— Что там? — спросила Бобби.
— «Пелла» и ее дружок разделились. И... Ого! Похоже... Некоторые корабли разворачиваются. Кажется, они сдаются!
Бобби прокричала «ура», а Смит в своей каюте прекратил разговор и высунулся, чтобы узнать, в чем дело. К тому времени, как Алекс объяснил, «Пелла» тоже разворачивалась с остальными. Не на полном ходу, но как рыба махнула хвостом, сохранив часть скорости для нового курса — к Поясу и системе Юпитера, плюс-минут несколько миллионов километров. «Четземока» двинулся в противоположном направлении. Куда бы ни стремилась «Пелла», она явно оставила в покое «Бритву».
Напряжение, которого Алекс даже не осознавал, начало испаряться вместе с периодическим смехом и радостными криками Бобби. Конвой ООН притормозил. Коронарные выбросы на Солнце даже близко не пересекались с их маршрутом. Охладители «Бритвы» вполне неплохо справлялись с тепловым излучением. Алекс расслабился.
Это продлилось целых полчаса.
«Это Наоми Нагата с «Росинанта». Если вы это слышите, пожалуйста, передайте дальше. Сообщите Джеймсу Холдену, что я в беде. Контроль навигации потерян. Связь не в порядке. Прошу передать сообщение».
И сорок минут спустя:
«Алекс, раз ты поблизости и у тебя всё так замечательно вышло, когда я попросил проверить загадочный корабль, то не хотел бы ты сделать небольшой крюк? Мой временный пилот топит на полную, чтобы доставить меня к Наоми, но ты ближе и идешь почти в том же направлении. Есть вероятность, что те уроды решили с нами поиграть, так что держи ухо востро. Но если это Наоми, уж постарайся, чтобы к моему прилету она еще дышала. Дай мне знать, что ты об этом думаешь».
Алекс стиснул челюсти, так что заболели зубы. Он знал, что скажет по этому поводу Бобби, и не стал затевать разговор, а спокойно ввел в систему навигации данные, чтобы узнать, какие есть варианты, на какой скорости придется идти, сколько топлива осталось и что говорит телеметрия об этом суденышке и флотилии, которая от него отделилась. Настенные экраны переключились на имитацию вида снаружи, так что когда Алекс оторвал взгляд от данных навигации, он заметил огонек выхлопного шлейфа «Четземоки». Он настроился на аудиосигнал с «Четземоки». «Это Наоми Нагата с «Росинанта». Если вы это слышите, пожалуйста, передайте дальше...»
Он прямо чувствовал волны негодования за своей спиной. Поначалу Бобби молчала, даже не хмыкнула и не издала ни звука. Но это неважно. Алекс и так всё понимал. Когда она наконец заговорила, он почти что ощутил облегчение оттого, что наконец-то она высказала это вслух.
— И чем ты там занимаешься, морячок? — спросила Бобби.
— Ищу лучший маршрут к Наоми.
— И по какой же причине?
— Потому что мы идем к Наоми.
— Мы идем почти на полной скорости. Любое изменение курса сожрет кучу топлива.
Алекс не обернулся. Просто махнул рукой на экран.
— Насколько я понимаю, это сигнал бедствия. Мы его поймали. И обязаны остановиться.
— Нет, — сказала Бобби.
— Таковы правила.
— Не нужно тыкать в меня уставом. Мы на задании. Мне это нравится не больше, чем тебе, но мы должны выполнить свой долг. У нас приказы.
У Алекса еще сильней заболели зубы. Он попытался зевнуть, чтобы избавиться от боли. Из этого ничего не вышло. Он развернул свое кресло к Бобби. Ее голова без шлема и со стянутыми в хвост волосами казалась маленькой. Бронированный скафандр не изменил положения, кулаки приставлены к обоим бортам корабля. Если она решит взять на себя управление катером, то победит. А кроме того, Алекс не должен забывать, что в своем неподходящем оснащении Бобби может не выдержать высокие перегрузки.
— Да, — ответил он. — У нас приказы. Но ты получаешь приказы от Ната и Авасаралы, и я уважаю твое стремление их выполнять. А я получаю приказы от своего капитана, и цель из его приказа от нас удаляется.
— Подумай головой. Посмотри на оценку рисков, Алекс, потому что если мы пойдем туда, то рискуем. Если всё получится, мы вытащим Наоми Нагату из беды. Если мы проиграем, то лидер одной из самых серьезных политических организаций человечества погибнет в тот самый момент, когда самое важное — это единство и лидерство. Нет, остановись. Знаю, о чем ты думаешь. Я тоже так думаю, только о других людях. Наоми — из твоей команды. Она принадлежит к твоему кругу близких, и понятно, что ты хочешь рискнуть ради нее, а не пожертвовать ей ради смутной, но более важной цели, так?
Алекс сомкнул губы и помолчал.
— Так.
— Я это понимаю, — сказала Бобби. — Понимаю. Я долго тренировалась, чтобы научиться понимать — этого нельзя делать. Ты тоже тренировался. На службе мы или нет — не имеет значения. Мы служим Марсу, потому что дали присягу. Если поступить правильно означает выбрать легкий путь, то не было бы нужды давать присягу. На этом корабле — премьер-министр Марса. Приближается военный конвой, чтобы целым и невредимым доставить его на Луну.
— И там враг, — сказал Алекс, возненавидев себя за эти слова. — Это ведь ловушка, да?
