Не бесконечность, подумала я. А восьмерка. А теперь еще и один.
Восемь. Один.
Глава 58
Орен проводил меня до моей комнаты. Я подумала было постучаться к Либби, но было уже поздно – пожалуй, даже слишком, – да и что бы я ей сказала? «Привет, меня чуть не убили, сладких снов»?
Орен осмотрел мою спальню и занял позицию у двери, расставив ноги на ширину плеч и вытянув руки вдоль тела. Ему тоже не помешал бы отдых, но когда дверь между нами захлопнулась, стало понятно, что он твердо намерен его отложить.
Я вытащила телефон из кармана и уставилась на него. Никаких сообщений от Макс. Она была совой, к тому же мы находились в разных штатах, и разница во времени составляла два часа. Так что она вряд ли спала. Я снова разослала во все ее аккаунты в соцсетях то же сообщение, которое написала ей раньше.
Ответь, пожалуйста, с отчаянием думала я. Прошу тебя, Макс.
– Ничего, – констатировала я вслух, хотя вовсе не собиралась этого делать. Стараясь заглушить гнетущее одиночество, я пошла в ванную, положила телефон на полку и сбросила одежду. Посмотрела на себя в зеркало. Если не считать ссадины на лице и повязки, под которой спрятались швы, я была цела и невредима. Я сорвала повязку. Рана под ней была красной и воспаленной, покрытой аккуратной сеточкой швов. Я уставилась на нее.
Кто-то – и почти наверняка этот кто-то имеет отношение к Дому Хоторнов – хочет моей смерти. Я чудом выжила. Я стала одно за другим представлять себе лица братьев. Джеймсон был со мной, когда началась стрельба. Нэш с самого начала заявил, что деньги ему не нужны. Ксандр вел себя со мной дружелюбнее некуда. Но Грэйсон…
Если вы и впрямь девушка неглупая, держитесь подальше от Джеймсона. От всей этой игры. От меня. Он же меня предупреждал. Он рассказывал, что его семья уничтожает все, к чему только прикоснется. А когда я спросила Ребекку о смерти ее сестры, она упомянула вовсе не Джеймсона.
Грэйсон сказал, сердце не выдержало.
Я включила воду погорячее и встала под душ, так, чтобы не намочить рану. Она сильно саднила, но мне было все равно: лишь бы смыть с себя эту страшную ночь. Все, что случилось в Блэквуде. Что произошло между мной и Джеймсоном. Все.
У меня полились слезы. Впрочем, что тут такого: выплакаться в ду́ше.
Спустя пару минут я взяла себя в руки, выключила воду и услышала, как звонит телефон. Я кинулась к нему, вся мокрая, разбрызгивая вокруг капли воды.
– Алло?
– Если ты наврала мне про покушение и поцелуи, пеняй на себя.
Я расслабленно выдохнула.
– Макс!
Кажется, она поняла по моему тону, что я говорю правду.
– Шмот подери, что стряслось, Эйвери? Что у вас там за бесконечный гвоздец?
Я все ей рассказала – все до малейшей детали, все, о чем так хотелось забыть.
– Надо съезжать оттуда, – серьезнейшим тоном заявила Макс.
– Что? – переспросила я. Меня била дрожь, хотя я уже укуталась в полотенце.
– Тебя убить пытались, – с подчеркнутой сдержанностью проговорила Макс. – Значит, надо бежать из этой Смертляндии. Срочно.
– Не могу, – возразила я. – Если я не проживу тут год, то все потеряю!
– Иными словами, твоя жизнь станет точно такой же, как неделю назад. Неужели это так уж плохо?
– Разумеется! – возмутилась я. – Макс, не забывай, мне приходилось жить в машине, и у меня не было ни малейшей уверенности в завтрашнем дне!
– Ключевое слово: жить.
Я плотнее укуталась в полотенце.
– Хочешь сказать, ты на моем месте отказалась бы от миллиардов?
– Нет, ну можно еще, конечно, надрать напоследок этим Хоторнам все, что только можно, но я боялась, как бы ты не приняла это за эвфемизм.
– Макс!
– А что, это я, по-твоему, обжималась с Джеймсоном Хоторном?
Я хотела было объяснить ей, как же так вышло, но с губ сорвалось только:
– А где ты была?
– Прошу прощения?
– Я тебе позвонила сразу же, как все случилось, еще до того, как ко мне пришел Джеймсон. Ты была мне очень нужна, Макс.
В трубке повисло гнетущее молчание.
– Дела у меня прекрасно, – сказала Макс. – Все в шоколаде. Спасибо, что спросила.
– О чем?
– Вот именно. – Макс понизила голос. – Ты вообще заметила, что я тебе звоню с чужого номера? Это телефон брата. А у меня забрали всю технику. Вообще всю. И посадили под домашний арест. А все из-за тебя.
Во время нашего прошлого разговора я почувствовала что-то нелепое, и недаром.
– То есть как – из-за меня?
– Тебе рассказать? Серьезно?
Ну что за вопрос, в конце концов.
– Ну конечно.
– Заметь, с тех пор, как началась эта заварушка, ты ни разу не спросила, как у меня дела, – сказала Макс и напряженно выдохнула. – И, уж будем честны, Эйв, ты и раньше-то не особо этим интересовалась.
Сердце у меня сжалось.
– Это неправда.
