— Смотря на что, командир, — сказал Алекс. — Что ты хочешь с ними сделать?
— Уничтожь тот корабль, — попросила Наоми.
— Всё в порядке, — ответил Алекс. — Мы предупредили всех, что он смертельно опасен. Никто не приблизится...
— Не из-за этого. Просто нужно, чтобы он исчез.
Потому что я пыталась отдать его сыну вместо нормального детства. Потому что потратила на него свои деньги, а он стал капканом для меня и тех, кого я люблю. Потому что всё, связанное с тем кораблём, было неправильно.
— Так. Похоже, он зарегистрирован на кооператив «Эдвард Слайт» по снижению финансовых рисков. Они не расстроятся, если мы разнесём в клочья их птичку?
— Вряд ли, — сказала Наоми.
Премьер-министр поднял палец.
— Мне кажется, что...
— Торпеды к бою, — перебил Алекс. Потом улыбнулся, извиняясь. — Нат, ты глава моего правительства, но она — мой командир.
— Нат? — удивилась Наоми. — Вы теперь на короткой ноге?
— Не завидуй, — Алекс поднял повыше пульт.
Корабль висел крошечной чёрной точкой на фоне солнца. Пятнышко, кружащее под ними как муха. Потом он исчез.
«Мне так жаль, Филип», — подумала она.
Наоми перевела взгляд на идущий к ним «Росинант». Он стал ближе.
Глава сорок восьмая
Медотсек задрал бы брови, неодобрительно цыкая, если бы мог. Вместо этого он вывел длиннющий янтарный список предупреждений, часть которого Холден даже не успел прочесть. Наоми сердито застонала, когда в ее вену воткнулась игла и медицинская система начала впрыскивать свой обычный коктейль. Холден сидел рядом, держа ее за другую руку.
Переход с «Бритвы» прошел легко. Как только они легли на один курс, Алекс пристыковал шлюпку к шлюзу, и все четверо перешли на «Роси». На противоположной стороне ждал Холден, до конца не веря, что они вернулись. Там же был и Фред Джонсон, нацепивший на себя образ «приветствуем большую политическую шишку». Странно было наблюдать, как Фред меняет роли, иначе держит тело и изменяет выражение лица, будто у него могут двигаться кости черепа. Холден невольно задумался, сколько в том, каким старик показывался ему, было преднамеренно просчитанного. Скорее всего, ему никогда не узнать.
Когда открылась внутренняя дверь, он позабыл о Фреде, премьер-министре Марса, гибели Земли и вообще обо всем, кроме Наоми. Ее кожа, там, где ее не покрывали радиационные ожоги, стала пепельно-серой. Покрасневшие глаза затуманены от бесконечной усталости. Движения осторожные, будто причиняют ей боль. Самое прекрасное, что он видел за многие годы. Он чувствовал, будто вернулся домой. Увидев его, она улыбнулась, и он просиял в ответ. Где-то, то ли в нескольких футах, то ли в сотнях миль отсюда Фред Джонсон и Натан Смит обменивались формальными приветствиями. Это не имело никакого значения.
— Привет, — сказал он.
— Привет. Как ты тут справлялся без меня?
— Была проблемка с подрядчиком, но мы ее решили, кажется, — сказал Холден.
На его плечо легла крепкая, широкая рука Бобби и слегка тряхнула.
— Медотсек.
Наоми, опираясь на Алекса, пошла к лифту. Она выглядела израненной, изможденной, полумертвой. Но она видела его и улыбалась, и от этого просто разрывалось сердце.
Прозвучало предупреждение, обратный отсчет, и вернулась гравитация. Наоми закашлялась. Влажный, болезненный звук, но медотсек он, похоже, не обеспокоил. Хреновая из машины была сиделка.
— Не думаешь, что нам нужно заполучить медика? — сказал Холден.
— Прямо сейчас? — спросила Наоми.
— Или потом. На твой день рождения. Когда-нибудь.
Слова бездумно лились из него, и ему было все равно. Наоми вернулась. Она здесь. Безграничный страх, который он так старательно не замечал, накрыл его с головой, а потом начал отступать.
Вот так чувствовала себя она, подумал Джим. С «Агатой Кинг» и когда он отправился на станцию в медленной зоне. Когда спускался на поверхность Илоса. Вот что он заставлял ее переживать, защищая от риска.
— Ух ты, — сказал он. — Какая же я сволочь.
Она слегка приоткрыла глаза и едва заметно улыбнулась.
— Я что-то пропустила?
— Вроде того. Я немного задумался, но уже вернулся. И ты вернулась, и это так хорошо, просто очень-очень.
— Хорошо быть дома.
— Но пока ты... пока мы... Слушай, на Тихо я говорил с Моникой. И с Фредом. В смысле, говорил с Фредом о тебе и о нас, и что мне следовало знать, и почему я так решил. А Моника говорила о том, почему я врал, и о том, имеют ли какую-то власть ее действия, и как этично и ответственно ее использовать. И я думал...
Наоми подняла руку и наморщила лоб:
— Если собираешься рассказать, что у тебя был роман с Моникой Стюарт, сейчас не самое удачное время.
— Что? Нет, конечно же нет.
— Это хорошо.
— Я просто думал. О всяком разном. И хотел, чтобы ты знала: что бы ты там ни делала, ты не обязана мне рассказывать, если не хочешь. Я бы очень хотел знать, но что бы это ни было, это станет моим делом, только если ты так захочешь.
