– Что такое? – бросаюсь к нему через всю кухню. На нем очередная заношенная футболка. Только в этот раз темно-зеленого, мшистого цвета.
Все мышцы напряжены.
– Эйвери, – говорит он. Этого достаточно, чтобы я замерла, как статуя. Нэш Хоторн может пройти сквозь стену огня, не моргнув. Если бы почва у него под ногами треснула и разверзлась, он отошел бы в сторонку на пару шагов и спокойно дождался бы, пока землетрясение кончится. Но сейчас в нем нет и капли невозмутимости.
– Что с ней? – обессиленно спрашиваю я.
– Ты только дыши. Ради меня. – Нэш за секунду уничтожает расстояние между нами. Обвивает меня руками.
– Дышу, – лгу я.
– Дыши, Либ. – Он прижимает меня к себе. Вдыхаю полной грудью запах Нэша Хоторна. Чувствую щекой мягкую ткань его футболки.
– Что случилось? – спрашиваю я шепотом.
– Самое главное: она жива. – Голос Нэша не мягче, чем обычно, и я искренне благодарна ему за это. Одной рукой он обнимает меня за плечи, а второй гладит по голове. – И вторая новость: сработала бомба.
Что? Нет.
– Какая еще бомба? – Едва я спрашиваю об этом, как у мозга включается режим самозащиты. – Это метафора, да? Или название какого-то маленького, абсолютно легального фейерверка?
Вижу, как вздымается и опадает грудь Нэша, и вдруг осознаю, что дышу лишь потому, что наши легкие работают в унисон.
– Пожалуйста, скажи, что Эйвери просто снялась в фильме, который провалился в прокате, – умоляю я.
Он обхватывает ладонями мое лицо.
Плохо дело. Я это чувствую.
– Ее самолет взорвался. – Его грудь вздымается и опадает. Моя тоже. Я дышу. С трудом, но дышу. – В момент взрыва он был на земле, – тихо продолжает Нэш. – Эйвери была не внутри, а неподалеку, но ее зацепило взрывной волной.
– Нет. – Я не допущу, чтобы это оказалось правдой.
– Либби…
– Такого просто не может быть. Никак! – Пытаюсь вырваться из его рук, но ничего не получается.
– Спроси, поправится ли она.
У меня во рту так пересохло, что кажется, что язык вот-вот треснет.
– Она поправится?
– Сестра у тебя бедовая. – Нэш прижимается лбом к моему. – Но мы будем за ней присматривать, Либ. Ты и я.
Мое сердце готово на части разорваться, но я держусь.
– Мы о ней позаботимся, – говорю я. Такие уж мы с Нэшем люди. Мы заботимся о других.
– В яблочко. И она непременно поправится.
В его словах я улавливаю несказанное: у нее нет выбора! Может, сейчас о выздоровлении говорить рано, но мы с Нэшем Хоторном, черт возьми, сделаем все, чтобы его ускорить.
Тогда
Я почти не отхожу от Эйвери – только если нужно побеседовать с врачами. С целой толпой медиков. У меня уже голова идет кругом – хотя, может, это потому, что я давно ничего не ела. Именно поэтому Нэш отправил меня в столовую.
Пообещав, что в мое отсутствие сам присмотрит за моей сестрой.
По пути обратно я еще из коридора слышу его низкий, спокойный голос – и когда я успела так к нему привыкнуть? Он разговаривает с Эйвери.
– Пойми меня правильно, детка, это вовсе не угроза, но если ты хоть на секундочку решишь, что пора сдаваться, то сильно ошибешься. – Нэш говорит с ней тем же тоном, каким обычно строит братьев. – Надо бороться дальше, Эйвери Грэмбс.
Я захожу в палату и вижу, что ковбой держит мою сестру за руку.
– Такова природа любви, детка. Она скрепляет людей. – Нэш видит, что я пришла, но не выпускает руки Эйвери. – И если ты связана с одним из нас, то и с остальными тоже. А Хоторны…
Я сажусь с ним рядом и тоже беру Эйвери за руку.
– Хоторны не отпускают тех, кто им дорог, – говорит Нэш моей сестре, погруженной в кому.
Есть еще один человек, которого Нэш так и не смог до конца отпустить. Это его бывшая девушка, с которой он вырос. Она совсем на меня не похожа, но это еще не все. Она готова играть с жизнью Эйвери, затевать игры, ради которых пришлось выкрасть мою сестру из больницы, пока я сплю неподалеку!
– Ты совсем рехнулась, а, бизнес-леди? – ору я на нее, и это вовсе не преувеличение.
– Спокойно, – деловито осаживает меня Алиса Ортега.
– Не смей меня успокаивать! – Я еще никогда так не кричала на людей, но все бывает впервые. Мы вернулись в Дом Хоторнов – родные пенаты для Алисы (а для меня – совсем нет), но даже здесь я не сбавляю пыла. – Эйвери в критическом состоянии, а ты увозишь ее из больницы!
Меня трясет. Буквально. Как это ей вообще удалось? У нее нет никаких прав! Это я – законный опекун Эйвери. Не она. Я. И я вижу, как ее это злит. Со дня нашего знакомства Алиса видит во мне досадную помеху.
– Я поступила так, как должна была, – говорит Алиса с жаром. «Откуда вдруг столько эмоций?» – думаю я, а потом замечаю, что в комнату вошел Нэш.
– Это маневр ради денег? – уточняет он, медленно приближаясь к ней. – Все эти твои «должна была».
