Единственным сильным чувством, знакомым Амосу, сколько он себя помнил, был гнев. Он всегда легко появлялся, только и ждал повода. Горе очень легко превращалось в гнев. Это Амос понимал. Чуть поодаль от него сидел мужчина с грубым жестким лицом космача. Он уже час мучил один стакан пива. Каждый раз, как Амос заказывал следующий, мужчина косил ся на него со смесью досады и зависти. Завидовал бездонному кредитному счету. Как было бы просто: скажи ему что-нибудь громко и обидно, поставь его в положение, когда неловко отступать у всех на глазах. Бедняга волей-неволей попадется на крючок, и Амос волен будет выплеснуть свое горе ему на голову. Потасовка, наверное, помогла бы расслабиться.
«Этот парень Лидию не убивал», – сказал голос Холдена.
«Но кто-то другой мог убить, – мысленно ответил Амос, – и я должен это проверить».
– Надо выводить наличку, амиго, – обратился Амос к бармену, взмахнув ручным терминалом. И указал на астера. – Поставь этому парню два за мой счет.
Мужчина нахмурился, заподозрив оскорбление, но не нашел такового и сказал:
– Спасибо, брат.
– Не за что, германо. Спокойного рейса.
– Са-са, – отозвался астер, допивая пиво и принимаясь за следующий стакан, оплаченный Амосом. – Тебе того же, сабе дуй?
Амос скучал по койке «Роси».
Дальний транспорт назывался «Певчей пташкой», но от птицы в нем были только белые буквы на борту. Снаружи он выглядел гигантским мусорным бачком с конусом дюз на одном конце и крошечной кабиной управления на другом. Изнутри он выглядел так, как и должен выглядеть мусорный бачок, разделенный на двенадцать отсеков по пятьдесят человек на каждой палубе. Приватность обеспечивали только шторки на душевых кабинах, а в гальюны люди решались зайти, только когда рядом мелькала униформа кого-нибудь из корабельной команды.
«Ага, – подумал Амос, – тюремные правила».
Он выбрал себе койку – обычный амортизатор с маленьким ящиком внизу и крошечным игровым экраном на переборке напротив – как можно дальше от гальюна и столовой. И старался не заходить в людные места. В соседи ему попались семья из трех человек и с четвертой стороны – дряхлая старуха.
Бабка весь рейс глотала маленькие белые таблеточки, днями пялилась в потолок, а по ночам потела от бредовых сновидений. Амос ей представился. Она предложила ему таблетки. Он отказался. На том их общение и закончилось.
Семья была гораздо приятнее. Двое мужчин лет по тридцать и их семилетняя дочь. Мужчина по имени Рико работал инженером-строителем. Второй, Цзянь-го, вел дом и сидел с ребенком. Девочку звали Венди. Когда Амос занял койку, она взглянула на него недоверчиво, но Амос улыбнулся, пожал всем руки и купил девочке в автомате у столовой брикетик мороженого, после чего вел себя как следует. Он знал, как выглядят мужчины, слишком интересующиеся детьми, и не допускал, чтобы его приняли за такого.
Рико получил освободившееся место на орбитальной верфи Буша.
– Много койос летят в колодец. Полно работы, пока все спешат заграбастать себе кольца. Новые колонии, новые миры.
– Спадет лихорадка, и поток засохнет, – сказал Амос.
Он лежал лицом вверх на койке, вполуха слушал трескотню Рико и поглядывал на включенный без звука экран.
Рико ладонью, по-астерски «пожал плечами» и кивнул на спящую дочь.
– Ради нее, сабе? Что потом, то потом. А пока отложу малость юаней. На школу или билет за Кольцо – пусть сама выбирает.
– Я услышал тебя. Что потом, то потом.
– Ого, там гальюн моют. Успею сполоснуться под душем.
– А что такое, приятель? – спросил Амос. – Куда спешить?
Рико покачал головой, словно его спросили, почему в космосе вакуум. Амос, честно говоря, сам знал ответ, но хотел услышать, что скажет Рико.
– Рэкетиры-дальнобойщики, койо. Расплата за дешевый билет. Паршиво быть бедным.
– Но команда-то беспредела не допустит, а? Начнись драчка, откроют газ и всех привяжут к койкам. Тишина и покой.
– За душем не следят. Там нет камер. Если не заплатишь, когда начнут трясти, там и останешься. Лучше сходить, пока команда рядом.
– Да что ты? – разыгрывая удивление, протянул Амос. – Меня еще не трясли.
– Растрясут, хомбре. Присмотри пока за Цзянь-го и Венди, а?
– В оба глаза, брат.
Рико не ошибся. Улеглась первая суматоха, когда каждый находил себе койку, обнаруживал, что соседи ему не нравятся, и искал другую, – и все более или менее устроились. Астеры собрались на астерских палубах, внутряки разделили свои между Землей и Марсом. Амос оказался на астерской, но, кроме него, здесь чужаков не было.
Точно, тюремные правила.
На шестой день несколько крутых, обосновавшихся палубой выше, компанией спустились на лифте и причесали всех. На пятьдесят человек ушло немало времени. Амос, притворяясь спящим, следил за визитерами полуприкрытыми глазами. Афера была несложной. Один из громил подходил к пассажиру, объявлял, что нужно купить страховку, и проводил трансфер через дешевый одноразовый терминал. Вслух никто не угрожал. Платили все. Рэкет был тупым, но настолько простым, что работал.
