — поделилась она своим сомнением и внезапно опустилась на маленький складной стул, который специально принесла с собой. — Думаю, что я немного все-таки захмелела.
— И вы в этом не одиноки, — сказал ей Тэлли смеясь. — Тут все не в себе.
Он с удивлением отметил, что на Тайне надета кофточка с глубоким декольте и джинсы, еще уже, чем были на Нелл. Припомнив девичье бело бродери, надетое на ней в день открытия гостиницы, Тэлли подумал: «Господи, все они одинаковые! Должно быть, что-то носится в воздухе».
К тому времени как Тэлли с Нелл разрезали свои именинные торты, у всех уже сделались глаза сонные или возбужденные. Калюм непринужденно отметил, что делать из мороженого торты — не его специальность, так что эти торты приготовил Крэг (проявив при этом талант, не известный его нанимателям). Торт для Нелл был белого цвета и украшен синей скабиозой и желтым ирисом (оба цветка были, как известно, ее любимцами среди цветов на острове), а торт для Тэлли был изготовлен (по форме и по цвету) в виде бутылки шампанского, украшенной этикеткой отеля Талиски. Тэлли оживленно подмигнул, отрезая верхушку «пробки».
— Впервые меня пригласили совершить какое-то обрезание, — сострил он.
Нелл, погрузив нож в свой торт, загадала желание, однако суть его никому не выдала, а когда Алесдер поинтересовался, ответила:
— Не скажу, а то не исполнится.
— Вы на самом деле собираетесь в Эдинбург с этим французом? — въедливо спросил он.