— А почему они не могут просто их вытащить?
— Неприкосновенность тела прописана в конституции. Коничех — тот ещё подонок, но закон всё равно на его стороне.
— А что насчёт тебя? Твоей… эм… дряни?
Кларисса склонила голову. Трубки затряслись от её смеха.
— Помимо того факта, что каждый раз, когда я использовала их, меня тошнило последующие несколько минут, у них есть и другие недостатки. Если их вытащить, я выживу, но это будет ещё менее приятно. Оказывается, есть причина, по которой вещи, которые я получила, вообще не используются.
— Вот дерьмо. Фигово тебе.
— Помимо всего прочего, это означает, что я останусь здесь, пока… ну… Пока меня не станет. Я получаю блокаторы каждое утро, обед в столовой, полчаса упражнений, а затем я могу сидеть в своей камере или в общем блоке с девятью другими заключенными в течение трёх часов. Раз за разом одно и то же. Это справедливо. Я делала плохие вещи.
— Напоминает всё то дерьмо, что проповедники задвигают об искуплении.
— Иногда ты не получаешь искупления, — сказала она, и её голос ясно дал понять, что она размышляла над этим вопросом. Уставший и сильный одновременно. — Не каждое пятно можно вывести. Иногда люди делают что-то настолько плохое, что приходится всю оставшуюся жизнь мириться с последствиями и сожалеть до гробовой доски. Это и есть счастливый конец.
— Хах, кажется, я понимаю, о чём ты, — сказал он.
— И всё же надеюсь, что не понимаешь, — ответила она.
— Прости, что не прострелил тебе башку, когда у меня была такая возможность.
— Прости, что не додумалась попросить об этом. Лучше скажи, что тебя сюда привело?
— Да был тут по соседству, прощался с остатками своего прошлого, так сказать. Не думаю, что когда-нибудь вернусь сюда, поэтому решил, что, если хочу увидеться, лучше сделать это сейчас.
Её глаза наполнились слезами, и она взяла его за руку. Прикосновение было странным. Её пальцы казались слишком тонкими, словно сделанными из воска. Было бы грубо оттолкнуть её, поэтому он попытался вспомнить, как люди ведут себя в такие моменты. Он представил, что он — это Наоми, и сжал руку Клариссы.
— Спасибо, что вспомнил про меня, — сказала она. — Расскажи мне о других. Чем занимается Холден?
— Ладно, чёрт возьми, — сказал Амос. — Что они рассказали тебе о произошедшем на Илосе?
— Надзиратели не позволяют мне видеть ничего, что связано с ним. Или с тобой. Ничего, что касается «Мао-Квиковски», протомолекулы или колец. Для меня это может оказаться губительно.
Амос уселся поудобнее.
— Ясно. Итак, недавно кэпу позвонили…
Через сорок пять минут, а может и час, он выложил всё, что произошло с «Росинантом» после передачи Клариссы Мао властям. Рассказывать истории без изюминки не было его привычным занятием, поэтому он был уверен, что его рассказ — полный отстой. Но она впитывала слова, как песок на пляже воду. Медицинская система время от времени издавала звуковой сигнал, реагируя на изменения в её кровотоке.
Её глаза стали закрываться, будто она засыпает, но пальцы по-прежнему держали его крепко. Её дыхание стало глубже. Он не был уверен, было ли это частью лечения или чем-то ещё. Он перестал говорить, и она, кажется, не заметила. Было бы странно ускользнуть, ничего не сказав, но он не хотел будить её напрасно. Поэтому какое-то время сидел и смотрел на неё, ведь больше смотреть было не на что.
Странно то, что она выглядела моложе. Никаких морщин по бокам рта или глаз. Никаких провисаний в щеках. Как будто время, проведённое в тюрьме, не считается. Как будто она никогда не состарится, никогда не умрёт, просто будет здесь по своему желанию. Вероятно, это был какой-то побочный эффект от вкачанного в неё дерьма. Существовали виды отравления окружающей среды со схожим действием, хоть он и не знал деталей. Она убила много людей, но и он тоже, так или иначе. Казалось немного странным, что она останется, а он уйдет. Она чувствовала себя плохо из-за всего, что натворила. Может, в этом и была разница. Сожаление и наказание — это две стороны одной кармической монеты. Или, может быть, всё во Вселенной было делом всего лишь грёбаного случая. Коничех, казалось, ни о чём особо не сожалел, но он был заперт точно так же.
Амос собирался попытаться освободить руку, когда раздался вой сирены. Глаза Клариссы распахнулись, и она села, собранная, настороженная, без тени слабости. Судя по всему, она всё же не спала.
— Что это? — воскликнула она.
— Я собирался спросить у тебя.
Она покачала головой.
— Я раньше такого не слышала.
Кажется, подходящее время забрать свою руку. Он направился к двери, но его сопроводитель уже была там. Она держала своё оружие наготове, но никуда не целилась.
— Простите, сэр, — сказала она, её голос прозвучал выше, чем раньше. Она была напугана. Или, может, взволнована. — Этот объект был заблокирован. Боюсь, я вынуждена попросить вас остаться здесь на некоторое время.
— Как долго это продлится? — спросил он.
— Мне не известно, сэр. Пока не отключат блокировку.
— Какая-то проблема? — спросила Кларисса. — Он в опасности?
Это был умный ход. Охранникам наплевать, если в опасности заключенный, поэтому она спрашивала о гражданском. Но даже в этом случае охранница имела право ничерта не объяснять, если сама того не захочет.