Один из вымогателей, на вид не дотянувший и до четырнадцати, направился в сторону койки Амоса. Рико полез за своим терминалом, но тут Амос сел на койке и махнул ему подождать. Юному вымогателю он сказал:
– Мы здесь все в порядке. В нашем углу никто не платит.
Грабитель, онемев, уставился на него. Амос улыбался. Не то чтобы ему хотелось наглотаться газа и валяться связанным на койке, но, если придется, он переживет и это.
– Покойник, – сказал парень.
Он всеми силами старался выглядеть крутым, и Амос уважал его старания. Но его, бывало, пытались запугать люди куда страшнее тощего пацана-астера. Амос кивнул, словно обдумывая угрозу.
– Вот я раз ползал под реактором, и тут лопнула труба охладителя, – заговорил он.
– Чего? – недоуменно переспросил мальчишка.
Даже Рико с Цзянь-го уставились на соседа как на умалишенного. Амос заворочался, койка под ним, подстраиваясь, скрипнула шарнирами.
– Понимаешь, охладитель охрененно фонит. А на открытом воздухе испаряется. Если попадет на кожу, это не полезно, но пережить можно. Большей частью смывается. А вот дышать им не стоит. Если радиоактивные частицы набьются в легкие, куда от них денешься? Тебя вроде как выжигает изнутри.
Пацан оглянулся через плечо, не решаясь в одиночку разбираться с этим психом. Его приятели были еще заняты.
– Ну вот, значит, – продолжал Амос, подавшись вперед. – Надо было добраться до ремонтного люка, открыть аварийный шкаф и пристегнуть дыхательную маску, не надышавшись этой дрянью.
– Ну и чо? Все равно…
– Я это к тому, что я тогда узнал о себе кое-что новое.
– Ну и?… – Ситуация была настолько дикой, что парень волей-неволей заинтересовался.
– Я узнал, что, даже занятый тяжелой физической работой, могу не дышать почти две минуты.
– Ну и…
– А ты спроси себя, что я с тобой сделаю за две минуты, пока меня не вырубит газ. Бьюсь об заклад, немало.
Мальчишка не ответил. Рико с Цзянь-го, кажется, затаили дыхание. Венди восторженно улыбалась Амосу.
– Проблемы? – подоспел наконец один из приятелей юного рэкетира.
– Ага, он…
– Никаких проблем, – вмешался Амос, – просто объяснял вашему помощничку, что этот угол за страховку не платит.
– Ты сказал?
– Ага, я сказал.
Старший гангстер оценивающе оглядел Амоса. Они были примерно одного роста, но Амос на добрых двадцать пять кило тяжелее. Чтобы это подчеркнуть, Амос встал с койки и новел плечами.
– Ты с какой команды? – осведомился гангстер, приняв его за конкурента.
– С «Росинанта», – ответил Амос.
– Впервые слышу.
– Может, и так, но тут главное – контекст, не?
– Ты попал, койо! – заявил громила.
Амос ответил на его вспышку пожатием ладони.
– Рано или поздно проверим.
– Рано или поздно, – согласился громила и, прихватив пацана, направился к своим.
Отбывая на лифте, они оставили младшего внизу. Юнец издалека открыто, не прячась, следил за Амосом.
Тот вздохнул и вытащил из рюкзака полотенце.
– Пойду приму душ.
– Рехнулся! – возразил Цзянь-го. – Никого из команды рядом нет. Там на тебя и навалятся.
– Точно, – кивнул Амос и перебросил полотенце через плечо.
– Так зачем?..
– Затем, – ответил Амос, – что терпеть не могу ждать.
Едва Амос, выставив напоказ полотенце, направился к гальюну, мальчишка забормотал в ручной терминал. Вызывал подмогу.
Гальюн представлял собой пять хлипких душевых стоек у одной переборки и пять туалетов с вакуумным спуском у другой. Раковины висели прямо напротив двери. Оставшееся пространство занимали скамейки – ждать очереди в душ или одеваться после него. Не лучшее место для рукопашной. Много твердых выступов, на которые можно напороться, и скамейки под ногами.
Амос кинул полотенце на раковину и прислонился к ней, скрестив руки на груди. Долго ждать не пришлось. Через пять минут после вызова юнец вошел в душевую вместе с пятью другими громилами.
– Всего шестеро? Я малость оскорблен.
– Малость? – отозвался старший. – Знаешь, здоровяки вроде тебя тоже не бессмертны.
– И то верно. Как будем разбираться? Я на вашей площадке и уважаю правила хозяев.
Вожак засмеялся.
– Да ты шутишь, парень! Почти покойник, а все шутишь.
Обернувшись к младшему, он приказал.
– Твой кусок, койо.
Мальчишка выхватил из кармана заточку. В пассажирское отделение с оружием не допускались, но парень уже на корабле оторвал где-то полосу металла и придал ей должную остроту. Опять тюремные правила.
– Я отношусь к тебе с уважением, – заговорил Амос. – Я убил первого примерно в твоем возрасте. Вернее, первых, но речь не о том. Я принимаю тебя и твой нож всерьез.
– Хорошо.
– Ничего хорошего, – грустно возразил Амос.
Никто не успел и шевельнуться, как он шагнул к парню и дернул его за руку с ножом. Корабль шел на трети