шая их желания и предупреждая этим всякие поводы для обид, которые они, наверное бы, чувствовали. «Коронное блюдо» Либби спасло ее во многих неловких ситуациях, но его суть она так и не раскрыла. Даже Тэлли не смог убедить ее показать ему хоть одно.
— Считается, что оно скорей отпугивает, чем подстегивает, — сообщила она ему в те дни, когда делилась с ним всеми видами воодушевления и подстегивания, какие он только хотел.
— Не дразни ее, Тэлли, — укорила его Нелл. — Массажи Либби многим реанимировали охладевшее половое влечение.
— Раз уж о нем зашла речь, то почему это Гедалла не зарезервировал здесь комнату на медовый месяц? — поразмыслив, спросил брат. — Ты его не отшила, Нелл?
Нелл залилась румянцем:
— Нет, не отшила, — защищаясь, сказала она.
Они, возможно, куда-нибудь за границу уедут. Во всяком случае, они знают, что здесь их ждут только серенады на волынке в полночь да проделки с постелями.
Тэлли заулыбался и кивнул:
— Конечно, зато у них был бы такой медовый месяц, который они никогда бы не забыли!
Свадьба Дэйвида с Кэролайн должна была состояться в Лондоне в конце октября. И Нелл, и Тэлли были приглашены и решили, что, пока наступило затишье, можно оставить отель на попечение Энн, Флоры, Калюма и Джинни и провести весь уик-энд с Дональдой и Гэлом. Между ними, кроме довольно натянутых еженедельных телефонных звонков, не было нормального контакта с тех пор, как Дональда раньше времени уехала с домашнего торжества перед открытием гостиницы.
— Боже мой, я ни жива ни мертва, — созналась Нелл, когда они ехали на такси от аэропорта Хитроу в пентхаус в Мэйрилбоуне. — Ты не думаешь, что она снова без конца начнет бубнить о Шотландии и папе?
— Сомневаюсь, — ответил Тэлли. — Она будет полностью поглощена воспеванием Новой Нелл.
— Новой Нелл здесь нет. Я та же самая, только оболочка немного изменилась.
Следуя замечанию Алесдера, сделанному им во время их первого похода, Нелл и сама приняла эту точку зрения. И в то же время она потратила много часов, прежде чем решилась надеть сшитый по заказу ансамбль синего цвета в стиле Кембридж ради такого важного для нее свидания с матерью. Нелл, с одной стороны, жаждала услышать одобрительные и восторженные восклицания Дональды; с другой стороны — страстно желала услышать слова матери о здоровье дочери сейчас, когда она сбавила вес на пятьдесят фунтов.
Проведя лучшие годы жизни дочери, повторяя, что она «слишком полновата», Дональда, открыв на звонок дверь пентхауса, онемела, увидев изящную Нелл. Целуя первым Тэлли по привычке, она не спускала глаз с Нелл, а когда повернулась к ней, то сказала еле слышно:
— Милая Нелл, выглядишь просто чудесно. Это костюм от «Катрин Уокер»?
Мать с дочерью обменялись поцелуями в щеки, строение которых, как сейчас стало заметно, было удивительно похожим — скулы высокие и чуть скошенные под натянутой кожей, в одном случае — от молодости, а в другом — благодаря хирургии. Рука Дональды легла на плечо Нелл, якобы для того, чтобы пощупать тонкую ткань рукава, но на самом деле убедиться в отсутствии жира на костях.
— Ты похудела, Нелл, — заметила она довольно откровенно. — Входите же и дайте мне на вас взглянуть.
Пока Гэл приветствовал Тэлли, Дональда осматривала дочь сверху донизу критическим взглядом, а Нелл затаила дыхание. И ей нужно было собрать всю силу воли и воздержаться от того, чтобы не побежать в ближайшую уборную и не освободиться вместе с рвотой от нервозности.
— Никогда не подозревала, дорогая, что ты можешь так великолепно выглядеть. Должно быть, ты похудела на целые стоуны. А наряд, наряд! — восклицала Дональда, все еще не отрывая от Нелл взора. — Ну, не великолепна ли она, Гэл?
— Черт побери — да, просто класс! — откликнулся Гэл довольно безразлично. Он скорее выглядел потерянным, чем восторженным. — Впрочем, может, немного худовата.
Помолчав, Дональда вынуждена была согласиться с мужем.
— Ты знаешь, Нелл, дорогая, никогда не представляла, что такое скажу, но он прав. Факт, что ты немного чересчур похудела. Поздравляю, что ты сбросила вес, но ты, милая, не должна перебарщивать. Не хочешь же ты заболеть от этого?!
Смешанное чувство облегчения и раздражения заполнило Нелл, и она немного истерично засмеялась.
— Ох, мамочка, — воскликнула она, почувствовав головокружение и бросив сумку и пальто на кресло в холле, потом крепко обняла мать и снова ее поцеловала. — Ты удивительная!
Все четверо, с Дональдой, нахмурившейся недоуменно по поводу взрыва чувств у Нелл, прошли в гостиную со знакомым панорамным видом из окон пентхауса, теперь темных из-за вечернего вида, мерцающего булавочными головками тысяч огней.
— Между прочим, мамочка, ты мне не говорила никогда, как у вас дела? — спросила Нелл, когда все сели, кроме Гэла, который занялся напитками. — Ты выглядишь немножко усталой.
