— Ну, это любопытно...
— Да это, мать его, ключевая улика, — ответила Паула. — Отказ изоляции магнитных полей — вещь такая, следов не оставляет. По идее, такого происходить не должно, но происходит же. Принято считать, что это несчастные случаи. Бывает, что уж тут поделаешь — корабли иногда взрываются. Но эта программа — доказательство того, что кто-то намеренно создал инструмент для организации этих инцидентов, чтобы повторять их снова и снова, на любом корабле, в чьи программы получилось добавить этот код. У нас на руках — свидетельство того, что тысячи инцидентов, о которых никто раньше и не задумывался, на самом деле чистой воды убийство.
Ее глаза возбужденно блестели. Холден же почувствовал, как комок в животе стремительно увеличивается в размерах.
«Мне нужно уехать и кое-что сделать, — прозвучал в голове голос Наоми. — А тебе там делать нечего. Вообще нечего».
Неужели речь шла об этом? Неужели именно это она пыталась скрыть от него, от «Росинанта»? Если так, что бы это могло значить?
На него выжидающе смотрела Паула. Он не знал, как ответить, но сидеть в тишине становилось неудобно.
— Ну... круто? — сказал он.
Фред сидел за столом Драммер, облокотившись на него и положив подбородок на сплетенные руки. Судя по всему, устал он не меньше Холдена. Экран монитора показывал комнату для допросов и расположившихся в ней Драммер и Сакаи. Стол, обычно находившийся в центре между ними, был сдвинут в сторону, а сама Драммер откинулась на стуле, закинув ноги на стол. Похоже, заключенный и надзирательница дружно пили кофе. Сакаи чему-то рассмеялся и покачал головой. Драммер лукаво улыбнулась в ответ. Она выглядела моложе своих лет, и Холден с изумлением понял, что у нее распущены волосы.
— Это что еще такое? — спросил он.
— Работа профессионала, — ответил Фред. — Втирается в доверие. Она уже почти убедила Сакаи, что его наниматель без каких-либо проблем подорвал бы всю станцию вместе с ним. Как только он проникнется — будет весь наш. Ответит на все наши вопросы и еще попытается вспомнить что-нибудь, о чем его не спрашивали. Со временем. Фанатичней перебежчиков нет никого.
Холден скрестил руки на груди.
— Мне кажется, ты упускаешь из виду вариант «забить его гаечным ключом». Мне он нравится.
— Нет, не нравится.
— В данном случае готов пойти на исключение.
— Нет, не готов. Пытки — для дилетантов.
— Да ну? А я и не занимаюсь этим профессионально.
Вздохнув, Фред обернулся к нему.
— Знаешь, твой образ безмозглого вышибалы утомляет ничуть не меньше несгибаемого Бойскаута. Очень надеюсь, что колебательные движения остановятся где-то посередине.
— Безмозглого?
Фред пожал плечами.
— Нашел что-нибудь?
— Ага, но в последней версии программного обеспечения все нормально. Мы здоровы.
— Если только иные сюрпризы не прячутся.
— Ну да.
— Сакаи говорит, что больше ничего нет.
— Вот даже не знаю, что тебе на это ответить, — заметил Холден. После паузы он продолжил: — Знаешь, я тут думал...
— О сообщении с «Пеллы»?
— Ага.
Фред встал. На его лице проступило жесткое, но не без сострадания, выражение.
— Я ждал этого столкновения, Холден. Но на кон поставлено гораздо больше, чем просто жизнь Наоми. Если протомолекулу сумеют использовать в качестве оружия или даже просто выпустят на свободу...
— Неважно, — перебил Холден. — Нет, погоди, это прозвучало не так. Конечно, это важно, очень важно, просто... ничего не меняется. Мы не можем... — он сглотнул, — не можем отправиться за ней. У меня — один корабль, у них — полдюжины. Мне хочется гнать к ней на всех парах, но это ведь ничего не изменит.
Фред промолчал. С экранов донесся едва слышный смех Сакаи. Никто не обратил на него внимания. Холден опустил взгляд на руки. Казалось, что он исповедуется перед кем-то. Возможно, так оно и было.
— Что бы здесь ни происходило, — продолжил Холден, — во что бы она ни ввязалась, я не могу все исправить, напялив сияющие доспехи и поскакав в гущу сражения. Помочь ей я могу, только следуя нашему плану. Доставить тебя на Луну. Если ты совместно с Сакаи, Доузом и Авасаралой организуешь переговоры с этими засранцами, Наоми может стать козырем в этих переговорах. Сможем обменять ее на пленных, которые сидят у тебя в камерах. Или на Сакаи. Или на что-нибудь.
— То есть ты пришел именно к таким выводам?
— Да, — ответил Холден, ощущая на языке пепельную горечь от одного только слова.
— А ты вырос с первой нашей встречи, — заметил Фред, как показалось Холдену, с сочувствием и утешением. — Мне даже неловко от моего замечания касательно твоей «безмозглости».
— Не уверен, что это хорошо. Ты сам когда-нибудь переживал такое? Любил кого-нибудь больше жизни, а потом бросал их в беде?
Фред положил руку Холдену на плечо. Несмотря на возраст и груз проблем, оставившие печать на лице и теле этого человека, хватка у него оставалась еще та.
