— Это «Пелла», — произнёс Мирал, старательно выговаривая каждый слог. — Потверите правильность курса.
— Подтвердите, — мягко сказал Ааман.
Мирал стукнул кулаками по палубе.
— Твою мать. А я что сказал?
— Потверите. Ты хочешь подтверждения.
— Еще раз, — Мирал откашлялся. — Это «Пелла». Подтвердите правильность курса.
Ааман ухмыльнулся.
— «Пелла», курс подтверждён.
Мирал поднял взгляд и скривился, увидев приближающихся Наоми и Кина. Наоми кивнула.
— У тебя отлично получается. Совсем по-марсиански.
Она видела, что Мирал колеблется — видимо, гадал, что она поняла и что ей позволено знать. И когда он улыбнулся, это вышло слегка растерянно. Наоми улыбнулась в ответ и пошла дальше, делая вид, что она одна из них. Что она в курсе. Кин, идущий следом, комментировать не стал, только следил за ней краешком глаза.
Перекус в середине смены состоял из жареной лапши и пива. Новости переключили на общесистемный канал, и она с первой минуты жадно следила за ними — не за тем, что говорили, а за тем, о чём молчали. Запасы воды и продовольствия в Северной Америке и Азии уже закончились, в Европе их оставалось в лучшем случае на несколько дней. Усилия по оказанию помощи из южного полушария затруднялись растущими местными потребностями. Это её не волновало. Это не касалось Джима. Станция Медина не выходила на связь, сигнал с неё ещё шёл, но все входящие запросы игнорировались, и это Наоми тоже было безразлично. Спикер меньшинства марсианского парламента в Лондрес-Нове призывал премьер-министра немедленно вернуться на Марс, и это её интересовало совсем чуть-чуть. Наоми радовало, что все новости были не о взорвавшемся на станции Тихо корабле. Она торопливо ела, втягивала сладковатые бледные макароны и хлюпала пивом, как будто спешкой могла поторопить их корабль, ускорить атаку.
Приблизить свой шанс.
Следующие полчаса они с Кином провели, копаясь в инженерных сетях и машинном отсеке, проверяли, что всё налажено. Она не сомневалась, что на полном астеров корабле всё будет как следует, так оно и было. Однако привычные действия успокаивали. Ощущение, что на корабле всё в порядке и под контролем, было синонимом безопасности. Астеры, которые трижды всё не проверяют, быстро отсеиваются из генофонда, и эти регулярные осмотры давали Наоми первобытное ощущение комфорта. Кроме того, она незаметно подмечала расположение ящиков с инструментами с повреждёнными защёлками, а потом старалась больше не глядеть в их сторону, хотя и понимала, что так откровенно избегая смотреть на них, она лишь привлекает к ним внимание Кина.
Наоми не связывала свои мрачные мысли с огромной, почти невыносимой тяжестью ожидания в сердце, пока не звякнул ручной терминал Кина и тот не отдал команду кончать работу.
— Вертайся в своё кресло-амортизатор, — он тронул плечо Наоми. Прикосновение было дружеским, но жёстким. Она не притворилась непонимающей и не пыталась скрывать тревогу. Однако это можно было принять и за страх перед боем.
Они вернулись в её каюту, она пристегнулась, а Кин проверил. Потом, к удивлению Наоми, он на минуту сел рядом, кресло пошатнулось под его тяжестью. Даже от самого лёгкого движения под кожей Кина играли мускулы, но он всё же как-то умудрялся выглядеть по-мальчишески робким, как будто его тело было маскарадным костюмом.
— Ты бы поосторожнее, са са?
Наоми улыбнулась — как можно естественнее.
— Конечно, я буду осторожной, — сказала она. — Я всегда осторожна.
— Неа, не всегда, — сказал Кин. Он как будто пытался с чем-то справиться, а она не знала с чем.
— Каюты тесные, манёвров будет много. Не будешь пристёгнута к креслу — уткнёшься в стену, поняла? Может, в угол.
Страх наполнил её рот вкусом меди. Он узнал? Догадался? Кин сжал руки, не смея поднять взгляд.
— Ты эн буэнас муд, в хорошем настроении. Счастливая с тех пор, как ты и Марко. Вот я и думаю, может, ты нашла чему тут радоваться, а? Придумала, как уйти не через дверь?
Суицид, поняла она. Он говорит о самоубийстве. Решил, что я собралась отстегнуться посреди боя и дать кораблю убить себя. Она всерьез об этом не думала, но тёмные мысли могли подтолкнуть её к этой идее. Хуже того, самоубийство её не пугало, оно несло лишь ощущение покоя. Почти утешения. Наоми подумала — может, она подсознательно готовилась к смерти, и в опасности, неизменно присутствовавшей во всех её планах, находили своё выражение эти тёмные мысли? Наоми не знала ответа, и это лишало сил.
— Я планирую быть здесь, когда всё закончится, — она как будто убеждала не только своего охранника, но и себя.
Кин кивнул. Зазвенела корабельная система маневренного предупреждения, но здоровяк не отпускал её кресло. Ещё нет.
— Слышишь? Нам нелегко, и тебе тоже. Но мы же справимся, да? Мы все, и ты справишься. — Он пристально смотрел на свои руки, как будто там могло быть что-то написано. — Ми фамилья, — наконец выговорил он. — Ты про это помни. Аллес тут одна семья, ты бист тоже.
