– Десять-восемнадцать – не ответ, – упрямо повторила я, глядя ему в глаза. – Пойми это уже. Это лишь подсказка, но такая, которую нам никак нельзя упускать.
Нам. Я произнесла это – и, надо сказать, совершенно искренне. Но сейчас важно было другое.
– Для меня – ответ, – заявил Джеймсон и повернулся ко мне спиной. – Я ведь тебе уже сказал: с меня достаточно, Эйвери. Я выхожу из игры.
Найти Грэйсона оказалось куда сложнее. В итоге я забрела на кухню и столкнулась там с Нэшем.
– Ты Грэйсона не видел? – спросила я.
– Солнышко, не уверен, что он сейчас готов с тобой пообщаться, – осторожно произнес Нэш.
Накануне Грэйсон не стал ни в чем меня обвинять. Как не стал и выплескивать на меня гнев. Но как только рассказал мне об Эмили, сразу ушел.
Оставил меня одну.
– Мне надо с ним увидеться, – сказала я.
– Дай ему немного времени, – посоветовал Нэш. – Иногда раны надо вскрывать – иначе они не заживут.
И вот я снова оказалась на лестнице, ведущей в восточное крыло, напротив того самого портрета. Орена отвлекли звонком, к тому же он, по всей видимости, решил, что опасность уже миновала и следить за каждым моим шагом необязательно. Он извинился и отошел, а я так и осталась стоять, где стояла, внимательно разглядывая лицо Тобиаса Хоторна.
Когда я обнаружила тайник под портретом, эта находка показалась мне судьбоносной, но после разговора с Джеймсоном это чувство пропало. Теперь я знала, что никакой это не знак – так, совпадение. Найденная мной диковинка на деле лишь одна из многих. Вы нарочно подстроили все так, чтобы они не упустили этих подсказок, прошептала я тихо, обращаясь к миллиардеру. Если он и впрямь это все затеял после смерти Эмили, то такое упорство граничило по меньшей мере с жестокостью. Вам хотелось удостовериться, что они никогда не забудут о произошедшем?
Неужели эта запутанная, жуткая игра – просто напоминание, непрестанное напоминание о том, что семья должна быть превыше всего?
Неужели я тоже нужна лишь за этим?
Джеймсон с самого начала говорил, что я особенная. А я только теперь поняла, до чего же сильно мне хотелось верить, что так и есть, что я вовсе не невидимка и не пустое место. Мне хотелось верить, что Тобиас Хоторн увидел во мне что-то такое, что убедило его в том, что я справлюсь, что выдержу пристальные взгляды, свет софитов, ответственность, разгадаю загадки, не испугаюсь угроз – что меня это все не сломает. Мне хотелось играть важную роль.
Быть стеклянной балериной или ножом я не желала. Я хотела доказать, хотя бы самой себе, что чего-то сто́ю.
Пускай Джеймсон выходит из игры, если ему угодно, а мне хотелось победы.
Глава 81
У вершин циферблата
меня обретай
дня зенит поприветствуй,
скажи утру – прощай.
поворот да щелчок —
что ты видишь, ответь?
разом две одолей
и в конце меня встреть.
Я сидела на ступеньках и смотрела на эти строки, вертя в руках стекло, а потом решила разобрать их поочередно. У вершин циферблата меня обретай. Я живо представила себе часы. Какая цифра находится на верхушке?
– Двенадцать, – проговорила я и стала обдумывать это число. На вершине циферблата стоит цифра двенадцать. А следом, повинуясь принципу домино, ход мыслей набрал обороты. Дня зенит поприветствуй, скажи утру – прощай.
Что такое зенит дня?
– Полдень! – воскликнула я. Сперва это было лишь предположение, но следующая строка его подтвердила. В конце концов, полдень – это, по сути, и есть «зенит» дня, его высшая точка, в которой заканчивается утро и начинается другое время суток.
Я перешла ко второй части загадки… и оказалась в тупике.
поворот да щелчок —
что ты видишь, ответь?
разом две одолей
и в конце меня встреть.
Я посмотрела на кусочек стекла. Может, это его надо повернуть? Или щелкнуть им обо что-то? А может, собрать все фрагменты воедино?
– Видок у тебя так себе, ты будто белку проглотила, – заметил Ксандр и плюхнулся на ступеньку рядом.
Разумеется, я совсем не была похожа на человека, «проглотившего белку», но, видимо, таким вот витиеватым способом Ксандр просто спрашивал, как у меня дела, так что я пропустила мимо ушей эту нелепую шутку.
– Твои братья даже разговаривать со мной не желают, – тихо проговорила я.
– Видимо, погорела моя благородная затея отправить вас вместе в Блэквуд, – поморщившись, произнес Ксандр. – Хотя, честно сказать, многие мои затеи «горят».
Я не сдержалась и хохотнула. А потом протянула ему дощечку со стихами.
– Игра не окончена, – сказала я. Он пробежал глазами строки, вырезанные на дереве. – Вчера, вернувшись из Блэквуда, я нашла вот что, – добавила я и показала ему стекло. – Есть идеи, что все это значит?
