— Что ты предлагаешь?
— Водоочиститель, — заорал Амос. — Он у меня в трейлере.
— У меня уже есть.
— Может понадобиться ещё один. Не думаю, что их будут производить в ближайшее время. — Он мысленно посчитал до десяти и продолжил: — Давай я подойду к дому и мы все обсудим.
— Это частная собственность! Не пересекай границу!
Амос открыл калитку, улыбаясь максимально идиотски:
— Всё окей! Я б не стал меняться на оружие, если бы оно у меня было, правда? Не стреляй, я просто хочу поговорить.
Он пересек линию, оставив ворота за собой открытыми. Он держал руки на весу, растопырив пальцы. Он видел перед собой пар от своего дыхания. Действительно стало чертовски холодно. И не скоро станет теплее. Он подумал, может, стоило сказать, что у него есть обогреватель.
Дверь открылась, и наружу вышел мужчина. Высокий и тощий, с тупым и жестоким лицом, он держал в руках длинноствольную автоматическую винтовку и целился ею Амосу прямо в грудь. По законам ООН было чертовски нелегально иметь у себя что-то подобное.
— Привет! — сказал ему Амос и помахал рукой. — Меня зовут Амос.
— Ты уже говорил.
— Твое имя я подзабыл.
— Я его не называл.
Человек прошёл вперёд, чтобы укрыться за своим псевдовоенным транспортом.
— Классная винтовка, — сказал Амос, держа руки поднятыми.
— И отлично стреляет, — отрезал мужик. — Раздевайся.
— Чё?
— Ты меня слышал. Если хочешь обмена, докажи, что не прячешь оружие. Раздевайся!
Что ж, это был непредвиденный поворот, но чего уж там. Он не впервые встречал парня, который тащился от собственной власти. Амос стянул рубашку, одновременно снимая обувь, потом скинул штаны, переступил через них. Холодный воздух обжег ему кожу.
— Так, — сказал Амос. — Теперь, если я не спрятал пистолет в заднице, будем считать, что я безоружен?
— Ладно, — отозвался мужчина.
— Слушай, если ты всё-таки напрягаешься — позови кого-нибудь, пусть осмотрят мои шмотки. А сам можешь держать меня на прицеле, чтоб я чего не выкинул.
— Не указывай мне, что делать.
Это был хороший знак. Похоже, мужик жил здесь один. Амос бросил взгляд на чердак. Будь с ним еще кто-то, сидел бы как раз там. Маленькие серо-коричневые крылья затрепетали у чердака, словно в ответ на его вопрос.
— Где очиститель?
— Около трех миль вниз по дороге, — объяснил Амос, ткнув большим пальцем. — За час легко доставлю.
— Не парься, — ответил мужик, поднимая винтовку к плечу и прицеливаясь. Дуло показалось Амосу размером с пещеру. — Я и сам справлюсь.
До того, как он успел нажать на спуск, по двору пронесся будто порыв ветра. Только у этого ветра были зубы. Мужик качнулся назад и взвизгнул от удивления и боли. За те несколько дней, что они покинули Яму, химические блокираторы гормонов сошли на нет, и Персик двигалась быстрее, чем глаз Амоса мог уследить. Казалось, она превратилась в бешеного колибри. Человек упал на колени, штурмовая винтовка внезапно исчезла, а из сломанного пальца потекла кровь. Когда он скорчился, схватившись за свою сломанную руку, винтовка выплюнула очередь и вспорола ему грудь.
А потом Персик остановилась. Ее тюремная роба, забрызганная кровью, хлопала на ветру, а в руке она держала винтовку. Девушка медленно опустилась на землю. К моменту, когда Амос снова натянул штаны и шагнул к ней, она уже лежала, закатив глаза, и содрогалась от рвоты. Он укрыл ее своей рубашкой и подождал, пока припадок не закончился. За прошедшие пять минут никто так и не вышел из дома, чтобы выяснить обстановку или отомстить, и Амос уверился, что покойный был холостяком.
Но вот она задрожала, потом замерла, и пустота ушла из ее глаз.
— Эй, — позвала она. — Мы победили?
— В первом раунде — да, — кивнул Амос. — Это всегда так?
— Ага, — сказала она. — Так себе модификация.
— Но, когда нужно, может быть полезно.
— Точно. А ты как?
— Чуток замёрз, — сказал Амос. — Но это не смертельно. Подожди здесь немного, хорошо? Хочу разведать, что нас ждёт внутри.
— Я пойду с тобой, — запротестовала она и попыталась сесть. Он положил руку ей на плечо. Ему даже не пришлось нажимать, чтобы остановить ее.
— Сначала пойду я. Не удивлюсь, если там всё заминировано.
— Ладно, — выдохнула она. — Тогда я просто жду здесь.
— Отличный план.
Следующим утром на рассвете они выступили из этого маленького дома. На обоих были термокостюмы профессионального класса, хоть ему размер был маловат, а ей пришлось подкатать рукава. В бункере под домом нашлось достаточно припасов, чтобы продержаться год-два: оборудование для жизнеобеспечения, оружие, боеприпасы, кипа удивительно скучной порнографии и набор великолепных шахмат, вырезанных вручную. Лучшая находка, однако, обнаружилась не в бункере. В гараже стояли полдюжины не пользованных, но хорошо подготовленных велосипедов, оборудованных кофрами. Даже с длинными ружьями за плечами и увесистым багажом еды и воды они покрыли расстояние от лагеря через весь город до шоссе за полчаса. К полудню они были дальше, чем могли бы пройти пешком за три дня. От Ямы до офиса Эриха было примерно семьсот километров. Пешком они смогли одолеть меньше тридцати. На велосипедах уже получилось в два с лишним раза больше. Балтимор теперь был, может, в девяти днях пути, если всё пойдёт нормально. Что, учитывая ситуацию, было под большим вопросом. Но всё же…
В полдень они остановились пообедать. Тусклый свет создавал ощущение раннего утра незадолго до рассвета. От его дыхания в воздухе клубился пар, но в своем термокостюме и после физической нагрузки холода Амос не чувствовал. Персик тоже выглядела в тысячу раз лучше. Она улыбалась, на щеках играл румянец. Они сидели на старой скамейке у дороги, глядя на восток. Везде, куда ни глянь, были грязь и разбросанный мусор.