— Ладно, — сказала она и снова закрыла глаза.
Холден погладил ее по руке. Костяшки пальцев ободраны, на запястье красуется синяк.
— Когда ты говоришь «ладно», это...
— Это значит «я тоже скучала и рада, что вернулась, и не мог бы ты принести зеленого чаю?».
— Да, — ответил он, — конечно, принесу.
— Не торопись. Я, наверное, посплю немного.
Холден остановился у входа и оглянулся. Наоми смотрела на него. Глаза усталые, тело неподвижно, но губы чуть улыбались. Помогали поверить, что она рада вернуться.
В камбузе полдюжины голосов перебивали друг друга, сливаясь в общий радостный хор. Холден нырнул внутрь. Алекс сидел на столе, болтая с Чавой Ломбау и Сун-И Штайнбергом о трудностях скоростного нацеливания и ускорении.
Чава говорила одновременно с ним, жестами изображая что-то, относящееся к теме. Сун-И просто переводил взгляд с одного на другую. За другим столом сидела Бобби Драпер, все равно возвышаясь над Сандрой Ип и Маурой Патель. Бобби сменила броню на слегка маловатый спортивный костюм с красовавшейся на спине надписью «Тахи». Увидев Холдена, она улыбнулась и помахала. Он помахал в ответ, но ее уже отвлекла Сандра Ип, и Бобби покачала головой, отвечая на какой-то вопрос.
Холдену все это напомнило жизнь дома, то, как все восемь родителей собирались вместе за ужином и вели одновременно полдюжины разговоров. Его охватил бесконечный покой и умиротворение. Вот так выглядит, звучит и ведет себя семья. Даже новые члены команды, на которых он так старался не раздражаться, сейчас казались приехавшими погостить родственниками, а не чужаками.
Алекс спрыгнул со стола и, сияя, подошел к нему. Они смущенно постояли, прежде чем крепко обнялись, смеясь и хлопая друг друга по спине.
— Больше никаких отпусков, — сказал Холден.
— Это точно, — ответил Алекс. — Стоило уехать на пару недель, и все пошло наперекосяк.
— Именно, именно так. — Холден двинулся к кофеварке, Алекс последовал за ним. — Думаю, эта твоя отлучка может легко победить в номинации «Худший отпуск в истории».
— Как Наоми?
Холден выбрал чай, который Наоми любила больше всего. Машина тихонько звякнула.
— В основном борется с обезвоживанием. Послала меня за чаем, но на самом деле, кажется, просто хотела, чтобы я перестал надоедать с разговорами.
— Ей понадобится время на восстановление.
— Головой я это понимаю, — Холден взял грушу с чаем, пахнувшим лемонграссом и мятой, хотя на корабле не было ничего и близко на них похожего, и ухмыльнулся: — Химия — потрясающая штука, да? Совершенно потрясающая!
— Слышал что-нибудь об Амосе? — спросил Алекс, и его улыбка потускнела, когда он прочел ответ в глазах Холдена. Он попытался вернуть в голос беспечность, но Холдена это не обмануло. — Ну, это еще ничего не значит. Не первый раз под ним взрывается планета.
— Начали проверять списки погибших, — сказал Холден. — Еще слишком рано. Там всё разваливается на куски, и будет еще хуже, прежде чем начнет становиться лучше. Но в списках его пока нет.
— Это хорошо. И вообще, это же Амос. Если все на Земле помрут, он сложит из тел пирамиду и долезет до Луны.
— Последний герой, — съязвил Холден, но радости в его сердце чуть поубавилось.
Вернувшись в медотсек, Наоми он там не застал. Игла из ее руки лежала на койке, и медицинская система мягко требовала вмешательства. Холден, с чаем в руках, проверил гальюн и камбуз прежде чем догадался пойти в каюты команды.
Наоми лежала на их кровати, свернувшись клубком. Глаза закрыты, волосы рассыпались по гелевому матрасу. Она слегка посапывала — тихие животные звуки покоя и удовлетворения. Холден оставил чай на столике рядом с ней.
На мостике было относительно тихо. Гор Дрога, один из оружейных техников, сидел за пультом и мониторил работу корабля, слушая что-то в наушниках. До Холдена доносились лишь басы и пара-другая фраз, когда Гор подпевал. Язык песни чем-то напоминал французский.
Освещение приглушено, и большая часть света исходила от мониторов. У Холдена не нашлось под рукой наушников, и он просто установил минимальную громкость и стал смотреть интервью с Моникой Стюарт. Человек, задававший вопросы, находился на станции Л5, но все временнЫе задержки были вырезаны и казалось, что они сидят в одной комнате.
— Нет, меня не удивляет, что АВП будет участвовать в сопровождении премьер-министра Марса. Фред Джонсон много лет последовательно и активно выводил АВП в дипломатическое поле, зачастую вопреки сопротивлению внутренних планет. На мой взгляд, в том, что серия атак Вольного флота укрепила легитимность АВП в глазах Земли и Марса, присутствует подлинная ирония.
Камера переместилась к интервьюеру.
— Значит, вы не рассматриваете Вольный флот как часть АВП?
Камера вернулась к Монике, и Холден хихикнул: между вопросами она успела сменить блузку. Сколько же составляла временна́я задержка?