Однако, та решила ответить.
— Примерно три часа назад на Марокко упал астероид, — сказала она, к концу фразы её голос зазвучал выше, словно это был вопрос.
— Я видел что-то об этом, — сказал Амос.
— Как это случилось? — спросила Кларисса.
— Быстро, очень быстро, — сказала охранница. — Ускоренно.
— О боже, — выдохнула Кларисса, словно кто-то ударил её в грудь.
— Кто-то направил туда эту глыбу намеренно? — спросил Амос.
— Глыбы. Во множественном числе, — сказала охранница. — Ещё один случай произошёл минут пятнадцать назад в центре Атлантического океана. Предупреждения о цунами и наводнениях поступают отовсюду: от Гренландии до чёртовой Бразилии.
— Балтимор? — сказал Амос.
— По всему миру. Везде, — глаза охранницы наполнились слезами и стали дикими. Может, паника. Может, горе. Она размахивала оружием, но выглядело это бессильно. — Мы не отключим блокировку, пока не появится информация.
— Какая информация? — спросил Амос.
Ему ответила Кларисса.
— Что всё закончилось. Или что удары продолжатся.
В наступившей тишине они перестали быть охранником, заключенной и гражданским. Просто трое людей в одной комнате.
Момент прошёл.
— Я вернусь с новостями, как только появится информация, сэр.
Мозг Амоса пробежался по всем возможным сценариям, но выбирать по сути было не из чего.
— Эй, погодите. Знаю, это не предназначено для развлечения или чего-то подобного, но этот экран ловит новостные ленты?
— Заключенные получают доступ только в общей зоне.
— Разумеется, — сказал Амос. — Но я ведь не заключённый, верно?
Женщина потупила взгляд, а затем пожала плечами. Достала свой терминал, ввела несколько команд и пустой серый экран ожил. Бледный человек с пухлыми губами как раз вёл репортаж.
«… не обнаружены радарами, мы получаем сообщения о том, что была температурная аномалия, которая могла быть связана с атакой».
Охранница кивнула ему и закрыла дверь. Амос не слышал, как запирается дверь, но был уверен, что она это сделала. Он откинулся на спинку стула и закинул ноги на больничную койку. Кларисса подалась вперёд, сцепив костлявые руки. Репортаж переключился на светловолосого мужчину, настоятельно рекомендовавшего не торопиться с выводами.
— Ты знаешь, где был первый удар? — спросила Кларисса. — Помнишь что-нибудь из новостей?
— Я не заострял внимания. Кажется, они говорили о Кракатау. Есть такое место?
Кларисса закрыла глаза. Кажется, она немного побледнела.
— Не совсем. Это вулкан, извержение которого произошло давным-давно. Высота выброса пепла достигла восьмидесяти километров. Ударные волны пронеслись по всему миру семь раз.
— Но это ведь не в Северной Африке?
— Нет, — сказала она. — Не могу поверить, что кто-то действительно это делает. Громить Землю астероидами… Кто вообще мог пойти на такое? Нельзя… нельзя заменить Землю.
— Может быть, теперь есть такая возможность, — сказал Амос. — На горизонте возникло множество планет, о которых мы раньше не знали.
— Не могу поверить, что кто-то мог на это пойти.
— Да уж, но кто-то смог.
Кларисса сглотнула.
«Здесь должны быть лестницы. Конечно, они должны быть заперты, чтобы заключенные не смогли до них добраться,» — подумал Амос, но он был уверен, что лестницы есть. Он подошёл к окну в коридор и заглянул туда. В коридоре ничего разглядеть не удалось. Выбивание стекла тоже казалось не лучшей идеей. Не то, чтобы он собирался попробовать. Просто размышлял.
На экране над огромным и пустым морем поднялся атомный гриб. Затем, когда женский голос спокойно говорил о мегатоннаже и разрушительном потенциале, была показана карта с одной яркой красной точкой на севере Африки, другой в океане.
Кларисса присвистнула.
— Что? — сказал Амос.
— Если интервал одинаковый, — сказала Кларисса, — то следующий удар будет совсем близко.
— Ага, — ответил Амос. — Но мы ничего не можем с этим поделать.
«Петли тоже были с той стороны двери, потому что, конечно же, они были. Это же чёртова тюрьма». — Он цокнул языком по зубам. — «Может, они снимут блокировку и выпустят его. Может сработать. Если же нет, то… Ну, это станет глупым способом умереть».
— О чём ты думаешь? — спросила она.
— Ладно, Персик. Думаю, я торчу в этой дыре уже слишком долго.
Глава 23: Холден
Холден откинулся назад, чувствуя головокружение, всё ещё уставившись на экран. От масштабности новости изменилось его восприятие — офис Фреда показался ему ярким и незнакомым: стол с явными царапинами на углу, сейф капитана в стене, напоминающий маленькое окно с рифлёным стеклом, промышленное ковровое покрытие. Он смотрел на Фреда, подавшегося вперёд с горестным выражением в глазах, и будто впервые видел. Чуть меньше часа назад на экран начали поступать доклады, обведённые красными рамками, показывающими всю серьезность положения вещей. Предыдущие заголовки — метеорит или, возможно, небольшая комета, рухнувшая на Северную Африку — были забыты. К кораблям, на которых находился премьер-министр Марсианской Республики, приближалась неизвестная и, по-видимому, враждебная сила. Его эскорт двинулся на перехват. Это стало новостью года.