— Иди пристегнись, здоровяк, — сказала Наоми. — Можем договорить попозже.
— Ладно.
Кин улыбнулся ей и поднялся. Раздалось второе предупреждение, и Наоми откинулась назад, в гель, как будто собиралась остаться в его прохладных объятиях.
На капитанском мостике Марко сейчас наверняка спокоен и холоден. Изображает марсианского капитана, излучает уверенность, что теперь всё под контролем. Ему поверят. Он на марсианском корабле со знакомым и надёжным радиомаяком. Возможно, он использует марсианский шифр. И то, что он может оказаться кем-то другим, так же невообразимо для марсиан, как очевидно для неё.
Она хотела быть осторожнее, но не могла. У неё не было времени.
Послышался свист торпед и рокот орудий точечной обороны, каюту качнуло на тридцать градусов влево, кресло заскрипело в подвесках. Наоми отстегнула ремни, села и отдёрнула ногу от иглы. Если бы она могла быть уверена, что это не успокоительное, то потерпела бы эти инъекции. Слишком поздно. Кресло снова вернулось в нейтральное положение. Наоми спрыгнула на пол, быстро и решительно направилась в коридор. Она широко раскинула руки, касаясь кончиками пальцев обеих стен, и заскользила по палубе. Согни колени, центр тяжести внизу, — напомнила она себе.
Будь готова к переменам, когда придёт время. Корабль вокруг неё дёргался. Стены и потолок, казалось, не двигались, но собственный вес тянул и бросал Наоми на одну стену, потом на другую, а потом — ещё хуже — вперёд, туда, где не за что зацепиться. Гораздо тяжелее, чем невесомость. Попытки мозга понять, где верх и низ в отсутствие гравитации, сбивали с толку, но это было что-то иное. Её швыряло из стороны в сторону, как игральную кость в стакане, и она продвигалась вперёд как могла, хватаясь за стены, когда движение становилось слишком быстрым.
В подъёмнике она выбрала машинное отделение и крепко сжимала поручи, пока лифт уносил её вниз. Корабль сотрясали удары — ответный огонь марсиан. Отлично. Пускай стреляют. Она не могла отвлекаться на этот бой, пока собственная битва не завершена.
Машинное отделение пустовало, всё находилось на своих местах, но когда корабль кренился, инструменты дрожали, металл звенел о металл, как будто корабль пытался говорить. Наоми двинулась к повреждённому ящику, но пол ушёл из-под ног. Она споткнулась, ударилась головой о металлические полки. На секунду грохот как будто отхлынул. Она тряхнула головой, на пол и стену полетели капли крови.
Ничего страшного, сказала она себе. Раны на голове всегда сильно кровоточат. Вряд ли это что-то серьёзное. Двигай дальше.
Орудия стрекотали, звуки пронизывали корабль. Наоми нашла ящик с инструментами, отстегнула фиксаторы, вытащила и опустилась на палубу, прижимая коробку к себе. На одну долгую секунду ей казалось, что замок другой, крепкий, его не открыть, но она ошиблась. Просто игра сознания, с замком всё в порядке. Она отодвинула защёлку, кончиками пальцев отыскала щель, которая должна там быть, понемногу расширила её и попыталась открыть, используя как клин собственные кости и кожу. Боль была адская, но она старалась не обращать на это внимания. Внезапно её с ужасной силой вдавило в палубу — корабль перешёл в режим ускорения. Наоми не знала зачем. Спина болела. Уже долгие годы её позвоночнику не приходилось держать тело во время тяжёлой нагрузки — обычно она лежала в геле, на спине.
Щеколда наконец подалась с возмущённым щелчком, ящик резко распахнулся, но ничего не вывалилось. Все ключи, аппараты эпоксидной сварки, вольтметры, баллоны с воздухом и смазкой были пристёгнуты в своих ячейках. Наоми порылась в плотно упакованных рядах универсальных ключей и вытащила ключ на десять миллиметров. Это было одно из её преимуществ перед Марко и его экипажем. Она годами жила на марсианском корабле. Она как собственные пять пальцев знала, каким инструментом отрывать каждую панель доступа. Наоми выбрала тестер напряжения, зажим для проводки и маленький паяльник и рассовала всё по карманам. Если ей повезёт, понадобится только ключ, но...
Палуба поплыла под ногами — гравитация внезапно исчезла. Наоми не могла понять — это она закружилась в воздухе или вращался корабль вокруг неё. Она касалась пола, стен, но ни до чего не могла дотянуться — кроме плавающего ящика с инструментами. Ладно, хватит и этого. Она плотно прижала ящик к животу, потом оттолкнула от себя, как реактивную массу, и изогнулась, чтобы ухватиться за рабочую панель. Гравитация вернулась, и она налетела на ящик, с силой грохнувшийся на палубу позади неё. Корабль потряс ещё один глухой удар. Колени и спина болели. Наоми бросилась к лифту.
Она не успела до него добраться, как гравитация снова исчезла. Орудия точечной обороны ещё гремели, но немного тише. Наоми даже не помнила, когда в последний раз слышала звук торпедного обстрела. Битва затухала. Ей хотелось, чтобы лифт двигался быстрее. Если всё закончится и все встанут из кресел прежде, чем она успеет вернуться, то Холден, «Росинант» и, возможно, большая часть людей на станции Тихо погибнут. С каждым метром медленно ползущего лифта она всё ярче представляла