Хитрость в том, сказал он, чтобы иметь простой план, который хотя бы отчасти выполним, и ставить на него. А также иметь альтернативу, которая может сработать только в одном случае из сотни, и если шанс выпадет — ты бог. Если сработает вариант, где шансы один к двадцати — ты умнее всех вокруг. А если выпадет тот, что один к пяти, все решат, что ты знал, как действовать. Ну, а если ничего не сработает — у тебя всё же остаётся тот, первый план, что всегда может выиграть.
Если о Марко можно было сказать в двух словах — это звучало так: всегда побеждай.
За все прошедшие годы Наоми не раз гадала — где было её место на этой его шкале? Один шанс из сотни или верное дело? Она никогда не знала и вряд ли узнает. Ей это больше не важно, просто желание почесать давно потерянный палец.
Сейчас она снова оказалась здесь, делала то, чего он хотел. Она — часть планов Марко, каковы бы они ни были. Только на этот раз она понимала, с кем имеет дело. Она больше не та девочка, которую Марко обманом вовлёк в организацию подрыва «Гамарры», не подросток, теряющий голову от любви. А Филип — не младенец, которого можно похитить и держать как залог её подчинения. Её молчания.
А значит, возможно, это — тот самый шанс, которого Наоми хотела. Может быть, Марко ошибся, вызвав её. Она отбросила эту мысль. Слишком сложно, слишком опасно. Велика вероятность, что именно этого Марко и ждёт.
Чтобы найти нужный адрес, пришлось целый час рыться в станционном справочнике, хотя она знала, что ищет. Неизвестно, чем именно занималась компания «Экспорт внешнего кольца», однако она выглядела настолько сомнительной, что с ней не хотелось иметь дело, и так хорошо осведомлённой, что раньше экипажа узнала о претензиях Марса на «Росинант». Наоми отыскала ее физический адрес — не тот причал, на котором она была в последний раз — и заказала кар.
Ангары у космопорта постоянно менялись — результат торговли, необходимости эффективно использовать каждый клочок свободного пространства, сроков договоров аренды и загруженности. Табличка на входной двери из закалённого стекла гласила: «Экспорт внешнего кольца», но спустя неделю, день или час здесь могло оказаться что угодно.
Молодой человек за стойкой улыбнулся ей. Его волосы были коротко пострижены, а кожа на пару тонов темнее, чем у Наоми. Очки в стальной оправе могли служить как украшением, так и устройством связи. Она никогда его прежде не видела.
— Привет, — сказала Наоми.
— Мисс Нагата, — произнёс молодой человек, как будто они давно знакомы. — Сколько лет. К сожалению, должен сказать, что в данный момент у нас нет работы, подходящей для вашего корабля.
— Я здесь не за этим, — сказала она. — Мне нужно нанять корабль. И без шума.
Выражение лица человека за стойкой не изменилось.
— Это может потребовать больших затрат.
— Нужно перевезти группу, не больше двадцати человек.
— Корабль потребуется надолго?
— Не знаю.
— Груз будет?
— Нет.
Взгляд молодого человека на минуту стал рассеянным. Значит, очки всё же средство связи. Наоми скрестила руки
Один шанс из сотни, думала она, я появляюсь с собственным боевым кораблём, готовым увезти людей с Цереры. Один из двадцати — я знаю того, кто согласится помочь. Она задумалась — а каков план «один из пяти»? В чём он уверен?
Взгляд человека за стойкой опять сосредоточился на ней.
— Думаю, мы можем вам помочь.
Глава пятнадцатая
Поездка в больницу была похожа на ночной кошмар. Когда машина рванула по коридорам, начало действовать обезболивающее. Смесь боли и напряжения в теле превратилась в глубинное чувство беспокойства, ощущение, будто что-то не так. А как только они оказались у входа в приемный покой, время рассыпалось, сознание то уплывало, то возвращалось. Никто из медиков не обращал на него особого внимания.
Все занимались Бобби.
Ее глаза были закрыты, изо рта выходила пластиковая трубка, не давая челюстям сомкнуться. Со своего места Алекс видел только часть дисплея ее каталки и не знал, как интерпретировать то, что видит. Голоса медиков были обрывочными и напряженными. Слова и фразы словно пытались накачать и поддерживать в Алексе панику. Тело Бобби было вялым. Он говорил себе, что она не умерла. Если бы умерла, ее бы не пытались спасти. Алекс надеялся, что это так.
В палате экстренной помощи его положили на автоматическую хирургическую койку, не сильно отличающуюся от тех, что имелись на «Росинанте». Сканирование заняло минуты полторы, но казалось, будто оно длится вечность. Алекс всё вертелся по сторонам в поисках Бобби, но потом вспомнил, что она в другой палате. Но даже тогда он не понял, насколько повлияли на его мозг ранения и обезболивающие, пока не пришли полицейские и он не попытался объяснить, что случилось.
— И с какого бока тут женщина в бронескафандре? — спросила Бобби.