А еще над горизонтом сияло зарево чего-то большого — города или пожара — подсвечивая облака снизу золотом по серому. Так что даже в конце света может быть толика прекрасного.
Персик откусила кусок от своего питательного батончика и глотнула воды из самоочищающей флаги.
— Тебя это беспокоит?
— О чём ты?
— О том, что мы сделали.
— Не уверен, что понимаю, про что ты, Персик.
Она глянула на него, сузив глаза, будто пытаясь определить, не шутит ли он:
— Мы захватили дом человека, убили его и забрали себе его вещи. Если бы мы к нему не пришли, он мог бы жить дальше. Пока бы солнце не вернулось. Он бы выжил.
— Он собирался пристрелить меня только потому, что у меня было что-то ему нужное.
— Он бы этого не сделал, если бы мы сами к нему не пришли. И ещё мы соврали ему, что хотим поменяться.
— По-моему, ты пытаешься что-то сказать, Персик.
— Если бы он не был готов спустить курок, ты бы его отпустил? И были бы мы здесь с этой едой и оружием?
— Мы бы забрали его вещи. Я лишь говорю, что в этой ситуации обе стороны хотели одного и того же.
— Выходит, мы с тобой не совсем «хорошие парни», да?
Амос нахмурился. До её вопроса он даже не задумывался об этом. А беспокоило его то, что он перестал о таком беспокоиться. Он поскреб грудь и попытался представить, как Холден делает то, что сделали они. Или Наоми. Или Лидия.
— Да, — сказал он. — Мне и правда нужно поскорее возвращаться на корабль.
Глава 31: Алекс
— Ты в хорошем настроении, — отметила Бобби, как только Алекс сел напротив. Она завтракала овсянкой, протеиновой массой, похожей на омлет, и сосисками с острым соусом. Её волосы, собранные сзади в тугой хвост, были мокрыми от пота, а щёки красными от недавней физической нагрузки. Одного взгляда на неё ему хватило, чтобы почувствовать себя не в форме. Но она была права. У него было хорошее настроение.
— Капитан ведёт мою девочку к Луне.
Бобби нахмурилась.
— Твою девочку?
— «Роси».
— А, ну да, — сказала она. — Я уж подумала… Да. Будет здорово встретиться с Холденом. И Авасаралой.
— Будет здорово оказаться на своём чёртовом корабле, — заявил Алекс, тряся перечницей над искусственным омлетом. — Нам бы теперь вернуть ещё Амоса с Наоми… Ты чего? Я что-то не так сказал?
Тень, мелькнувшая на лице Бобби, исчезла, и она покачала головой:
— Да нет. Просто… Не знаю. Завидую, наверное. Столько времени прошло с тех пор, как у меня были «свои люди».
Она наколола одну из сосисок на вилку, и, съев ее, оглядела столовую. Яйца в тарелке Алекса напоминали мел и на вкус были больше похожи на дрожжи, чем на что-то, полученное от курицы, и этот вкус навеял на него воспоминания о десятилетиях, пропитанных им.
— Когда крутишься в компании ребят, которые прямо сейчас тянут службу, трудновато, смотря в будущее, представлять жизнь на гражданке?
— Вроде того.
— Всё меняется, — сказал Алекс.
— Прошлого не вернуть, — отозвалась она, цитируя его самого.
Алекс отломил кусок тоста, сунул его в рот и уточнил сквозь хруст:
— Мы всё ещё про службу говорим?
Бобби улыбнулась.
— Нет, думаю, не о ней. Всё ещё не укладывается в голову, что Земля никогда снова не будет Землей. Такой, как прежде.
— Нет, не будет.
— Да и Марс тоже, — продолжила Бобби. — Я вот думаю о моём племяннике. Умный парень. Вот прямо книжный червь. Он ведь на самом деле не видел мира, только университет и проект терраформирования. Вот и вся его жизнь. Он один из первых среди моих знакомых, кто действительно осознал, какое значение эти колонии в других мирах имеют для нашего мира.
— Да. Это меняет всё, — сказал Алекс.
— За исключением того, как мы справляемся с этим, — сказала она, затем перезарядила воображаемый дробовик и изобразила выстрел.
— Удивительно, как многого удалось достичь, учитывая, что работать пришлось с наглыми социальными приматами и эволюционным поведением, сформировавшимся в плейстоцене.
Бобби рассмеялась, и ему было приятно слышать её смех. Было что-то в том, чтобы помогать окружающим чувствовать себя лучше, от этого и ему становилось чуть легче. Казалось, если вся его команда будет радоваться жизни, то ничего плохого просто не сможет произойти. Он понимал, что в такой логике есть изъян: если их спокойствие успокаивает его, то, возможно, и он своим спокойствием успокаивает их, и вот все они на полном ходу спокойно влетают в скалу, мило улыбаясь друг другу.