— Почему бы нам не попробовать это для разработки общей концепции? — сказал Холден. — Если с виду это покажется возможным, то я могу поставить «Роси» на твое место, когда мы прибудем. И тогда если нам нужно будет пробиваться сквозь корпус, то мы сможем. Ты получал какие-нибудь сигналы от Наоми?
— Пока нет, — начал было Алекс, но оказалось, что Холден еще не закончил, просто остановился перевести дыхание.
— Потому что все это «скажите Джиму Холдену, у меня все под контролем» было странным со многих точек зрения. Я поверил голосовой профиль в сообщении с «Чецемоки»… ну, то есть на самом деле Фред проверил. Мне не пришло бы это в голову. В общем, то, как она говорит «Джеймс Холден» в первом сообщении с предупреждением о кривых драйверах ловушки и как говорит в этом новом сообщении — в точности совпадает. Фред думает, новое сообщение подделано. Но вот то, как оно было изменено, прежде чем прервать вещание… Мне кажется, что-то тут не так. Но не знаю, что.
В этот раз Алекс ждал, пока не убедился, что Холден закончил и только потом начал говорить.
— В целом, никаких примет, указывающих на это, у нас нет, но всё выглядит так, как будто кто-то на этом корабле пытается подать знак. И это вот кружение склоняет к мысли, что все это не особо похоже на троянского коня. Это никаких преимуществ не дает, кроме того, что там внутри всех должно конкретно тошнить. Если честно, кэп, я не думаю, что мы поймем, что мы тут видим, пока не спросим того, кто там есть внутри.
Восемь долгих секунд туда и обратно.
— Что меня беспокоит, так это то, что она может быть там, этот корабль неуправляем, а мы продолжаем сидеть и болтать, когда так нужны ей. Я не могу избавиться от мысли, что вот сейчас мы в двух шагах, и при этом возьмем и потеряем ее. Я знаю, это слегка ненормально, но как раз сейчас я слегка ненормальный и есть. Я все думаю о том, что ее там размазывает этим вращением по стенам, а я здесь и сделать ничего не могу.
— Неисправный двигатель так не работает, — сказал Алекс. — У тебя не будет никаких боковых импульсов, пока двигатель работает штатно. Кроме того, у тебя есть небольшое вращение, выталкивающее назад от центра вращения и двигающее вперед, но все это будет в соответствии с тягой двигателя, так что, все, что ты получишь — это…
— Алекс! — сказала Бобби. — У нас есть кое-что.
Он повернулся в амортизаторе, оказавшись к ней лицом. Взгляд Бобби был прикован к настенному экрану. «Чецемока» все так же безумно вертелась, но что-то отделилось от нее, и плыло теперь через прозрачный, пустой вакуум, похожее на фоне звезд на сверкающий зрачок огромного глаза. Ока тайфуна. Бобби попыталась приблизить его одновременно с Алексом, на что система отреагировала смущенным, расстроенным звонком, а фокус заплясал, прежде чем придти в норму. Фигура в космическом скафандре. На скафандре не было никаких огней, он был повернут к ним спиной, интенсивный солнечный свет делал серый материал слишком ярким, чтобы разглядеть детали.
— Она жива? — спросил Алекс.
— Она двигается.
— Как давно она вышла?
— Недавно, — ответила Бобби. — Секунды.
Фигура в скафандре подняла руки, скрестив их над головой. Астерский сигнал об опасности. Алекс почувствовал, как его сердце забилось быстрее.
— Алекс? — сказал Холден через четыре секунды. — Что происходит?
— Кто-то вышел из корабля. Дай мне выяснить и я доложу тебе, — сказал Алекс, отключая связь. На экране Бобби фигура изменила сигнал на временной. Пять минут.
— Что у нас тут такое? — сказал Алекс.
— Она показывает повторяющиеся знаки, — сказала Бобби, — вот эти: «Опасность. Не приближаться. Опасность взрыва». И затем эти: «Низкий уровень воздуха» и «Пять»… дерьмо, «четыре минуты».
— Это она? — спросил Алекс, зная, что ответа не будет. Алекс сомневался, что сможет распознать Наоми за бликами и шлемом костюма, даже если фигура повернется лицом к ним. Это был просто человек в скафандре, у которого заканчивался воздух, и который снова и снова предупреждал их о ловушке.
Но Алекс думал, что кто бы там ни был, двигался он точь-в-точь как Наоми. И еще оба они называли эту фигуру «она». Они, может, и не знали, но оба были практически уверены. Корпус «Бритвы» вдруг начал вызывать клаустрофобию. Словно возможность видеть ее вот так, прямо перед собой, требовала для передвижений помещения побольше. Ровно такого, чтобы доставало до нее. Алекс сориентировал системы яхты на сияющий как алмаз скафандр и приступил к расчетам.
— Куда она движется? — спросила Бобби.
— Похоже, будто она установила дрифт обратно на пересечение с траекторией корабля, сказал Алекс. — И если он не врежется в нее, то она окажется сзади и ее достанет шлейф привода.
— Или мы увидим, как она задыхается? — сказала Бобби.
— Я могу направить корабль туда, — сказал Алекс.
— И резко её затормозить?
— Ну… да.
— Надеть свои шлемы, — взревела Бобби так громко чтобы было слышно сзади. — Я собираюсь туда.
— У этих костюмов хватит мощности двигателей, чтобы выполнить маневр «разгон-торможение» длиной в полста километров, причем за четыре минуты? — спросил Алекс, хотя, говоря это, сам уже застегивал свой костюм.
