А Клод по-прежнему не звонил. И не писал. Нелл понимала, что любой здравомыслящий человек постарался бы забыть то, что произошло, но она-то была не способна здраво рассуждать. Голодание сделало Нелл неразумной и раздражительной. Глупее всего было то, что сама она никак не могла связаться с Клодом. Когда составляли счет на их пребывание в Талиске, то в регистрационных записях гостиницы остался адрес Финеллы, а Нелл не могла выдать себя и позвонить Финелле, чтобы узнать у нее номер телефона Клода.
Однако Кэролайн она позвонила, желая как-то усмирить разбушевавшееся море, по которому должен был плыть корабль их дружбы.
— Кажется, я должна тебе напомнить, что ты однажды сказала мне, что между тобой и Дэйвидом одни только калории, — начала она со смехом. — Что ж, определенно они вас как-то разогрели — что я еще могу сказать. Заявляю, что я вознаграждена тем, что именно я заставила вас увидеть, в чем ваши ошибки.
— Ох, Нелл, ты была молодец. Ты все делала правильно, а я — нет. Я думала, ты меня навсегда возненавидишь. — В голосе Кэролайн прозвучало облегчение и радость от того, что она разговаривает с подругой.
— Потому что ты, наконец, поняла, что любишь Дэйвида, ты не можешь представить, что кто-то собирался от него отказаться, — заметила укоризненно Нелл. — Ты счастлива?
— Очень, — призналась Кэролайн. — Знаешь, мама тоже рада за меня, это еще приятней. Приезжай на свадьбу, ладно? Дэйви говорит, что ты хочешь быть на ней.
Дэйви! Вот как!
— Естественно, хочу, дурочка. Чтобы я да пропустила бракосочетание моей лучшей подруги! Вы оба мои друзья, и я надеюсь, что Дэйвиду сейчас не захочется меня погубить, когда все перегорело.
— Пусть только попробует! Впрочем, я с вас обоих все равно не спущу глаз.
— Ну и правильно, — засмеялась Нелл. — Смотри в оба! Нам не хотелось бы, чтобы невеста очень уж благодушествовала.
На следующее утро примерно в это же время в офис вошли Калюм и Джинни. Когда они появились рядом в дверях, Нелл удивилась, как это она не замечала раньше — до чего же они похожи: у обоих рыжие волосы, светлая кожа в веснушках и зеленовато-карие глаза, которые так часто бывают у рыжих. Только вот у Джинни от австралийского солнца веснушек было больше, чем у Калюма.
— Входите, садитесь, — приветливо сказала Нелл. — Я вас слушаю.
Первым отозвался Калюм.
— Мы насчет работы на кухне.
— Подобрали кого-нибудь? — спросила Нелл, пытаясь догадаться, зачем пришла Джинни, если Калюм хочет поговорить с ней о новом помощнике шеф-повара.
— Ну да, именно. Я хочу предложить продвинуть Крэга. У него настоящий кулинарный талант, и я думаю, что не смогу найти никого лучше него. По крайней мере в этом сезоне. У него золотые руки, и он уже разбирается в меню.
Нелл удивилась:
— Все это так, но он же очень молод. Разве ему все без присмотра можно доверить? Ведь тогда ваша репутация, Калюм, будет поставлена на карту.
— Ну, я подумал, что, когда меня не будет, вы ведь не будете против последить за ним? Это же всего раз в неделю, а завтраки он уже сам готовит.
— Да, конечно. — Нелл понимала, что его просьба разумна, но ее разозлило, что она полностью с кухней не развяжется, как надеялась.
— А кто же вам будет помогать, ведь на его место надо кого-то найти?
Калюм кивнул в сторону Джинни и, немного разрумянившись, ответил:
— Ну, вот поэтому здесь Джинни.
— Я хотела узнать, не позволите ли вы мне перейти работать на кухню? — И тут даже бесчисленные веснушки Джинни не смогли скрыть, как она запылала. — Мне ужасно хочется научиться готовить.
Нелл не могла поверить своим ушам.
— В самом деле? — Она посмотрела на девушку. Потом снова перевела взгляд на Калюма. — И вы на это согласны? Джинни ведь только школу закончила. Вам нельзя будет с ней обращаться так, как вы обращались с Крэгом. Вы уверены, что у нее есть к этому склонность?
— Она мне готовит там, наверху, в коттедже, и мне очень нравится, — ответил Калюм уклончиво.
— Понимаю, домашний пирог, да? Очень мило. Я правильно вас поняла?
Наступила тишина, Калюм с Джинни переглянулись и смущенно улыбнулись.
Первой заговорила Джинни:
— Мне хотелось бы переехать в коттедж, если вы с Тэлли не возражаете. Мы с Калюмом хотели бы там жить вместе.
«Сначала Дэйвид с Кэролайн, теперь Джинни с Калюмом», — подумала Нелл.
Она почувствовала, как вдруг постарела, внезапно узнав об этом неожиданно вспыхнувшем романе. Она решила, что это на самом деле любовь, раз они выглядят такими растерянными и в то же время счастливыми.
— Вместе жить и работать — что ж, а почему и нет? Думаю, это можно устроить. Приятно даже, что нашелся кто-то, кто смотрит на это довольно-таки серьезно.
У Калюма, судя по его виду, отлегло от сердца, и он нервно кашлянул, а Джинни счастливо заулыбалась.
— Вы действительно не возражаете? — с откровенной прямотой спросила она. — Нам не хотелось бы оскорбить чьи-либо чувства.