– Когда умерла твоя мама, тебе нужна была моя поддержка. И когда ты перебралась к Либби и этому судаку через букву «м», шпынять его в салагу. А уж когда унаследовала миллиарды, так тем более! И я была рада, что могу тебе подставить дружеское плечо, Эйвери, ничего не подумай, но ты вообще помнишь, как, к примеру, зовут моего парня?
Я напрягла память.
– Джаред?
– Ответ неверный, – помолчав, проговорила Макс. – А вот правильный ответ: нет у меня больше никакого парня, а все потому что я застала Джексона с моим телефоном в руках, когда он пересылал себе скриншоты нашей с тобой переписки. Какой-то репортер предложил ему за это кругленькую сумму, – добавила она и снова ненадолго затихла – и эта новая пауза была насквозь пропитана болью. – Сказать какую?
– Макс, мне очень жаль, – с упавшим сердцем сказала я.
– Мне тоже, – с горечью проговорила она. – Но особенно досадно, что я в свое время позволила ему сделать мои фото. Личного, скажем так, характера. Потому что когда мы с ним расстались, он отправил их моим родителям. – Макс позволяла себе слезы только в ду́ше. В этом мы с ней были похожи. Но сейчас ее голос предательски дрогнул. – Как думаешь, понравилось им это? Учитывая, что мне теперь даже с мальчиками встречаться запретили.
Масштабы семейного скандала страшно было даже представить.
– Чем тебе помочь? – спросила я.
– Верни мне мою прежнюю жизнь, – сказала Макс и на минуту затихла. – А знаешь, что самое страшное? Я даже обижаться на тебя не могу, потому что в тебя стреляли. – Ее голос вдруг стал гораздо тише и мягче. – А еще я тебе нужна.
Слышать это было больно, потому что она сказала чистую правду. Она нужна мне. Я всю дорогу нуждалась в ней куда сильнее, чем она во мне, потому что она для меня была единственной подругой, а я для нее – одной из многих.
– Мне очень жаль, Макс.
Она снисходительно усмехнулась в трубку.
– Ладно, договорились: когда на тебя совершат еще одно покушение, купишь мне какой-нибудь крутой подарок в награду за мои страдания. Австралия подойдет.
– Тебе купить путевку в Австралию? – уточнила я, подумывая о том, что это вполне себе выполнимая просьба.
– Нет уж, – дерзко парировала она. – Мне нужна сама Австралия. Тебе это по карману, так что нечего тут.
Я хохотнула.
– Вряд ли она продается.
– Тогда тебе остается только одно: больше не лезть под пули.
– Буду осторожна, – пообещала я. – Кем бы ни был стрелок, второго шанса я ему не дам.
– Ну вот и славно, – сказала Макс и, немного помолчав, добавила: – Эйв, мне пора. Не знаю, когда в следующий раз смогу одолжить у кого-нибудь телефон. Или выйти в Интернет. И все такое.
Это моя вина. Я постаралась убедить себя, что это вовсе не последний наш разговор, что мы не прощаемся.
– Люблю тебя, Макс.
– И я тебя, тучка.
Разговор завершился, а я еще немного посидела в ванной, укутавшись в полотенце и борясь с чувством, будто у меня внутри все перемололи острым ножом. В конце концов я вернулась в спальню и натянула пижаму. А потом легла в кровать и стала думать о словах Макс, гадая, неужели же я и в самом деле такой эгоистичный и зависимый от других человек, как вдруг услышала, как за стенкой кто-то скребется.
Я затаила дыхание и прислушалась. Звук повторился. Тайный ход!
– Джеймсон? – позвала я. Как-никак, этим коридором пользовался только он – во всяком случае, на моей памяти. – Джеймсон, это уже не смешно!
Ответа не последовало, но, когда я встала, подошла к стене и замерла, внимательно прислушиваясь, я отчетливо уловила чье-то дыхание по ту сторону. Я схватила было подсвечник, подумывая наклонить его, чтобы встретить лицом к лицу человека, таящегося за камином, но здравый смысл и обещание, данное Макс, остановили меня в самый последний момент, и вместо этого я открыла дверь в коридор.
– Орен? – позвала я. – Мне нужно вам кое-что рассказать.
Орен тщательно обыскал коридор, потом забаррикадировал выход из него, блокируя доступ к моей спальне. Потом «предложил» переночевать у Либби, в комнате, где потайных ходов нет.
Но прозвучало это как приказ.
Когда я постучала, сестра уже спала. Она приподняла голову от подушки, завидев меня, а потом снова ее опустила. Я забралась к ней в постель, и она не стала ни о чем меня расспрашивать. И к лучшему: после недавнего разговора с Макс мне совсем не хотелось рассказывать ей о случившемся. Вся жизнь Либби из-за меня перевернулась с ног на голову. Причем дважды. Первый раз – после смерти моей мамы, а второй – когда началась вся эта история. Она уже и так отдала мне все, что могла. И у нее своих проблем по горло. Мои ей совсем ни к чему.
Забравшись под одеяло, я покрепче обняла подушку и подвинулась поближе к сестре. Мне сейчас очень нужно ее присутствие, пускай я и не могла рассказать ей почему. Веки у Либби задрожали, и она прижала меня к себе. Усилием воли я отогнала от себя все ненужные мысли – и о Блэквуде, и о Хоторнах, и обо всем остальном. Мрак поглотил меня, и я не стала сопротивляться и вскоре погрузилась в сон.