Первым пропавшим был «Сигюн». Это был переделаный водовоз, немного новее, чем «Кентербери». Затем «Горный Ритм», крошечный шахтёрский корабль, практически выпотрошенный, чтобы поставить туда двигатель Эпштейна, в три раза превышающий мощность самого корабля. «Рабиа Балхи», лучшие кадры перелёта которого Моника ему показала, но он не был первым или последним пропавшим. Как только он прошёл, Холден отметил типы и особенности пропавших кораблей, чтобы отправить информацию Алексу. «Пау Кант» мог быть любым из них.
Была и другая закономерность исчезновения. Корабли пропадали во время высокого трафика, когда внимание станции Медина было рассредоточено между пятью или шестью разными кораблями. В последствии, что было интересно, кольцо, через которое проходил пропавший корабль, показывало не радиационный всплеск, а разрыв — момент резкого изменения фоновых уровней. Ничего похожего при других переходах не было. Моника интерпретировала это как доказательство загадочной и зловещей работы инопланетной технологии. После проделанной работы, Холдену это больше напоминало глюк, оставшийся после подделки данных. Как, например, подмена ящика, в котором похитили Монику, или исчезновение в мужском туалете, кто-то должен был спрятать «пропавшие» корабли, вернувшиеся через кольцо. Если был подобный глюк в данных с датчиков кольца, ведущего в Солнечную систему…
— Холден?
Офис службы безопасности вокруг него был пуст. Фред очистил его для «личного использования», что означало для использования в качестве центра частного расследования того, насколько сильно он был скомпрометирован. Сотрудники службы безопасности, мимо которых проходил Холден, казалось, были растерянны из-за того, что их вывели из офисов, но никто не высказал никаких возражений. Или, по крайней мере, Холден такого не слышал.
Фред стоял под аркой маленького зала, ведущего в комнаты для допросов. Он был в гражданской одежде строгого стиля. Россыпь белой щетины усеяла подбородок и щеки, а глаза были кроваво-жёлтыми. Осанка была прямой, а манера поведения довольно жёсткой.
— Что-нибудь узнал? — спросил Холден.
— Я переговорил со своим старым товарищем. Промедления в таких делах всегда воспринимаются болезненно, но… теперь я лучше понимаю, куда смотреть. По крайней мере, для начала.
— Ты можешь ему доверять?
Фред устало улыбнулся.
— Если даже Андерсон Доуз против меня, все мои дела пойдут прахом.
— Хорошо, — сказал Холден. — Итак, с чего мы начнём?
— Если позволишь отнять у тебя несколько минут, — сказал Фред, кивая в сторону комнаты для допросов.
— Ты хочешь допросить меня?
— Скорее использовать в качестве реквизита в небольшом представлении, которое я затеял.
— Серьёзно?
— Если сработает, это сэкономит нам время.
Холден встал.
— А если нет?
— Тогда не сэкономит.
— Годится.
Комната для допросов была голая, холодная и недружелюбная. Стальной стол, прикрученный болтами к полу, отделял одинокий табурет от трёх мягких гелевых кресел. В одном уже сидела Моника. Порез на её лице выглядел намного лучше — всего лишь длинный красный рубец. Без макияжа она выглядела жёстче. Старше. Это её вполне устраивало. Фред указал Холдену на сиденье с другой стороны, а сам сел посередине.
— Просто сохраняй серьезный вид, а говорить предоставь мне, — сказал он.
Холден поймал взгляд Моники и приподнял брови. «Что тут такое?» Она слегка улыбнулась. «Думаю, сейчас узнаем».
Дверь открылась, и вошла Драммер. За ней вошёл Сакаи. Взгляд главного инженера прыгал от Холдена к Монике и обратно. Драммер указала ему на стул.
— Спасибо, — сказал Фред. Драммер кивнула и громкими шагами вышла из комнаты. Возможно, она злилась из-за того, что ей не позволили присутствовать на заседаниях. А может по другой причине. Холдену доводилось видеть, как нечто подобное может достаточно быстро перерасти в хроническую паранойю.
Фред вздохнул. Когда он заговорил, голос был мягким и теплым, как фланель.
— Итак. Думаю, ты знаешь, в чём дело.
Сакаи открыл рот, потом закрыл. И это было похоже на то, что маска сползла с его лица. Теперь это образ абсолютной, испепеляющей ненависти.
— Знаешь что? — сказал Сакаи. — Пошёл ты.
Фред сидел неподвижно с тем же выражением лица. Он будто совсем не слышал этих слов. Сакаи стиснул зубы и тихо хмурился, пока нарастающее давление стало невыносимым.
— Вы грёбаные высокомерные земляне. Все вы. Сидите тут, в Поясе, ведёте к спасению бедных доходяг? Вот кем вы себя считаете? Вы хоть представляете, насколько вы высокомерные, мать вашу?! Все вы. Все вы! Поясу не нужно, чтобы его спасали такие суки, как вы! Мы сами себя спасём, а вы, кретины, можете заплатить за это, понятно?
Холден почувствовал нарастающий гнев в груди, но голос Фреда был спокойным и мягким.
— Хочешь сказать, вы презираете меня за то, что я с Земли? Я правильно понимаю?
Сакаи откинулся на табуретке, поймал равновесие, потом повернулся и плюнул на пол. Фред снова ждал, но на этот раз Сакаи тянул дольше. Через несколько мгновений Фред пожал плечами, затем вздохнул и встал. Когда он наклонился вперёд и ударил Сакаи, это было настолько обычное, простое движение, что даже не шокировало Холдена, пока Сакаи не упал. Из губы инженера пошла кровь.
