– Как-то тебя несет, – сказал Стас. – Накопилось?
– Еще как… Еще как… Давит изнутри, пучит…
– Не боишься, что начальство обидится?
– Пошло оно в задницу, это начальство! – взорвался Геллер. – Будет оно молчать. И не гавкать. Пока я выполняю их условия и не пытаюсь… А вы… Ну, убьют вас, чтобы молчали, в крайнем случае. Убьют, и все дела. Не страшно, лишь бы я рядом оказался, когда вас убивать станут…
Игорь кашлянул.
– Что? – спросил Геллер. – Что-то не так я сказал? Да ладно, шучу я. Можешь попытаться передать наш разговор своему шефу. Увидишь, что ничего не случится. Или случится, но ты не увидишь. Всякое на свете случается… Вот, например, с Табором случилось.
– Что с Табором?
– Он после землетрясения загорелся, так?
– Ну…
– Хренушки. Я болтал с… в общем, со многими я болтал, ничего подобного. Если размещать начало гибели Табора на шкале важнейших событий, то все выглядит так. «Суперсобака» врезается в Дипломатический квартал – террористы захватывают электростанцию – канторы Конго, Барабана, Рогани, всего Харькова, блокируют Табор и начинают резать. Всех – мужчин, женщин, детей, стариков… Всех цыган подряд. Жечь дома, уничтожать людей, насиловать – не без того. Цыгане, естественно, защищались, но шансов у них все равно не было. Всех бы уничтожили, но немного замешкались, выбились из графика. Еще шли бои, как грохнуло землетрясение. Канторщики бросились по домам, спасать родных и имущество. Мне сказали, что погибло около семидесяти тысяч цыган, – Геллер попытался засвистеть, но на третьем такте мелодии сбился, зашипел и замолчал. – Да, семьдесят тысяч людей. Ты там, Игорь, в истерику не впал по поводу громадного числа? Нет? Странно. Это ведь больше, чем твои пятьдесят тысяч… Жаль, что не успели всех вычистить. Очень жаль… Это мое личное мнение, не нужно на меня так смотреть.
– Что же их потом не добили? – спросил Стас.
– Сам удивляюсь. Похоже, что как-то откупились ромы. Что-то барон отдал, кроме территорий и лабораторий, понятно. Но что? Вот бы узнать…
– Это ты его инструктировал? – спросил Прохор Степанович Дальский у Максима Андреевича Фрейдина. – Как по писаному декламирует…
– Нет, я с ним не общался. И от меня никто не общался. Я вообще не знал, что он будет сегодня в Учкоме. Я бы воспользовался поводом…
– Ну да, ну да, вы его не любите… – задумчиво пробормотал Прохор Степанович, разглядывая на мониторе салон мобиля. – Искренне не любите, не по приказу.
– И получается, что не зря…
– Уверены? Из ваших же слов следует, что Колоса везли сюда. Колоса, а не Геллера. Колос нужен в качестве склада органов нашему… э-э… знакомому. Вы не согласны?
– Нет.
– Странно… – Дальский оторвал взгляд от монитора и посмотрел на Фрейдина. – Мы же с вами обсуждали это неоднократно, вы всегда делали ставку на Колоса, а не на Геллера. А теперь?
– А теперь я не хочу ошибиться. Вы же слышали историю о том, как Геллер приехал сюда? Слышали ведь?
– Слышал. И вот сейчас слышал, когда он ее повторил. – Дальский постучал пальцем по монитору. – Что из этого следует?
Максимка потер лицо руками, встряхнул головой, отгоняя сон. Он не спал уже третьи сутки, и это начинало сказываться. Можно было принять что-нибудь из тонизирующего, но Фрейдин старался избегать химии.
– Из этого следует, что прикрытием для настоящего объекта может служить как Геллер, так и Колос. И тот и другой были кем-то выдернуты и направлены сюда. Причем Колоса вам сразу же предъявили. Честно и открыто. Вы верите в честность и открытость кого бы то ни было? В открытость и честность нашего… э-э… знакомого тоже верите?
– Пародист из вас никакой, – ворчливо заметил Дальский. – Но и история с донорством может оказаться прикрытием. А может – единственным выходом на Лешего. А Геллер… Выяснили, почему он вообще оказался сегодня там?
– Да. Я связался с Лоренцо, он мне сообщил, что его лучший работник, Аристарх Геллер, еще вечером, около девятнадцати часов, заявил о своем намерении вломиться в Учком… Дерьмо! – Максимка неожиданно врезал кулаком по столу. – Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
– Что случилось? – с некоторой опаской поинтересовался Дальский.
Зрелище бьющегося в истерике шефа Службы Безопасности было для него внове. И произвело громадное впечатление.
– Гады, – взяв себя в руки, сказал Максимка и успокоился. Почти успокоился. – Он приехал в Учком, чтобы попытаться снять съезд канторщиков. Так?
– Так, – кивнул Дальский.
– Во сколько произошло первое отравление «сном»?
– Это я вас могу спросить – во сколько?
– В двадцать часов с копейками. Через час после того, как падальщик сообщил Лоренцо, что будет снимать совещание, которое еще даже не было назначено. Понятно?