— Господи, почему же это может кого-то оскорбить? Надеюсь, что в этом маленьком двухкомнатном домике вы будете счастливы. Дайте мне знать, не нужна ли вам мебель или еще что.
Нелл улыбнулась, подбадривая:
— А вы понимаете, Джинни, как сильно вы рискуете — кладете яйца в одну корзинку? Калюм может быть чародеем с колючками, но, знаете, может быть и ужасным занудой около сотейников. Поинтересуйтесь-ка у Крэга.
— Уже поинтересовалась, — заверила ее Джинни. — Кажется, он думает, что лучше всего Калюм обращается с нарезанным хлебом.
— Ему бы надо прежде подумать, чем такое говорить, — отрезал Калюм. — В моей кухне нет никаких хлебных ломтей!
Глава 14
В августе Сайнед Маклин зарезервировала себе комнату в Талиске на неделю.
— Чтобы привести себя в порядок, дорогая Нелл, хоть немного. Наэм говорит, что за это время ты стала стройная, как тростинка. Видно, Талиска может сделать чудо.
Ближе к своему приезду она снова позвонила, чтобы спросить, не может ли с ней приехать Найниэн.
— Конечно, в гостинице он жить не будет. Вся эта роскошь ему ни к чему. Можно положить его там, где живет прислуга, и привлекать к работе на кухне — чистить картошку или делать что-то другое? Он уже отдохнул в молодежном лагере, так что смог бы пробыть у вас до начала занятий в школе, если ты найдешь для него какую-нибудь работу. Платить ему ничего не надо, он просто мечтает побыть вдали от цивилизации.
— Конечно, пусть приезжает. — На телефонный звонок отвечал Тэлли. — Он может помогать мне организовывать досуг, дело я ему найду. Сейчас все время нужно мыть велосипеды и чистить обувь. В сезон Найниэн будет здесь находкой.
— Как я рада, что у вас сейчас горячая пора. Отец будет очень рад это услышать. Он все время в Индии, наблюдает за пуском второго спиртового завода, и в последнее время я его почти не вижу.
— Да, мы получили открытку — фото какого-то худющего грязного гуру и подпись, что это случится с нами, если мы бросим пить виски.
— Ох, ему это не грозит. Побыть с вами — вот что ему на самом деле нужно, но я никак не могу его отозвать оттуда. — Сайнед помолчала, а потом продолжала говорить, но уже с сильным ирландским акцентом:
— Боюсь, я должна тебя попросить еще об одном одолжении, Тэлли. И уже жду, что ты меня там проклинаешь.
«Действительно, — подумал Тэлли, — вот это семейка!»
— Нет, не прокляну, проси дальше, — отозвался он вежливо.
— Ты для меня зарезервировал комнату с двумя кроватями, верно?
— Точно. То, что ты просила. А что, приедешь с любовником? Хочешь сменить на двухспальную?
— Нет, что ты! Просто одна моя очень близкая приятельница недавно овдовела, и я очень бы хотела, чтобы она приехала со мной. Ей сейчас нужно сменить обстановку, и я подумала, что Талиска — это как раз то место, где она придет в себя. Беда в том, что ваши цены она не осилит. И я подумала, что, если она будет со мной жить, не сможешь ли ты представлять ей половинные счета за питание и все остальное, не ставя ее в известность, чтобы не смущать? Что ты на это скажешь?
Тэлли прикрыл ладонью телефонную трубку и вздохнул. И это в то время, когда он может при двойной оплате поселить двоих в комнате! Но что он может сказать?
— Все будет отлично, Сайнед. В конце концов, ты, оказывается, не такая уж злая мачеха, а? И кто же эта безутешная вдова?
— Ох, она не безутешная, она жизнерадостная дама, но сейчас она, конечно, немного подавлена. Ее зовут Элисон Грант. Ее муж был профессором зоологии в университете в Глазго и учился в школе с вашим отцом. В мае он перенес инфаркт и так и не выздоровел. Значит, я ее приглашу. Она хочет встретиться со мной, чтобы сходить на выставку Ван Гога в Глазго, а потом мы вместе поедем в Оубен на поезде. Ты нас встретишь? Великолепно! Благодарю, Тэлли.
В самом деле, Элисон Грант оказалась высокой, стройной, со следами былой красоты женщиной, пшеничные волосы которой потускнели, стали цвета дымчатого топаза, а голубые глаза утратили прежний блеск. Но она была далека от апатии, а Талиска ее очаровала. За первые два дня Элисон Грант обошла весь остров, изучив каждый его уголок, а на третий вечер объявила, что в роще шотландских сосен водятся кабаны.
— В корнях деревьев лежбища, на стволах видны царапины — метки, где они терлись клыками. Но едва ли вы когда-нибудь увидите самих животных, потому что они выходят только ночью.
Найниэн чувствовал себя на седьмом небе от счастья, услышав ее слова.
— Давайте организуем наблюдение, — закричал он, дрожа от предвкушения в первый раз увидеть диких кабанов. — Я сегодня же ночью отправлюсь!
— Думаю, будет лучше, если ты при дневном свете сначала обследуешь весь участок, — предложила Элисон. — Потом уж ты сможешь понять, где проходят их тропинки, в какую сторону дует ветер, и в удобном месте устроишь пункт наблюдения. Мы с Фрейзером часто это делали.
По ее лицу пробежала тень грусти, когда она это говорила, и Найниэну стало не по себе — так, как бывает, когда молодость сталкивается со смертью и связанной с ней печалью.