Еще одному королю…
Тоби подробно рассказал, как распрощался с прошлой жизнью: перевез останки отца в другое место, сбежал из роскошного техасского дома, где его вырастили, оставив несколько шифрованных посланий, в которых сообщал, что ему удалось разузнать. Как кочевал из города в город, как его занесло в Роквэй-Вотч.
Единственное, чего он не помнил, было наше знакомство в баре.
– Идею с керосином предложил не я, – сказал он, прикрыв глаза. Мы лежали бок о бок на полу в бараке. Я – прильнув к его груди, изувеченной шрамами. Стук его сердца меня успокаивал. Напоминал, что Тоби рядом. Что Тоби жив.
И обещал мне, что будет жить. Что бы ни случилось.
– …но я согласился, потому что я – отрава. – Тоби попытался выбраться из-под меня, но я его не пустила. – Плевать, кто мои родители и чья кровь течет в моих жилах. Я – Хоторн, и отцовское воспитание дает свои плоды. Но тебя нужно сберечь от этого яда, Анна. Ты заслуживаешь…
– Тебя, – процедила я, приподнялась на локтях и заглянула ему в глаза. – Я заслуживаю тебя. Заслуживаю счастья, а с тобой, невыносимый, высокомерный, талантливейший, бесящий до одури и обожающий саморазрушение, чудеснейший ублюдок, я неимоверно счастлива.
Тоби поднес руку к моему лицу, и мне вспомнилось, как он рисовал мой портрет и приговаривал: «Прям как в жизни».
– Я хорошо знаю свою сестру, – с жаром продолжала я. – Кэйли всегда желала мне счастья. – Я твердо решила, что не буду стесняться произносить ее имя вслух. Пусть Тоби знает, что я могу любоваться им и желать его и мне не нужно для этого на время забывать о сестре.
Возможно все, если любишь кого-то без сожалений.
– Она мне нравилась… – сказал Тоби и коротко вдохнул, а потом выдохнул. Я попыталась проделать тот же трюк, которым пользовалась еще в дни ненависти, когда Тоби от боли почти терял сознание. Я поймала его взгляд и стала дышать с ним в такт.
– Твоя сестра стоила десяти таких, как я или мои друзья, – тихо сказал он. – И сама понимала это.
У меня сдавило горло, а в глазах защипало. Я снова улеглась ему на грудь, чтобы еще и на физическом, осязаемом уровне дать ему понять, что никуда его не отпущу, и рассказала про тот сон.
– Никаких сожалений, – повторила я после. – Она взяла с меня обещание.
– Боже, Анна, мне так…
– Не говори, что тебе жаль, – перебила я и зажала ему рот ладонью. Слов всегда мало. А его – достаточно. Нас – достаточно. – Я не хочу, чтобы ты сожалел.
Хочу, чтобы ты был моим.
Он поцеловал меня всего один раз, легонько – это был скорее даже призрак поцелуя, – а потом мы уснули. И только утром, когда я проснулась и увидела на месте Тоби письмо, я поняла…
Что поцелуй был прощальным.
Глава 39
Дорогая Анна Слева Направо и Справа Налево…
Я не стала читать дальше, а тут же бросилась на маяк. Там его не было. Я побежала по каменистому пляжу и, проделав путь в несколько миль, оказалась в городе, куда планировала его увести, куда хотела сбежать вместе с ним.
Ни следа. Я не смогла его найти. Я искала повсюду – и все было тщетно.
Казалось, небо обрушилось на меня и придавило своей тяжестью. Я не могла дышать. Зачем прятаться, когда можно сбежать?
Уж в побегах Тоби Хоторну равных не было. И я знала – так же хорошо, как знала его тело, шрамы, запах, что не смогу его отыскать. Знала, что он не вернется. Так же отчетливо, как ощущала его в темноте или представляла, какой он меня видит.
И как понимала, что нас ждало бы прекрасное будущее, останься мы вместе.
Я вернулась к Джексону и прочла это чертово письмо до конца, проклиная Тобиаса Хоторна Второго каждую секунду. Тоска и боль были такими мучительными, что казалось, что они никогда не прекратятся. Начиналось письмо с просьбы воздержаться от ненависти – вернее, Тоби хотел, чтобы его простили за побег, а если и возненавидели, то по другим, справедливым причинам.
Можно сколько угодно повторять, что я никогда бы не зажег ту спичку. Ты вправе так думать. Наверное, в хорошие дни я и сам готов буду с этим согласиться. Но из-за меня погибли три человека, и это уже не изменишь.
Я дышала сквозь боль, как Тоби когда-то – в дни, полные моей ненависти и последствий пожара.
Я дышала сквозь боль и думала о том, что больше во мне ненависти нет. Даже когда я читаю: «Я не могу тут остаться. Не могу быть с тобой».
Нет же, он мог! Мог остаться!
Я жадно продолжила чтение.
Я этого не заслуживаю. Домой я тоже не вернусь. Не позволю отцу замять всю эту историю.
Дальше он обстоятельно предупреждал, что его отец рано или поздно приедет в город, что его прихвостни узнают, что его сын выжил. И лучше мне не дожидаться самого худшего. Тоби просил уехать из Роквэй-Вотч, как мы и планировали.
Только одной.