Если бы Эйвери осталась в больнице, она потеряла бы наследство. Вот почему Алиса перевезла ее в Дом Хоторнов, вот почему юристка рискнула жизнью моей сестры.
– Она в порядке, – цедит Алиса, вскинув голову повыше. Она смотрит на Нэша – и только на Нэша, а меня поражает, какие же они разные – и в то же время как сильно подходят друг другу. Он – как земля и теплый ветер. Она – блистает в залах заседаний в безупречном брючном костюме и на каблуках. И их связывает особая история, в которой не место ни теплу, ни прохладе.
Когда-то между ними пылал огонь.
– Эйвери меня еще поблагодарит за это, – чеканит Алиса.
– Будь это в моей власти, – как всегда, не повышая голоса, говорит Нэш, – я бы запретил тебе приближаться к ней.
Как бы Алиса Ортега ни храбрилась, а в эту секунду у нее такой вид, будто кто-то выбил из ее легких весь воздух.
– Нэш.
Интонация, с которой она произносит его имя, вызывает у меня неловкость. Я сразу думаю о том, что мне тут не место – ни на этом разговоре, ни рядом с Нэшем.
– Ты же это несерьезно, – продолжает Алиса тоном юриста, излагающего все свои требования и условия.
– Не тебе судить, серьезно я или нет, Ли-Ли, – возражает Нэш и отворачивается от нее. – У тебя никогда такого права не было.
Я выхожу из комнаты, пока он не успел обратиться ко мне.
А ближе к ночи Нэш заходит в комнату к Эйвери. Она расположена напротив моей, но в эти дни я у себя почти не бываю.
Моя сестра обязательно проснется, твержу я себе.
Все будет хорошо.
Уже скоро она поцелует Джеймсона Хоторна – он ведь каждый день ее навещает. Придется, правда, присматривать за этой парочкой, когда она очнется, но это непременно случится. Все будет хорошо.
– Я тебе принес кое-что, – говорит Нэш и садится рядом со мной у кровати Эйвери.
– Надеюсь, не ковбойскую шляпу, – отвечаю я. Мне тяжело смотреть на Нэша. После их с Алисой ссоры я все еще чувствую себя третьей лишней. – А что это? Суп?
– Нет, не суп. – Нэш кладет к моим ногам пакет.
Я наклоняюсь, сую в него нос, и сердце подскакивает в груди.
– Это что такое?
Вопрос скорее риторический, потому что у меня есть глаза и я сама вижу, что он накупил мне целый набор разноцветных, ярких красок для волос.
– Ты нужна сестре, – говорит Нэш и снова касается моего лица. У меня уже не получается отогнать воспоминания о прошлых прикосновениях, о Картаго. – Ты ей нужна, Либ.
Настоящая я. Вот к чему он клонит. С яркими волосами, черными ногтями, густой подводкой на глазах. В сапогах на платформе, с черными бархатными чокерами. Я не нормальная. И не особенная.
Я – это просто я.
– Не могу, Нэш, – шепчу я.
На пороге появляется Джеймсон, и я уступаю ему место у кровати Эйвери. А сама выхожу в коридор. Нэш выскальзывает следом.
– Не могу, – повторяю я, уже и сама не зная, о чем именно говорю – о покраске волос, о нем, о нас – или о том, что я не в силах сидеть сложа руки, пока моя сестра лежит в медикаментозной коме. Вдруг она уже не проснется?!
Нэш забирает у меня пакет с красками.
– А я могу, – говорит он. – Если ты мне разрешишь.
Тогда
Теперь у меня на голове – полдюжины ярких цветов. Моя сестра пришла в себя. Все наладилось и стало привычным… если не считать того факта, что я разрешила Нэшу Хоторну помыть мне волосы.
А потом покрасить их.
Я ни разу не была у него в комнате, но дорогу найти получилось.
Дверь распахнута. Вдоль одной из стен стоит длинный деревянный верстак с железным стулом. У одного края верстака лежит не особо большая – что объясняет, почему все его футболки такие поношенные, – стопка вещей. А у другого навалены деревяшки, причем не покупные – все эти кусочки дерева были найдены где-то на улице.
– Либ? – зовет меня Нэш с кровати, сделанной как раз из подобного дерева. Он лежит, вытянув ноги, у колен – старенькая шестиструнная гитара. Наши взгляды встречаются. Нэш откладывает инструмент и встает.
– Она очнулась! – говорю я.
Напряжение волной спадает с Нэша. Я мгновенно замечаю эту перемену. Так выглядит ликование в исполнении Нэша Хоторна.
– Да уж, проблемка с ней вышла, – замечает он и улыбается своей ковбойской улыбкой.
Передо мной стоит парень, который однажды, когда мы были еще едва знакомы, просидел целую ночь рядом с моей кроватью – на случай, если мне начнут сниться кошмары; парень, который сыграл со мной в «магический шар» в Картаго, парень, который ест капкейки, как яблоки, парень, которому пора бы снова побриться – а он все не делает этого.
Проблемка. Я уловила отсылку к нашему пари, но сдаваться без боя не буду.
– Она жива.
– Твоя сестра, – начинает Нэш, неспешно расплываясь в улыбке, и делает шаг в мою сторону, – это просто магнит для бед! Она никогда не упустит возможности вляпаться в историю, готова рискнуть чем угодно, чтобы только узнать правду, да еще и с братьями моими снюхалась! Не человек, а ходячая