— Я жертвую своей жизнью и жизнями людей, которые волнуют меня намного больше, чем ты, чтобы защитить и поддержать Пояс, — прорычал Фред. — И я не в настроении выслушивать, как какой-то зазнавшийся террористический кусок дерьма утверждает обратное.
— Я не боюсь тебя, — сказал Сакаи таким голосом, что Холден ясно понял, что тот очень сильно напуган. Холдену и самому стало не по себе. Он видел, как Фред Джонсон сердился раньше, но жгучая ярость, исходящая от этого человека теперь, была совсем другой. Глаза Фреда не моргали. Это был человек, который руководил армиями и убивал людей тысячами. Убийца. Сакаи сжался от его безжалостного взгляда, словно от физического удара.
— Драммер!
Начальник охраны открыла дверь и вошла внутрь. Если она и была удивлена, то не подала виду. Фред не смотрел на неё.
— Мистер Драммер, отведите это ничтожество в карцер. Поместите его в одиночную камеру и проследите, чтобы он получал достаточное количество еды и воды, чтобы не сдохнуть. Никого не впускать и не выпускать. И я хочу провести полный аудит его присутствия на станции. С кем разговаривал. С кем обменивался сообщениями. Как часто ходил в туалет. Проверке должно быть подвергнуто абсолютно всё.
— Есть, сэр, — сказала Драммер, а через мгновение спросила: — Должна ли я отключить блокировку станции?
— Нет, — ответил Фред.
— Есть, сэр, — повторила Драммер, а затем помогла Сакаи подняться на ноги и вывела его за дверь. Холден откашлялся.
— Нам придётся перепроверить всю работу, проведённую на «Росинанте», — сказал он, — потому что я не стану летать на судне, где проверку безопасности выполнял этот парень.
Моника тихо присвистнула.
— Радикальная фракция АВП? — сказала она. — Что же. Это не первый раз, когда революционный лидер становится мишенью экстремистского крыла своей же организации.
— Не первый, — согласился Фред. — Что меня беспокоит, так это что они чувствуют себя настолько уверенно, что раскрыли свои карты.
Глава 19: Наоми
Пиво здесь варили в бочках: насыщенное и пенистое, а его хмельной аромат оставлял легкое послевкусие модифицированных грибов. Карал готовил острую кузу: тонкий лист пресного хлеба, щедро политый густым масляным соусом и сдобренный жгучим луком. Цин, Наоми, присоединившийся к ним новый парень по имени Мирал, Карал с его готовкой использовали воздух столь интенсивно, что очистителям приходилось трудиться на молную мощь. Жара и запах специй, близость тел и легкая расслабленность от алкоголя, казалось, перенесли Наоми в прошлое. Словно, открой она дверь, и за ней окажется не портовая грязь Цереры, а корабль Рокку, спешащий за новым заказом или в следующий порт.
— Короче, Джози, — начал Цин, размахивая огромной ладонью. Он остановился и мрачно посмотрел на Наоми. — Ты же знаешь Джози?
— Я помню, кто это, — ответила Наоми.
— Ага, ну, в общем, Джози ставит там магазинчик, са-са? Начинает собирать денежки с землян за проход по коридору. Называет это… называет это… — повторял Цин, пытаясь припомнить смешную подробность, — называет это муниципальной платной дорогой! Платной дорогой!
— И долго у него это получалось? — поинтересовалась Наоми.
— Довольно долго, прежде чем нам пришлось сваливать со станции, пока служба безопасности нас не сцапала, — ухмыльнувшись, ответил Цин. И добавил трезвым голосом: — правда, это было до всего этого.
— До того, — согласилась Наоми, поднимая стакан. — После Эроса всё изменилось.
— Всё изменилось после того, как эти ублюдки подбили «Кент», — прищурившись, глянул на Наоми Мирал. Словно говоря «Это ведь был твой корабль». Ещё одно приглашение поделиться своей историей.
Она слегка наклонила голову, пряча лицо за каскадом волос:
— Всё изменилось после базы на Метиде. После резни на станции Андерсон. После Терриона Лока. Всё менялось каждый раз, когда что-то происходило.
— Это правда, чёрт побери, — кивнул Цин, — Всё менялось каждый раз, когда что-то происходило.
Карал поднял глаза. На его лице отразилось понимание и сожаление, означавшее «всё началось после гибели „Гамарры“».
Наоми улыбнулась ему. Так и было, и она сожалела не меньше. Ностальгия от пребывания здесь, со всеми эти людьми, пронизывала её целиком. Всем им хотелось бы послушать её истории: об Эросе, о первом прохождении через врата, о первой колонии в новом мире. Но Цин и Карал не стали расспрашивать её напрямую, а новенький следует их примеру. Сама она решила помалкивать.
В соседнем номере, свернувшись на койке и став похожим на запятую, спал Филип, едва сомкнув веки. Его глаза больше не закрывались так крепко, как когда он был малышом. Остальная часть их ячейки остановилась в других безопасных местах. Меньшие группы привлекают меньше внимания, и, даже если они потеряют часть людей, оставшиеся смогут продолжать. Об этом никто никогда не говорил вслух. Эта стратегия была давно знакома Наоми, но в то же время оставляла странное ощущение, подобно вдруг всплывшей давней знаменитой песенке, ныне позабытой.