– Ну-ка, ну-ка… – задумчиво проговорил Ксандр. – Где-то я такое уже видел…
Глава 82
Я не была в Большой зале с самого оглашения завещания. Ее украшали большие витражные окна – футов восемь в высоту и три в ширину. Начинались они на уровне моих глаз, если не выше. Узор на стекле был незатейливым и геометричным. В верхних углах располагались восьмиугольники точно такого же размера и оттенка, как и тот, что я держала в руке.
Я вытянула шею, чтобы лучше разглядеть окно. Поворот да щелчок…
– Ну, что думаешь? – поинтересовался Ксандр.
Я склонила голову набок.
– Кажется, без лестницы нам не обойтись.
Встав на верхнюю ступеньку лестницы, которую придерживал внизу Ксандр, я прижала ладонь к одному из стеклянных восьмиугольников. Сперва не происходило ничего, но стоило мне надавить слева, и восьмиугольник сдвинулся градусов на семьдесят и замер.
Это можно считать поворотом?
Я взялась за следующую фигуру. Как я ни нажимала ни на правую ее сторону, ни на левую, это не помогало, а вот когда надавила на нижнюю часть, стекло щелкнуло и сместилось на сто восемьдесят градусов, а потом тоже встало намертво.
Я спустилась к Ксандру, сама не зная, чего мы тем самым достигли. Поворот да щелчок – что ты видишь, ответь? – повторила я по памяти.
Мы отошли подальше и окинули комнату взглядом. Солнце светило в окно, отбрасывая на пол разноцветные блики. Сквозь сдвинутые мной стекла в залу пробивались два алых луча. У самого пола они пересекались.
Что ты видишь, ответь?
Ксандр опустился на корточки у половицы, на которой лучи пересекались.
– Ничего. – Он надавил на половицу. – Я думал, она приподнимется или…
Я мысленно вернулась к загадке. Что ты видишь, ответь? Вижу свет. Вижу пересечение лучей… Когда стало понятно, что лучше зайти с другого конца, я вернулась в начало стихотворения.
– Полдень… Начало стихотворения посвящено полдню, – проговорила я, торопливо размышляя, какие выводы из этого можно сделать. – Угол наклона лучей наверняка зависит от положения солнца. Может, поворот и щелчок нужны для того, чтобы увидеть то, что явит себя в полдень?
Ксандр задумчиво выслушал мои соображения.
– Можно, конечно, подождать, – сказал он. – Или… – неторопливо добавил он, – …немного схитрить.
Мы опустились на четвереньки и стали проверять окрестные половицы. До полудня оставалось недолго. Вряд ли в ближайшее время угол падения лучей сильно изменится. Я простукивала ладонью доску за доской. Не двигается. И эта тоже.
И эта.
– Нашла что-нибудь? – спросил Ксандр.
Держится прочно. И эта. О, шаткая! Одна из досок под моей рукой не сказать что задрожала, но определенно прогнулась ощутимее прочих.
– Ксандр, иди сюда!
Он подскочил ко мне, уперся ладонями в половицу и нажал. Она подскочила. Ксандр снял ее. Внутри оказалась маленькая ручка. Я повернула ее, сама не зная, чего ожидать. А в следующий миг мы с Ксандром полетели вниз. Точнее, падать начал пол под нами.
Когда падение остановилось, мы были уже не в Большой зале. А прямо под ней. А перед нами простиралась лестница. Я рискнула предположить, что это, должно быть, один из входов в туннели, о которых Орен не знает.
– Только подниматься надо, перескакивая через ступеньку, – предупредила я Ксандра. – Так сказано в следующих строках. Разом две одолей и в конце меня встреть.
Глава 83
Не знаю, что бы произошло, если бы мы спустились как нормальные люди, а не перескакивая через ступеньку, но, к счастью, узнать это нам не довелось.
– А ты бывал в этих туннелях? – спросила я у Ксандра, когда мы безо всяких происшествий спустились вниз.
Он выдержал паузу – до того долгую, что мне стало не по себе.
– Нет.
Я обвела внимательным взглядом обстановку. Стены у туннелей были металлические – и чем-то они очень напоминали канализационные трубы, но были удивительно хорошо освещены. Что это, газовые фонари? Трудно было понять, далеко ли мы зашли. Впереди виднелась развилка – туннели расходились в три стороны.
– Куда пойдем? – спросила я Ксандра.
Он многозначительно указал вперед.
Я нахмурилась.
– Почему именно туда?
– Потому что она так велела, – беспечно заявил Ксандр и кивнул куда-то вниз. Я опустила взгляд и вскрикнула.
Я не сразу поняла, что горгульи у подножья лестницы были точной копией тех, что украшали Большую залу, разве что у левой фигурки рука была вытянута вперед, а указательный палец – направлен прямо, туда, куда нам, видимо, и надо было пойти.
И в конце меня встреть.
Я зашагала вперед. Ксандр устремился следом. Интересно, думала я, а догадывается ли он, что нас ждет впереди.
И в конце меня встреть.
Мне снова вспомнились слова Ксандра: Будь вы даже сто раз уверены в том, что перехитрили нашего деда, на самом деле это он вас обвел вокруг пальца, и никак иначе