— Нет, — ответила Бобби, потянувшись за шлемом одной рукой и запасным баллоном воздуха другой. — Но у него действительно хорошие ботинки и перчатки.
Алекс проверил герметичность в своем костюме и приготовился впустить в «Бритву» вакуум.
— Тогда не очень понимаю, как это поможет.
На каюте премьер-министра показался индикатор герметичности. Фигура на мониторе — Наоми — подавала сигналы: «Опасность. Не приближаться. Взрывоопасно». Бобби вскрикнула и сделала глубокий прерывистый вдох. Ее голос теперь звучал из передатчика скафандра.
— Черт возьми, давненько мне не приходилось бывать на соке. По-настоящему неприятное дерьмо.
— Бобби, у нас кончается время. Как магнитные ботинки помогут добраться до Наоми?
Бобби ухмыльнулась за визором шлема.
— Насколько хорошо ты управляешь этими ракетами? — спросила она.
Глава 47: Наоми
Её последний выход из шлюза был, пожалуй самой успокаивающей вещью, что могла представить Наоми. Как только она очистила внешнюю дверь, солнце и звёзды остановились в своём тошнотворном вращении. Она взяла курс по касательной к вращению круга жизни и теперь её путь был линией. Хотя не совсем по касательной. Скорее обречённый пересечься с курсом корабля снова, только возможно уже не в её жизни.
На мгновение она дала себе насладиться этим свободным полетом. Солнце било ей в спину, солнечное излучение проносилось мимо нее, и ее тень ложилась на целые звезды, целые галактики. Она подумала, а где же тут Алекс, какая из всех этих звезд. Она вспомнила, что начинала было отсчет. Одна тысяча и… сколько она уже здесь, снаружи? Семь? Восемь? Ладно, пойдем по плохому сценарию. Одна тысяча тридцать. Почему нет? Она подняла руки над головой. «Опасность». Потом: «Не приближаться». А затем: «Взрывоопасно». Чувство было такое, будто она пытается предостеречь звезды. Млечный Путь. «Не суйтесь. Оставайтесь на месте. Здесь люди, а им доверять нельзя».
Она растягивала каждое движение, смирившись со своей судьбой. Она должна была испугаться, но страха не было. Она собиралась на смерть, и это было ужасно. Ей бы хотелось жить дольше, чтобы снова увидеть Джима. И Алекса. И Амоса. Ей хотелось бы рассказать Джиму всё то, о чем она так осторожно долго не говорила. Одна тысяча шестьдесят. Время менять свои знаки. Осталось четыре минуты. Четыре минуты время её жизни.
Где-то там Филип был со своим отцом, как и все эти годы. С тех пор, как он был ребенком. И Цин, бедняга Цин, который, как вскоре будет и она, уже был мертв, потому что увидев ее в шлюзе, решил, что сумеет спасти ее, если остановит. Решил, что жизнь, которая была у нее с Марко, того стоила. Она подумала, а что было бы, если бы она осталась. Если бы «Чецемока» ушла без нее. Джим подорвался бы на бомбе? Надо полагать, что да. Он не был человеком, который сдерживал свое любопытство. Звезды задрожали, расплылись. Она плакала. «Опасность. Не приближаться. Взрывоопасно».
Если бы батареи в костюме были заряжены, он бы вопил ей, предупреждая об опасности. Она была почти рада, что они заряжены не были. Пока у нее еще даже не началось головокружение. Она видела, как люди уходят. Когда перестают работать адсорберы углекислоты — это способ уйти тихо. Без удушья, без паники. Лишь накатывающая дезориентация, а там потихоньку и конец. И вот теперь, после стольких лет, она выбрасывается из очередного шлюза. Она все еще помнила тот, первый, на Церере. Он был смонтирован в полу, само собой, но она до сих пор могла вызвать в воображении это ощущение давления на кончиках пальцев, которыми она запускала цикл открывания, не сомневаясь, что это означает ее смерть. И даже тогда она не хотела умирать. Она хотела только, чтобы все кончилось. Освободиться от всего этого. Чтобы исчезли боль и вина. И чувство, что ты в ловушке. Она, вероятно, смогла бы выдержать все остальное, но вот это ощущение, что тебя поймали — нет.
Эта смерть была совсем не такой. На этот раз она бросалась под пулю, чтобы та не попала в её друзей. Ее семью. Семью, которую выбрала она и которая состояла из людей, рисковавших ради нее жизнями. Было бы неплохо, если бы Цин встретился с Джимом, чтобы понял, как сильно она уже отличается от той девчонки, которую он знал тогда на Церере. Что она уже не просто Костяшка.
Религиозной она не была, но знала несколько человек, которые были. «Взрывоопасно. Низкий уровень кислорода. Три минуты». Она задумалась, а по их мнению, поступать так, как она сейчас, грешно? Отдаться в объятия пустоты в надежде, что Алекс увидит ее, сможет понять, сможет спастись.
И её тоже. Было бы прекрасно, если бы он нашел какой-то способ спасти и ее. Или если бы Джим вдруг ринулся со звезд, чтобы подобрать ее. Она хмыкнула. Бог свидетель, он попытается. Её Джим всегда ошибается в своих геройских поступках. И теперь, когда он знает, каково ей было все эти годы, он примет геройский вид и, сцепив зубы, ринется практически на верную смерть, потому что так будет правильно. Жаль, что ее не будет с ним, чтобы она могла ему на это указать. Он может не связать эти две точки. А может и свяжет. Он изменился за эти годы, и этого не отменить.