Смени имя. Начни все с чистого листа. Я знаю, ты любишь сказки, но у нас с тобой не может быть никакого «жили долго и счастливо». Не получится вечно прятаться в нашей маленькой крепости. Тебе нужно найти новый замок. Нужно двигаться дальше. Нужно жить, ради меня.
Это нечестно! Он ведь знает об обещании, которое дала я, согласившись жить, чувствовать и танцевать несмотря ни на что.
Если тебе что-нибудь понадобится, обратись к Джексону.
Прочитав этот совет, я стиснула зубы. Не осталось никаких сомнений, что он успел переговорить с рыбаком перед самым своим побегом. Следующие строки подтвердили мою догадку.
Ты ведь знаешь, круг – это очень важно. И понимаешь почему. Ты все понимаешь.
Какой туманный образ – «круг». Вполне в духе фаната шифров вроде Тоби. Вряд ли посторонний человек вообще понял бы, о чем тут речь.
А от следующего предложения у меня перехватило дыхание.
Пожалуй, ты единственный человек на планете, который знает меня настоящего.
Да, я знала, что он любит головоломки, загадки, игры – и доводить меня до белого каления. Знала, что на вопрос о боли он способен ответить, что это не важно. Что он художник. Что он необыкновенно одарен. Что он жаждет нового. Что он нежен. И в то же время придирчив и едок, особенно если речь обо мне. Что он не прочь сыграть в шашки сразу в трех измерениях и процитировать поэзию, но при этом вряд ли представляет, что продается в супермаркетах, кроме бурбона и лимонов. И любит палиндромы.
И меня.
Я заставила себя дочитать последние строки.
Если сможешь, возненавидь меня – на это есть много причин. Но то, что я ушел, пока ты спала, – не повод для ненависти. Я понимал, что ты меня не отпустишь, а прощания бы не выдержал.
Гарри
Словами не описать, что я подумала и почувствовала при виде этой подписи. Внутри вдруг стало так пусто, будто там разверзлась черная дыра. Казалось, я забыла, как дышать.
Но тут меня вдруг обняли чьи-то руки. Джексон.
– Вы его отпустили! – Я с силой оттолкнула рыбака, но он держал меня крепко. Этот ворчливый, нелюдимый отшельник, который в случае чего сразу хватался за ружье, обнимал меня долго-долго, пока дамба чувств не прорвалась. Тут уже я сама прижалась к нему. Ближе друга у меня в этом мире не было.
– Некоторые люди – как океан, малютка Анна, – сказал Джексон привычным грубым голосом. – Им бесполезно что-то запрещать.
– Как океан… – повторила я и предположила, вспомнив его рассуждения о Смерти. – Он тоже с характером?
– Он – неукротимая сила.
Мне захотелось плакать, но я сдержалась. Джексон был прав. Тоби Хоторн – гребаный океан. Неукротимая сила. Он ужасен и прекрасен одновременно, и не важно, рядом ли он теперь, увидимся ли мы когда-нибудь – он всегда будет мне дорог.
Я посмотрела на рыбака.
– Он предупреждал, что отец отправится на его поиски. Скажите, Тоби что-то вам дал? Этот предмет опасно хранить у себя.
Джексон хмыкнул.
– Я миллиардеров не боюсь. У меня даже банковского счета нет. А насчет «дал»… Гарри попросил сберечь у себя кое-что ради твоего же блага. И я так и сделаю.
Спорить с ним точно не стоило. Я же не хотела, чтобы он схватился за ружье.
– Моя родня… – Я сомневалась, что этот разговор имеет смысл – предостережения про Тобиаса Хоторна вот Джексона не слишком впечатлили, но попытаться стоило. – Если миллиардер вступит в игру, начнет разнюхивать, что да как, она наверняка навострит уши. Мой кузен Рори уже подозревает, что я что-то задумала. Если он поделится догадками с моей матерью, если она догадается, что вы помогали Тоби и мне…
– Кто сказал, что я вообще кому-то помогаю? – возмутился Джексон и вложил мне в руку увесистую пачку банкнот.
– Джексон, нельзя же…
– Смени имя, – строго повторил он. – И сожги все мосты. Иден рано или поздно начнет тебя искать. Не оставь ей ни единой зацепки.
– Откуда вы знаете, как поступит моя мать? – спросила я. Удивительно – он назвал ее по имени. Мне вспомнилось, как он называл меня самой отбитой из всех Руни – будто кроме меня знал еще кого-то. И близко. – Джексон…
Он перебил меня:
– Это не твое дело.
Это можно было предвидеть.
– Хорошо, я уйду, – пообещала я. В конце концов, Тоби хотел того же. Чтобы я двигалась дальше. Жила ради него. – Исчезну. А как же вы?
– Кто-то же должен за маяком приглядывать.
Я снова обняла его.
– Хороший вы человек.
Джексон сощурился.
– Пристрелить бы тебя.
Я почти улыбнулась.
– Пожалуйста, не надо.
Глава 40
Три месяца спустя я, тщательно заметая за собой следы, добралась до городка под названием Нью-Касл, штат Коннектикут – так далеко от Роквэй-Вотч, как только смогла. Я поменяла имя и стала Сарой – с палиндромами было покончено. Иногда мне неделями было больно вспоминать о прошлом, а иногда я могла думать только об играх, головоломках, шифрах и