— Все нормально, если не считать, что у Гэла новости скорее плохие. — Дональда беспокойно посмотрела на мужа, который молча кивнул ей в ответ, что было на него не похоже. И тогда Дональда начала прояснять им, как их затопил поток злосчастья. Спад деловой активности сказался на бизнесе компьютеров, и Гэлу предложили раньше уйти на пенсию — в ходе программы реорганизации компании. И не только это: его пенсия может быть больше (и даже увеличиваться), если они переедут жить в Штаты. В течение часа, когда они выпивали, и все время, пока обедали в ресторане, Дональда взвешивала все «за» и «против» проживания либо на одной стороне Атлантики, либо на другой, тогда как Гэл сидел угрюмый и молчаливый, сосредоточившись на еде. Его обычное оживление и энергия полностью улетучились, он молча пил виски.
— А не можете вы остаться здесь, если вы на самом деле этого хотите, Гэл? — спросила участливо Нелл, пытаясь расшевелить того разговором. Никогда ей не нравился отчим, но эта ужасная в нем перемена вызывала к нему жалость. — Ведь вы всегда любили жить в Англии.
— На самом деле не имеет значения, где ты живешь, если жизни нет, — отозвался уныло Гэл ей в ответ. — Если не работаешь, вот как я теперь, жизни для тебя нет.
— Гэл, не говори так сейчас. Это еще не конец света, — стала утешать его Дональда. — Нам просто нужно в этом положении поступить как можно лучше.
Узнав о столь серьезных переменах в жизни матери и отчима, Нелл пожалела их. Для этой пары имидж и положение в обществе всегда были чрезвычайно важны, и с этой точки зрения их будущее выглядело безрадостным и непредсказуемым. При этом было удивительно, что Дональда выказала хоть какое-то участие по поводу здоровья дочери, будучи более озабоченной состоянием мужа. Ожидать какой-либо помощи от матери в борьбе с булимией было бы неразумно. Больше даже, чем до приезда домой, Нелл осознала, что ее привычка — это ее собственная трудность и такая трудность, которой она должна противостоять одна, точно так же, как мать и отчим должны справиться со своими.
Нелл и Тэлли, вновь наладив отношения с Дональдой, были счастливы выбраться в Голдерс-Грин в воскресенье, чтобы поучаствовать в шумных празднованиях, которые обычно сопровождают еврейскую свадьбу. Кэролайн превратилась в яркую экзотическую невесту в ослепительно-белом воздушном платье, сделавшем ее похожей скорей на крошечную беспокойную птичку, которая летала и мелькала среди гостей, излучая счастье, что Тэлли нашел довольно утомительным. Он даже почувствовал некоторое сочувствие к своему старому школьному другу, к нарядному и еще более торжественному Дэйвиду, ясно осознающему свою ответственность среди этого сборища, в основном семейно-родственного.
— Вообще-то мы собираемся за границу, — сознался довольно виновато Дэйвид, когда его спросили о медовом месяце, — на Багамы. Кэролайн нашла такой совершенно уединенный удивительный остров, на котором маленькие бунгало, закрытые пальмами, стоят в отдельных частных садах рядом с голубой бухтой. Думаю, ее забавляет возврат к природе.
— Звучит в самом деле дико, — протянул Тэлли в их старой манере и похлопал по серому жилету утреннего костюма Дэйвида. — Так вот почему ты здесь немного сбросил, старик? Хочешь хорошо выглядеть нагишом?
Дэйвид ухмыльнулся:
— Что-то вроде этого. Впрочем, я, по сравнению с Нелл, ничто. Она почти растворилась в воздухе. Кэролайн не могла в это поверить — все спрашивала, не выглядит ли она в сравнении с ней толстушкой. Честно, с некоторыми женщинами никогда наперед ничего не знаешь. Впрочем, не могу сказать, что ты, Тэлли, так подобран, как раньше. И что же это случилось со старым девизом «Ни единого фунта привеса»?
— Нашел настоящую любовь и песочное печенье. Впрочем, пытаюсь отказаться.
— От чего, от истинной любви?
— Нет. От песочного печенья.
— Предполагаю, что тебе не хватает сокрушительных схваток со мной в сквош. Ты нашел себе другого партнера для игры?
— Да, нашел. Играет не так уж блестяще, но выглядит она намного лучше тебя.
— Женщина? Это она — песочное печенье?
— Нет. Она — пуховый трикотаж.
Дэйвид вздернул бровь:
— Ага, одна сладкая, другая мягкая. И что, играют одна против другой? Все тот же старина Тэлли!
— Не совсем, — равнодушно возразил Тэлли.
Шел ноябрь, и дни настолько укоротились, что стали препятствием для походов в горы. Поэтому Алесдер сделался постоянным гостем в «Талиске» на воскресные ленчи — еда на которых состояла из традиционного куска жареного мяса и бисквита Калюма, пропитанного вином, но без сливок. Гостей поубавилось, стало меньше работы, меньше стрессов, и Нелл начала справляться со своей рвотой. У нее меньше, чем раньше, выпирали тазобедренные кости. Более того, этот факт перестал вызывать в ней ужас, как это могло быть месяцем (или около того) раньше. Она не переполнилась горячо и ликующе счастьем, но не думала о Клоде по крайней мере несколько недель.
В понедельник, перед уик-эндом показа кашемира, позвонила Финелла.
— Все о’кей, — с подъемом сообщила она Нелл. — Похоже на то, что у нас будет полная гостиница, и даже есть люди, которые грозятся остановиться где-нибудь в другой гостинице и приходить сюда на обеды и демонстрации моделей. Не представляю даже, как нам их задержать без риска отдать клиентуру другим отелям..