Она сидела на больничной кровати. На ней был плотный халат из одноразовой бумаги с рисунком в виде эмблемы мемориальной больницы Бхамини Пал, на свету он выглядел темно-синим. Волосы Бобби были скручены в узел на затылке, а на левой щеке и костяшках пальцев чернели синяки и ссадины. Шевелилась она с осторожностью. Так Алекс обычно двигался после слишком тяжелой работы, когда ныло всё тело. Хотя он и не словил две пули — одна прошла через ее левое легкое, а вторая застряла в правой ноге, — но всё равно подумывал, не взять ли кресло-каталку, чтобы перебраться из своей палаты в ее.
— Я имел в виду тебя, — сказал Алекс. — Не мог припомнить, как тебя зовут.
Бобби хихикнула.
— Ага, придется им поговорить с тобой еще разок. Думаю, первая версия была немного неясной.
— Как думаешь... Может, нам не следует говорить?
— Ну, мы же не арестованы, — сказала Бобби. — Единственный из нападавших, кто еще дышал, потребовал адвоката еще до того, как добрался сюда. Уверена, что если понадобится засунуть кого-то в тюрьму, то в нашу сторону не посмотрят.
— Что ты им сказала? — спросил Алекс.
— Правду. Что кучка уродов вломилась ко мне домой, связала меня и стала избивать, при этом спрашивая, зачем я встречалась с Алексом Камалом.
Алекс приложил большой палец к верхней губе, пока та не заныла. В улыбке Бобби читалось море сочувствия.
— Я не знаю, в чем дело, — сказал он. — У меня нет врагов на Марсе. Насколько мне известно.
Бобби покачала головой, и Алекс снова отметил, какая она привлекательная. Он кашлянул, в голову закрались совершенно неуместные в подобных обстоятельствах мысли.
— Могу предположить, — сказала Бобби, — что дело не в тебе, а в тех, с кем ты связан.
— Холден?
— И Фред Джонсон. И может, они даже связали нас обоих с Авасаралой. Она некоторое время находилась на «Росинанте».
— Примерно полторы минуты, много лет назад.
— Я помню. Я там была. Но всё же, так или иначе, самый правдоподобный сценарий, который приходит в голову, это что они подумали, будто я что-то тебе сообщила или ты что-то мне сообщил. И самое приятное, это их напугало.
— Я, конечно, польщен, но твое понимание «приятного» меня пугает, — заметил Алекс. — Рассказала им о своем расследовании?
— Нет, к этому я не готова.
— Но ты считаешь, что здесь есть связь.
— Еще бы. А ты нет что ли?
— Вообще-то, я на это надеюсь, — вздохнул Алекс. В коридоре что-то кричали, но Алекс не разобрал. Мимо прошла сердитая медсестра. — И что мы будем с этим делать?
— Кое-что мы точно можем сделать, — ответила Бобби. — Копать дальше.
— Верно. Так. И что конкретно мы ищем?
Бобби посерьезнела. Проблема в кораблях, сказала она. У марсианского флота — новейшие и лучшие корабли в Солнечной системе. У Земли их больше, но ее флот стареет, технически корабли устарели на несколько поколений или модифицированы, в корпуса древних проектов запихнули новое оборудование. Оба флота за последние несколько лет пострадали от сильных потерь. Пусть с подачи Авасаралы, но Бобби начала копать и нашла кое-что интересное.
Семь кораблей класса «Доннаджер» было легко отследить, но корветы с них, вроде «Росинанта», засечь сложно. Бобби вернулась к записям о сражениях на Ио, с внешней стороны Кольца и об инциденте в медленной зоне. И когда дошло до отчетов о повреждениях, натолкнулась просто на кладезь информации.
Поначалу цифры вроде бы совпадали. Полдюжины кораблей пропали там, горстка сям, коды маячков вычеркнули из списков. Но когда она стала разбираться пристальней, то нашла расхождения.
«Цучи», корвет, приписанный к «Беллеру», был списан после сражения на Ио. Годом позже он появился в рапорте о мелкой стычке около Европы. Судно снабжения «Апалала» списали со службы, а семь месяцев спустя оно отправилось с грузом на Ганимед. Потерянные во время одного инцидента медикаменты появились в списке грузов для Цереры, а потом снова исчезли. Оружие, потерянное в сражении неподалеку от нынешней станции Медина возникло в результатах аудита базы «Геката», но только один раз.
Бобби пришла к выводу, что кто-то прошелся по старым записям и подчистил их, подделав сообщения о гибели кораблей, а затем стер их из более поздних записей, по крайней мере попытался. Она нашла с полдюжины неувязок в данных, но не смогла обнаружить ни одного исчезнувшего корабля. Это значило, что в дело вовлечен кто-то из высокопоставленного флотского руководства, имеющий доступ к файлам.
Конечно же, есть протокол, определяющий, кто имеет доступ к записям, и Бобби как раз выясняла, как это работает на практике, когда ей позвонил Алекс и пригласил пообедать.
— Если ты готов этим заняться, — сказала Бобби, — то поищи в этом направлении. Кто мог изменить данные. А потом я ими займусь.
— То есть идти по дороге, на которой ты уже стоишь.
— Разве что у тебя есть кое-какие друзья на флоте.
— Это один путь. Но не единственный.
Бобби подалась вперед, перевела дыхание и снова откинулась назад.