— Я не знаю. Возможно. Схватить кого-то и перестрелять тех, кто придет ему на помощь — грязная уловка, но эти говнюки на нее явно способны.
— Мне не кажется, что идти к ней более рискованно, чем следовать прежним курсом. Если бы у них было рельсовое орудие, они с таким же успехом могли бы продырявить нас и отсюда.
— Троянский конь, — сказала Бобби. — Суденышко нашпиговано бойцами. Если мы состыкуемся, не помогут и все наши торпеды. Или, в случае с «Росинантом», они захватят Фреда Джонсона.
— Вероятность...
— Не думай о вероятностях. Думай о том, что стоит на кону. Подумай, как много мы потеряем, если рискнем и всё пойдет не так.
Голова Алекса отяжелела, как на первой стадии болезни. Он снова повернулся к навигационной панели. Расстояние между «Бритвой» и «Четземокой» увеличивалось с каждой секундой. Он глубоко вдохнул и выдохнул. Из динамика доносился тихий голос Наоми. «Сообщите Джеймсу Холдену, что я в беде. Контроль навигации потерян. Связь не в порядке. Прошу передать сообщение...»
Из каюты донесся тихий, мягкий и спокойный голос:
— Неплохой анализ, но неполный.
В дверном проеме стоял Натан Смит. Его волосы были сальными и растрепанными. Одежда выглядела так, будто он в ней спал. Глаза налились кровью и смотрели зло. Выглядел он лет на десять старше, чем, когда они отчалили. Премьер-министр улыбнулся Алексу, потом Бобби, а затем снова Алексу.
— Сэр, — сказала Бобби.
— Вы упустили одно условие, сержант. Подумайте о том, какое мы потерпим поражение, если не попытаемся.
— Вот почему это нужно сделать, — отозвался Алекс. — Вот почему мы делаем всё это. Если есть вероятность, а она точно есть, что Наоми удалось сбежать, у нее проблемы и она позвала на помощь, вы знаете, каковы правила? Мы должны остановиться и помочь. Даже если мы ее не знаем. Даже если это не ее голос. Таковы правила, потому что мы помогаем другим людям. И если мы перестанем помогать из-за того, что у нас есть дела поважнее или потому что правила больше на нас не распространяются, могу с уверенностью сказать, что мы перестанем быть приличными людьми.
Смит просиял.
— Превосходно, мистер Камал. Я подумывал объяснить Крисьен Авасарале, что мы бросили бы единственного свидетеля, побывавшего на «Пелле», но думаю, ваша версия лучше. Становитесь на курс и сообщите конвою ООН об изменении наших планов.
— Есть, сэр. — Когда дверь закрылась, он повернулся к Бобби. — Прости.
— Не за что извиняться. Я же не говорила, что не хочу лететь за ней.
— А если на корабле полно бойцов?
— Могу надеть этот костюмчик и прогуляться, — сказала Бобби. — От этого я не расстроюсь.
Всего за несколько минут они встали на оптимальный пересекающийся курс и передали полетный план флоту ООН. После этого Алекс отправил по приватному каналу сообщение Холдену.
«Привет, кэп. Мы на пути туда, но будем осторожны. Пристыкуемся, хорошенько осмотримся, и если что-то нам не понравится, высаживаться не будем. А ты скажи своему пилоту, что кто успеет первым, ставит остальным пиво».
Глава сорок четвёртая
Даже устойчивая одна g ощущалась не особенно приятно. А постоянные две были просто медленной пыткой. Боль начиналась глубоко в коленях и основании позвоночника и быстро усиливалась, как будто в суставы втыкали иглы. Наоми обживала «Четземоку» постепенно — обходила палубу, потом лежала, пока боль не притихнет, потом перебиралась на следующую палубу. Руки и ноги болели, хотя отёки уже спали. Кашель не проходил, но и не усиливался.
Первым разочарованием стала заблокированная система управления. Наоми пыталась подобрать пароль — ВольныйФлот, МаркоВеликий и Филип, но даже если бы угадала, нечего было надеяться, что они выключили считывание биометрического профиля.
Шкафы в шлюзовой камере открыты и опустошены. В трёх оставшихся скафандрах нет ни батарей, ни кислородных баллонов. Аварийные пайки исчезли. Она не удивилась, что исчезли также и инструменты из машинного отсека, но они забрали и стойки, в которых они хранились, и ящики из шкафов, и светодиоды из настенных ламп. Все кресла-амортизаторы разодраны, гель и набивка валялись вокруг них на полу. Системы доставки лекарств и водоснабжения тоже исчезли. Вода оставалась только в двигателях, чтобы вместе с другими газами выходила из сопел. Единственная еда — остатки в утилизаторах, которые не переработаны во что-то съедобное. В воздухе до сих пор висела вонь сварки и гари, так что очиститель воздуха, возможно, работал без фильтров.
Наоми легла на палубу, подложила руки под голову и закрыла глаза. Этот корабль построили для однократного использования и списания по страховке. Он начал свою жизнь как одноразовый и с этого момента подвергался мародёрству. Даже силовые панели и мониторы на нём были потрёпанные, со старых кораблей. В качестве подарка Филипу — порядочная дрянь. Палуба под ней тряслась, вибрация двигателей создавала резонанс, который нечем даже попытаться сгладить. Из-за высокого ускорения и жидкости, собиравшейся в повреждённых вакуумом лёгких, дышать было тяжелее обычного.