Что он знал, Джейми?
Джеймсон обернулся к брату.
– Что случилось восемнадцатого октября.
– Это я во всем виноват, – сказал Грэйсон и, приблизившись к брату, положил руки ему на плечи. – Я отвел Эмили на побережье. Я понимал, что затея опасная, но мне было плевать. Я хотел победы, и ничего больше. Хотел, чтобы она полюбила меня.
– Я за вами следил в ту ночь. – Признание Джеймсона на несколько мгновений повисло в тишине. – Я видел, как вы прыгали в воду, Грэй.
Мне вдруг вспомнилось, как мы с Джеймсоном шли к ручью Уэстбрук. Как он рассказал мне три факта о себе, один из которых был правдой, а остальные – ложью. Эмили Лафлин погибла на моих глазах.
– Так ты следил за нами? – переспросил Грэйсон, не веря своим ушам. – Но зачем?
– Мазохист, что с меня взять. – Джеймсон пожал плечами. – Я тогда разозлился не на шутку, – добавил он и немного помолчал. – А потом ты убежал за полотенцами, и я…
– Джейми… – Грэйсон уронил руки вдоль тела. – Что ты натворил?
Грэйсон рассказывал мне, что уходил за полотенцами, а когда вернулся, Эмили лежала на берегу. Мертвая.
– Что ты натворил?
– Она меня заметила. – Джеймсон отвернулся от брата и посмотрел на меня. – Заметила и улыбнулась. Решила, что победа на ее стороне. Решила, что мое сердце по-прежнему у нее, но я отвернулся и ушел. Она звала меня. Но я не сбавил шагу. Потом услышал, как она задыхается. Как она тихонько хрипит.
Я зажала рот ладонью от ужаса.
– Но я решил, что она меня разыгрывает. Потом послышался плеск, но я не обернулся. Прошел, наверное, сотню ярдов. Крики прекратились. И вот тогда я обернулся. – Голос у Джеймсона дрогнул. – Эмили как раз выползала из воды, едва волоча тело. Но я снова решил, что она притворяется.
Он думал, что она им манипулирует.
– И просто стоял и смотрел, – бесцветным голосом продолжал Джеймсон. – Ни черта не сделал, чтобы ей помочь.
Эмили Лафлин погибла на моих глазах. К моему горлу подкатила тошнота. Мне живо представилось, как Джеймсон стоит на берегу, всеми силами пытаясь показать бывшей возлюбленной, что он больше не в ее власти, борясь с собой.
– Потом она потеряла сознание. Упала и замерла. И уже не двигалась. А потом ты, Грэй, вернулся, а я ушел. – Джеймсон содрогнулся. – Я тебя ненавидел за то, что ты ее туда привел, но куда больше я ненавижу себя, потому что не стал ее спасать. Просто стоял себе и пялился.
– У нее было больное сердце, – напомнила я. – Как бы ты ей помог…
– Сделал бы непрямой массаж. Да хоть что-нибудь! – Джеймсон сглотнул. – Но нет же. Не знаю, откуда старик все узнал, но спустя несколько дней он, скажем так, прижал меня к стенке. Сказал, что знает, где я был, спросил, чувствую ли я за собой вину. Хотел, чтобы я тебе, Грэй, во всем сознался, а я отказался. Сказал ему, что если он так уж хочет, чтобы ты знал правду, пускай сам ее тебе сообщит. Но он не стал. Зато затеял… все это.
Письмо. Библиотека. Завещание. Средние имена. Дата моего рождения – и гибели Эмили. Цифры, спрятанные по всему поместью. Витражное стекло, загадка. Ход, ведущий в туннель. Решетка с надписью «меня». Тайная комната. Раздвинувшаяся стена. Дверь.
– Он сделал все, чтобы я никогда не забыл о случившемся.
– А вот и нет, – вдруг выпалил Ксандр. Остальные удивленно на него посмотрели. – Все совсем не так, – уверенно произнес он. – Он хотел другого. Чтобы мы – все четверо – оказались здесь. Вместе.
Нэш положил руку Ксандру на плечо.
– Вот это беспредел, скажи, Ксан?
– Вы не понимаете! – воскликнул Ксандр с серьезностью, которой я никогда прежде у него не слышала. Казалось, он не просто делится догадками. А точно знает, о чем говорит.
Грэйсон, не проронивший ни слова с самого признания Джеймсона, подал голос:
– Александр, можешь пояснить, что все это значит?
– Да вы же оба ходили как два привидения! Ты, Грэй, был как робот, – затараторил Ксандр до того быстро, что мы едва за ним поспевали. – А Джейми больше походил на бомбу, которая вот-вот взорвется. Вы на дух друг друга не переносили.
– Но самих себя ненавидели больше, – проговорил Грэйсон резким, точно скрежет наждачной бумаги, голосом.
– Старик знал, что ему недолго осталось, – признался Ксандр. – И обо всем мне рассказал незадолго до смерти. И попросил об услуге.
Нэш нахмурился.
– О какой же?
Ксандр не ответил. Грэйсон сощурился.
– Ты должен был проконтролировать, что мы вступим в игру.
– Точнее, проследить, чтобы вы дошли до самого конца, – уточнил Ксандр, переведя взгляд с Грэйсона на Джеймсона. – Вы оба. И если вдруг кто-то решит выйти из игры, моя задача – вернуть его.
– Так ты знал? – спросила я. – Ты все это время знал, к чему ведут все подсказки?
А ведь правда: именно Ксандр помог мне отыскать туннель. Он решил загадку Блэквуда. А в самом начале…
Рассказал мне, что у его дедушки не было среднего имени.