– Не совсем…
– Он знал, что будет это самое совещание. И знал до того, как канторщики решили собраться. – Фрейдин подошел к бару, достал, не спрашивая разрешения, бутылку и сделал несколько глотков прямо из горлышка. – Это его вез в город Леший. Его, а не Колоса. Колос – прикрытие. И прикрытие с двойным дном. Еще и эта информация по поводу донорства…
– Вот и я об этом, Максим Андреевич. И я по этому поводу. Не клеится.
– Да какая тут уже разница? – Фрейдин посмотрел на бутылку, взболтал содержимое, словно прикидывая – допить или не нужно, потом поставил бутылку в бар. Вернулся к столу. – Сейчас мы имеем обоих кандидатов в одной упаковке. Пора действовать. Может, заставим Лешего выбраться наружу?
– Может быть… – задумчиво произнес Дальский. – Может быть.
Протянул руку к селектору, замер на несколько секунд. Отдать команду… и все, что подготавливалось, все, что кропотливо собиралось по шестеренке, винтику и пружинке, начнет работать. Как механизм старинных механических часов. И остановить его уже не получится.
И что произойдет в самом конце, Дальский не знал. Может быть, все получится. А может быть…
Палец коснулся сенсора.
– Инга, пора, – тихо сказал Прохор Степанович.
Посмотрел на монитор – там ничего не изменилось.
Стас Колос повернулся к водителю и спросил: «Скоро мы уже?»
– Скоро мы уже? – спросил Стас.
– По навигатору – минут через пятнадцать, – ответил Игорь. – Что-то мы уж совсем медленно движемся…
Сзади что-то щелкнуло, оператор закричал.
Влетевшая сквозь боковое окно пуля пробила ему плечо и застряла в ребре.
– Гони! – крикнул Стас.
Что-то темное и большое вынырнуло из дождя, ударило мобиль в капот и отшвырнуло его в сторону.
Мобиль врезался левым боком в столб и замер.
– На выход! – скомандовал Стас и открыл дверь. – Все – на выход!
Он выхватил из кобуры «дыродел» и, выскочив из мобиля, вскинул пистолет. Но стрелять было некуда. Плотная завеса дождя надежно скрывала все, что было дальше чем в двух метрах от Стаса.
Из мобиля выбрался Игорь с «дрелью» в руке. Молча повернул оружие вдоль улицы, подчиняясь жесту Стаса.
Открылась задняя дверца, Геллер, матерясь вполголоса, тащил из мобиля оператора, а тот кричал от боли и страха.
– Что дальше? – спросил Геллер, выдрав, наконец, из салона оператора и посадив его на тротуар.
Стас ответить не успел – длинная автоматная очередь врубилась в стену дома почти над самой его головой.
Глава 9
– Я полагал, что ваше появление будет обставлено несколько эффектнее, – заметил товарищ Хаоран, когда гость расположился в кресле для посетителей.
Сам поднебесник поднялся из рабочего кресла за письменным столом и подошел ко второму креслу у чайного столика. Остановился, глядя на гостя, словно в ожидании приглашения. А может быть, и в самом деле ожидал приглашения от круглолицего крепыша лет сорока пяти, непринужденно устроившегося в чужом кабинете. В опасном кабинете, как не преминули бы добавить знающие люди. Здесь мало кто бывал из посторонних, свои же, поднебесники, предпочитали не обсуждать такие интимные детали, как встроенное оружие, ядовитые шипы и другие изыски системы безопасности товарища Хаорана.
К тому же все прекрасно понимали – невозможно рукой измерить всей глубины моря. И все средства защиты хозяина кабинета также узнать невозможно.
Например, сегодняшний гость, с любопытством рассматривающий кабинет товарища Хаорана, мог быть прямо на месте убит семью разными способами. Если хозяин кабинета предложит ему чаю или каких-нибудь других напитков, а гость согласится, то количество вариантов смерти сразу же возрастет в разы. Кстати, не только смерти.
– Зачем устраивать представление перед человеком, который умеет видеть и слышать, – сказал гость, и легкая улыбка тронула его полные губы. – А тем более думать.
Товарищ Хаоран в ответ вежливо улыбнулся. Вежливо, не более того.
Сел в кресло, аккуратно поддернув отглаженные брючины.
– А я, в свою очередь, ожидал, что ваш кабинет будет более… – гость задумался на секунду, подбирая нужное слово, улыбнулся, отыскав подходящее: – Более традиционен.
– Веера, ширмы, лаковая мебель?
– Нечто вроде этого. Домашний халат с драконами, шапочка с жемчужиной на макушке… Или китель со стоячим воротником, – гость снова позволил себе улыбку, на этот раз скорее ироничную, чем вежливую.
«Он прекрасно знал, как выглядит кабинет», – подумал товарищ Хаоран. За последний год исчезли трое из ближайшего окружения главы китайской общины, это означало, что кто-то собирал информацию о самом главе поднебесников Харькова, – сомнений быть не могло. И еще это означало, что троих доверенных людей товарища Хаорана убил вот этот вежливый господин.
– Надеюсь, вы не станете вести витиеватую беседу, подобно книжным мандаринам? – спросил товарищ Хаоран. – Или, по вашему мнению, именно так следует изъясняться уроженцу Поднебесной?
– Ну да, а еще выяснить, чье кунг-фу лучше, – засмеялся гость.
Искренне засмеялся, раскатисто, запрокинув голову и взмахнув руками. Так искренне, что товарищ Хаоран непременно поверил бы ему, если бы вообще имел привычку верить кому-нибудь.