— Сынок, я оплакал больше людей, чем ты встретил в своей жизни. Сердцу в таких вещах доверять нельзя. Действовать надо так, как знаешь, а не так, как хочется.
— А если я начну делать так, как хочется... — предположил Холден, думая, что прозвучит что-нибудь вроде «тогда я выбью Сакаи все зубы» или «тогда мы все погибнем».
Фред его удивил.
— Тогда мы ее потеряем.
— Курс задан, — сообщила из рубки Чава Ломбау. — Ждем приказа, сэр.
Холден попытался откинуться на кресле-амортизаторе, но без гравитации, придающей ему вес, сумел только выпрямить шею. Его сердце бешено скакало, холод адреналина щекотал вены.
Предполагалось, что будет не так. Мостик казался переполненным. Сун-И, серьезный и расслабленный, сидел за панелью вооружения. Маура — за передатчиками и следила за состоянием команды, хотя в этом не было особой необходимости. Это должен быть голос Алекса. В креслах должен сидеть он и Наоми.
И Холден не должен так бояться.
— Хорошо, — сказал он. — Вперед.
— Есть, сэр, — ответила Чава.
Предупреждающий сигнал сменился с янтарного на красный, и Холден утонул в кресле. Станция Тихо за его спиной рухнула вниз. Уже через час она станет слишком маленькой, чтобы разглядеть невооруженным глазом. Холден выждал три долгих, мучительных вздоха. Четыре.
— Как дела, мистер Ип?
Из машинного зала донесся голос Сандры Ип (хотя это должен был быть Амос):
— Все системы работают нормально.
— То есть мы не взорвались, — сказал Холден.
Возникла пауза.
— Да, сэр. Не взорвались, сэр.
Холден терпеть не мог ощущение неуверенности в собственном корабле. С тех пор как он поднялся на борт «Росинанта», тот был для Холдена крепостью. Холден доверил бы кораблю жизнь, как доверял собственному сердцу биться. И не просто инстинктивно. Автоматически. Было бы странно вести себя по-другому.
Но то было раньше. Саботаж Сакаи его не убил, но не оставил невредимым. Пройдет еще много времени, прежде чем Холден уверится в том, что корабль не готовит новые неприятные сюрпризы. Какая-нибудь программа, поджидающая нужного момента, чтобы откачать воздух или ускорить корабль до смертельного предела, или уничтожить корабль и его команду еще тысячью других способов. Они просмотрели всё и ничего не нашли, но делали это и раньше и чуть не погибли из-за недосмотра. Теперь сколько раз ни проверяй — всё равно будет недостаточно для уверенности в том, что ничего не пропущено. С этой минуты — и, видимо, на долгое время, может, и навсегда — он будет волноваться о том, на что раньше не обращал внимания. Холдена возмущало, даже злило, что его вера пошатнулась.
И может быть, он думал уже не о «Росинанте».
— Ладно, — сказал он, отстегиваясь. — Выпью кофе. Постарайтесь ничего тут не сломать, а если сломаете, сообщите.
Удивительно, но дружный хор «дасэр» вызвал у него уныние. Лучше бы они поняли, что он шутит. Или чувствовали себя достаточно расслабленно, чтобы пошутить в ответ. Их официальный тон снова дал понять, что это больше не его корабль.
В камбузе он наткнулся на Фреда, наговаривающего сообщение ручному терминалу — очевидно, для Андерсона Доуза. Холден потягивал кофе между фразами, похожими на официальное заявление и полными глубочайшего недоверия. Когда Фред закончил, то скрестил руки и посмотрел на Холдена.
— Мне тоже, пожалуй. Со сливками и без сахара.
— Момент, — отозвался Холден. — Есть что-то новое?
— Два корабля настоящего марсианского конвоя сдались.
— Что?!
— Они всё равно находились слишком далеко от сражения, чтобы повлиять на исход, и их жестоко обстреливали. Мне это не нравится, но не стану оспаривать решение их командиров.
— Мне мерещится, или они просто подали наши головы на тарелочке с голубой каемочкой? — сказал Холден, поставив на стол кофе. — Они и правда настолько хороши, или это мы облажались даже сильнее, чем я думал?
Фред глотнул кофе.
— Когда-нибудь слышал о битве при Гавгамелах?
— Нет.
— У Дария Третьего, императора Персии, было двести тысяч воинов. Бактрийцы, арахозийцы, скифы. Греки-наемники. Ему противостояли тридцать пять тысяч воинов и Александр Македонский. Александр Великий. Пять персов на каждого македонца. Битва должна была превратиться в резню. Но Александр оттянул крупные силы врага на фланг, и в центре рядов персов возникла брешь. Александр велел своим воинам построиться в клин и с кавалерией во главе устремился туда, прямо на императора. По обе стороны были крупные силы персов, и его окружили. Но это уже не имело значения, потому что он понял, как разделаться с Дарием. Александр увидел то, чего никто не видел. Вот так и эти люди. Маленькая группировка в АВП. И Земля, и Марс, и я имеем численное преимущество. И преимущество в вооружении. Всё это случилось, потому что кто-то увидел возможность, которую проглядели все остальные. У них хватило смелости ударить там, где никто не ожидал нападения. Это сила смелости, и если генерал удачлив и умен, они могут воспользоваться преимуществом и навсегда обойти врагов.