– Ты помогал мне, – сказала я. – А на деле, получается, манипулировал мной. Использовал меня как приманку!
– Я же тебе говорил: я – машина Руба Голдберга в человеческом обличье. – Ксандр потупился. – Я ведь тебя, скажем так, предупреждал. – Мне вспомнилось, как он водил меня смотреть на свое изобретение. Я еще тогда спросила, какое отношение оно имеет к переезду Теи. А он ответил: «Кто вообще сказал, что тут есть связь?»
Я уставилась на Ксандра – самого юного, самого высокого и, возможно, самого одаренного из братьев Хоторн. Будешь первой, сказал он тогда на балу, – а они подтянутся. Все это время я была уверена, что меня использует Джеймсон. Подозревала, что он не случайно подпускает меня ближе к себе.
Но ни разу не задумывалась о том, что и у Ксандра есть на то причины.
– Ты знаешь, почему твой дедушка выбрал меня? – спросила я. – Может, ты с самого начала это знал?
Ксандр вскинул руки, точно боялся, что я накинусь на него и вцеплюсь ему в горло, и хотел защититься.
– Я знаю лишь то, что он мне доверил, не больше. И понятия не имею, что скрывает та дверь. Моя задача состояла лишь в том, чтобы привести сюда Джейми и Грэя. Вдвоем.
– Нет, всех нас, вчетвером, – поправил Нэш. – Всех вместе. – Мне вспомнилось, что он сказал тогда на кухне. Иногда раны надо вскрывать – иначе они не заживут.
Так вот зачем все это было нужно? В этом-то и состоял гениальный план старого миллиардера? Привести меня сюда, подтолкнуть внучков к действию, понадеявшись на то, что в финале игры правда выйдет на поверхность?
– Не вчетвером, – возразил Грэйсон и посмотрел на меня. – Очевидно ведь, что эта игра – для пяти игроков.
Глава 87
Мы снова спустились в потайную комнату, один за другим. Джеймсон приложил к двери ладонь и толкнул ее внутрь. За ней оказалась маленькая каморка – пустая, если не считать небольшой деревянной коробки. На крышке лежали буквы – золотистые буквы, вырезанные на золотистых квадратиках, точно позаимствованные из самого дорогого в мире набора для игры в скраббл.
Из букв было выложено мое имя: ЭЙВЕРИ КАЙЛИ ГРЭМБС.
Кроме букв, на крышке лежали четыре пустых квадратика: один перед именем, один после фамилии, и еще два отделяли имена друг от друга. После всего, что случилось – признания Джеймсона, откровений Ксандра, – увидеть тут свое имя было по меньшей мере странно.
При чем тут я? Всю эту игру затеяли ради того, чтобы примирить Джеймсона и Грэйсона, чтобы раскрыть давние тайны, чтобы выпустить яд, пока он еще никого не погубил, – но почему-то в самом финале на первый план опять вышла я.
– Что ж, кажется, на этом родео блистать тебе, а не нам, солнышко. – Нэш подтолкнул меня к коробке.
Я сглотнула ком в горле и опустилась на колени. Попыталась открыть коробку, но она не поддалась. На крышке не было ни скважины для ключа, ни кодового замка.
– Обрати внимание на буквы, Наследница, – послышался сверху голос Джеймсона.
Он не смог удержаться. Несмотря ни на что, выйти из игры было ему не под силу.
Я осторожно потянулась к первой букве своего имени. Она легко отделилась от крышки. Одну за другой я сдвинула с места все остальные буквы, включая пробелы, и поняла, что с их-то помощью я и должна открыть замок. Обвела взглядом все квадратики – их оказалось всего двадцать один, включая пробелы. Мое имя. Кодовый замок явно открывает совсем не эта комбинация символов. Тогда какая?
Грэйсон опустился на корточки рядом со мной и начал переставлять буквы: в одну линию выложил гласные в алфавитном порядке, а затем – согласные.
– Возможно, в имя запрятаны анаграммы, – предположил Нэш. – Попробуйте переставить буквы.
Интуиция обманчиво подсказывала, что в моем имени никаких других слов зашифровано быть не может – с какой, собственно, стати, это же просто имя и не более того, но мозг тут же начал обдумывать возможные комбинации.
Из имени Эйвери едва ли можно сложить много слов. Куда разумнее объединить все буквы в одно целое и выбирать из них. Я выложила на крышке коробки первое слово, получившееся из букв, взятых и из двух моих имен, и из фамилии. Они встали на место с едва слышным щелчком.
Игра…
После этого слова я поставила один из пробелов и стала искать дальше. Оставшиеся буквы, выложенные по методу Грэйсона, выглядели так: Е, И, Э, Э, Б, В, Й, Й, К, Л, М, Р, С.
Бей. Мел. Сэр. Я стала складывать из букв слова, которые только приходили на ум, пока наконец не нашла главное.
И все разом встало по своим местам.
– Вы что, шутите, что ли… – прошептала я едва слышно.
– Что получилось? – спросил Джеймсон, полностью включившись в игру, хотел он того или нет. Он опустился на корточки рядом с Грэйсоном и стал смотреть, как я по буквам выкладываю на крышке недостающее слово.
Эйвери Кайли Грэмбс, имя, данное мне при рождении, имя, которое Тобиас Хоторн вбил в компьютерную систему, чтобы оно высветилось на дисплее у дорожек для боулинга, и на экране пинбольного автомата и бог знает где еще в стенах поместья, заключало в себе два слова – «игра» и «риск».