Парень же был рослый – футов шесть, а то и больше – и постоянно отпускал комментарии.
– Желтый вам носить ни в коем случае нельзя, и я бы от души рекомендовал вообще исключить из своего лексикона такие слова, как «оранжевый» и «кремовый», но из остальных цветов можно выбрать что угодно – вам все будет к лицу. – Мы втроем засели у меня в комнате в компании Либби и тринадцати передвижных стоек с одеждой, десятков подносов с украшениями и ванной, быстро переоборудованной в самый настоящий салон красоты. – Яркие цвета, пастельные, можно даже землистые, но только если без фанатизма. Как вы относитесь к однотонным лукам?
Я оглядела свой нынешний наряд: серая футболка, простые джинсы – вторые в моем личном списке самых удобных.
– Мне главное, чтобы попроще.
– Простота есть ложь, – тихо проговорила девушка. – Но порой она прекрасна.
Либби, стоявшая рядом, прыснула со смеху и прикусила губу, чтобы не выдать себя. Я покосилась на нее.
– Тебе, я гляжу, это все по душе? – мрачно спросила я. А потом вдруг обратила внимание, как она сегодня одета. На ней было черное платье – что само по себе было неудивительно, учитывая, как она любила этот цвет, вот только фасон был до того изысканный, что в таком впору было ехать на прием в какой-нибудь загородный клуб.
А ведь я просила Алису не давить на нее!
– Ты вовсе не обязана изменять своему… – начала было я, но сестра меня перебила.
– Меня подкупили. Обувью, – сообщила она и кивнула на дальнюю стенку, вдоль которой выстроилась длинная шеренга кожаных ботинок всевозможных оттенков фиолетового, синего и черного и разной высоты – по лодыжку, по икру, была даже пара ботфортов.
– А еще мрачными медальонами, – невозмутимо уточнила Либби. Она просто обожала украшения, выглядевшие так, будто в них поселился злой дух.
– То есть ты согласилась переодеться в обмен на пятнадцать пар ботинок и какие-то там мрачные висюльки? – переспросила я. Чувство было такое, словно меня предали.
– И за невероятно мягкие кожаные штаны! – уточнила Либби. – Честное слово, оно того стоило. Я такая же, как и прежде, разве что… помоднее. – Волосы у Либби по-прежнему оставались синими. Лак на ногтях – черным. И сейчас в фокусе внимания команды стилистов была вовсе не она.
– Начнем с волос, – объявил парень, окинув неодобрительным взглядом мои распущенные пряди. – Согласна? – спросил он у своей сестры.
Ответа не последовало, а все потому что девушка исчезла за одной из стоек. Слышно было, как цокают вешалки, передвигаемые ею с места на место.
– Волосы густые. Не волнистые, но и не прямые. Тут есть два важных условия, – проговорил этот рослый великан, куда больше похожий на нападающего в регби, чем на парикмахера. – Минимальная длина должна быть хотя бы на пару дюймов ниже подбородка, а ваш максимум – это середина спины. Мягкие волны тоже не повредят. – Он посмотрел на Либби. – Мой вам совет: если она захочет себе челку, сразу от нее отказывайтесь.
– Я об этом подумаю, – серьезно пообещала Либби. – Главное – чтобы волосы можно было собрать в хвост, иначе это просто мука.
– В хвост, – повторил великан и с осуждением посмотрел на меня. – Вы что, до того сильно ненавидите свои волосы, что готовы обречь их на страдания?
– Да нет. – Я пожала плечами. – Мне просто все равно.
– Это тоже ложь, – заявила девушка, появившаяся из-за стойки. В руках у нее было с полдюжины вешалок с одеждой, и она развесила их на соседней стойке лицом ко мне. В результате получилось три разных комплекта.
– Классика, – она кивнула на льдисто-голубую юбку и футболку с удлиненным рукавом. – Натурэль, – тут она перешла ко второму наряду – свободному, летящему платью в цветочек, на котором можно было насчитать по меньшей мере с десяток разных оттенков красного и розового. – Молодежный деловой с дерзкой изюминкой! – В последний комплект входила коричневая кожаная юбка – короче, чем все предыдущие, и, пожалуй, гораздо у́же. К ней в пару стилистка подобрала белую рубашку с высоким воротником и землисто-серый кардиган.
– Что вам больше по душе? – поинтересовался великан. Либби снова прыснула. Ей явно нравилось происходящее – пожалуй, даже слишком.
– Да все симпатичные, – заключила я и обвела внимательным взглядом платье в цветочек. – Только в этом, наверное, все будет чесаться.
У великана, похоже, начинала болеть голова.
– А у нас есть какие-нибудь кэжуал-комплекты? – спросил он у сестры, явно теряя терпение. Она удалилась и вскоре вернулась еще с тремя нарядами, которые повесила рядом с предыдущими. Черные легинсы, красная блузка и белый кардиган до колена оказались рядом с «классикой», цветочное безумие дополнила кружевная рубашка цвета морской волны и зеленые брюки чуть темнее, а рядом с кожаной юбкой повесили кашемировый свитер-оверсайз и рваные джинсы.
– Классика. Натурэль. Молодежный деловой, – снова перечислила девушка.
– Моя жизненная философия не приемлет цветные штаны, – сказала я. – Так что этот вариант отметаем.
– Да вы не на вещи по отдельности смотрите, – велел парень. – А на комплект в целом.
Закатывать глаза в ответ на реплику человека, который чуть ли не вдвое выше тебя, было бы рискованной тактикой.
Девушка направилась ко мне. Походка у нее была легкая, почти невесомая – казалось, она без труда может пройтись вот так по цветочной клумбе, не сломав ни одного стебелька.
– Понимаете, стиль в одежде, прическа – все это вовсе не глупости. Тут есть глубинный смысл. – Она кивнула на стойку рядом. – Это вовсе не просто вещи. А послание. Выбирая одежду, вы не просто выбираете, что надеть. А решаете, какую историю будет рассказывать ваш образ. Кто вы: юная, наивная особа? Как вы оденетесь, чтобы предстать перед миром чудес и роскоши: как человек, рожденный в нем, или же вам по душе ходить по грани – быть такой же, как остальные, и в то же время отличаться, казаться юной, но подчеркнуть стальной стержень?
– А зачем мне вообще рассказывать истории? – спросила я.
– Потому что если ты сама этого не сделаешь, инициативу перехватит кто-нибудь другой, – сообщил кто-то новый. Я обернулась и увидела на пороге Ксандра Хоторна с тарелкой сконов. – Наводить марафет – дело утомительное, все равно что архисложных роботов в свободное время конструировать; мало того, пробуждает зверский аппетит!
Я хотела было нахмуриться, но на Ксандра с его булочками невозможно было смотреть осуждающе.
– Да что ты вообще об этом знаешь, – проворчала я. – Будь я парнем, тут было бы всего две стойки с одеждой, и это максимум.
– А будь я белым, – многозначительно парировал Ксандр, – люди не видели бы во мне «лишь наполовину Хоторна». Скон?
Это замечание охладило мой пыл. Глупо с моей стороны было считать, будто Ксандр не знает, каково это – когда тебя осуждают или когда приходится играть по чужим правилам. Я невольно задумалась, каково ему было расти в этом доме. Расти Хоторном.
– А можно мне черничный? – попросила я в знак примирения.
Ксандр протянул мне лимонный.
– Не будем торопить события.
Без зубного скрипа не обошлось, и все же в итоге я выбрала третий вариант. Словосочетание «молодежный деловой» с самого начала вызывало тошноту, равно как и «дерзкая изюминка», но под конец дня у меня уже не осталось никаких сил округлять глаза в показном удивлении и притворяться невинной, да и потом, я подозревала, что от любых попыток вести себя так, будто я «своя» в этом мире богатых и успешных, меня будет мутить – если не физически, то душевно точно.
Волосы мне оставили длинными, но уложили их и завили щипцами в крупные волны. Я думала, что мне решат осветлить кончики, но стилисты пошли по другому пути – сделали мне едва заметные «перья» на тон темнее и насыщеннее, чем мой привычный пепельно-русый цвет. Потом придали бровям более четкую форму, но оставили их густыми. Я получила подробный инструктаж о важнейших аспектах ухода за лицом, а потом меня даже побрызгали автозагаром, но сам макияж свели к минимуму – выделили только глаза и губы, ничего больше. Глядя на свое отражение в зеркале, я была как никогда близка к тому, чтобы поверить, что девушке, смотрящей на меня, и впрямь место в этом доме.
– Что скажешь? – спросила я у Либби.
Она стояла у окна, а в спину ей бил солнечный свет. В руке она сжимала телефон, не сводя напряженного взгляда с экрана.
– Либ?
Она посмотрела на меня с испугом, точно олень на выскочившую на дорогу машину, – и я тут же узнала этот взгляд.
Дрейк. Он, видимо, ей написал. Неужели она решила ответить?
– Выглядишь превосходно! – искренне похвалила она меня, потому что всегда была со мной искренна. Искренна, честна и чересчур оптимистична.
Он ударил ее, напомнила я себе. Продал нас журналистам. Она ни за что не примет его обратно.
– Выглядишь великолепно, – шумно восхитился Ксандр. – А еще ты ни капли не похожа на роковую даму, которая могла бы соблазнить старика и обманом выманить у него миллиарды, это тебе только на руку.
– Александр, ты серьезно? – строго спросила Зара, без предупреждения вошедшая в комнату. – Никто ведь и не считает, что Эйвери соблазнила твоего дедушку.
Ее история – точнее, образ – была о любви к классике и ненависти к любым попыткам ее обдурить. Но я помнила, какой она была на пресс-конференции. И знала, что если отцовская репутация ее волнует, то на мою ей, мягко скажем, плевать. Чем хуже я выгляжу, тем лучше для нее. Во всяком случае, пока не изменятся правила игры.
– Эйвери, – обратилась ко мне Зара и холодно улыбнулась – под стать мрачным цветам своего наряда. – Можно вас на пару слов?
Глава 35
Когда мы остались наедине, Зара выдержала паузу, прежде чем заговорить. Но она затянулась настолько, что я решила первой прервать тишину.
– Вы разговаривали с юристами, – заметила я. Это было самое очевидное объяснение ее появлению.
– Все так, – безо всяких извинений ответила Зара. – А теперь вот хочу поговорить с вами. Уверена, вы простите меня за то, что я не сделала этого раньше. Как, наверное, нетрудно представить, случившееся нас немного шокировало.