– А почему ты не назвал эту игру просто «Да или нет»?
– Потому что в любой момент я могу прервать разговор и крикнуть «пойдет» вместо следующего вопроса, и тогда тебе придется меня ловить, пока я не скажу «не пойдет».
Макс нахмурилась.
– А если поймаю, что будет?
Ксандр расплылся в улыбке.
– Это исключено.
– Узнаю Хоторна.
– Ну что, готова к первому вопросу? – Ксандр энергично потер руки. – «Звездные войны»?
– Пойдет. – Макс показала ему плюшевого нарвала.
– Клубника?
– Пойдет. – Нарвал.
– Шоколад?
– Пойдет. – Нарвал.
– «Нутелла»?
– Тоже пойдет. – В этот раз нарвал немного потанцевал в воздухе.
Ксандр впился в Макс взглядом.
– Сконы?
Макс опустила нарвала и подняла капкейк.
– Не пойдет.
Ксандр прижал ладонь к груди, так резко, будто в него попала пуля.
– Для меня они недостаточно сладкие! – объяснила Макс. – Следующий вопрос!
– Тебе просто надо побольше сконов продегустировать, – заверил ее Ксандр. – За пару раз этот шедевр не распробовать!
Макс сощурилась.
– Сконы – они как маффины, которые запутались в жизни.
Ксандр возмущенно ахнул. Пришел черед Максин улыбаться.
– Ладно, дам тебе шанс реабилитироваться, – мрачно согласился Ксандр. – Роботы?
– А они считают себя людьми? – спросила Макс.
– Э-э нет.
Макс без тени сожаления подняла капкейк повыше.
– А если да? – исправился Ксандр. Макс наградила его очередным танцем нарвала.
– Моя очередь! – Она кинула игрушки Ксандру. Он ловко поймал их. – Любовные романы?
– А какой поджанр?
До этого вопроса Макс худо-бедно удавалось держаться. Но это!
– Что? Что я не так сказал?
– Ты! – Макс ахнула и ткнула в него пальцем. – Твое мнение о любовных романах зависит от поджанра? – Она уставилась на друга и только потом вспомнила, что это плохая идея. – Ты! С твоим-то лицом! И с кучей мускулов! Да еще с морем одеял!
– И с кактусом, – уточнил Ксандр.
– По имени мистер Иголочка, – припомнила Макс. И вдруг поняла: вот-вот что-то произойдет. – Зря мы это все затеяли. Точно не стоит.
– Ну да, ты права. Не будем, – согласился Ксандр. – Или все же рискнем?
Макс сглотнула.
– Это, – со значением произнесла она. – Мы. Пойдет или нет? – Сердце быстро-быстро застучало о ребра.
Пойдет или не пойдет, Ксандр Хоторн?
Ксандр поднял плюшевого нарвала.
– Пойдет! – радостно закричала Макс, и началась погоня. Ксандр почти нагнал ее, но тут она резко обернулась и скомандовала: – Не пойдет!
Ксандр замер.
Макс вскинула бровь. А потом, не в силах совладать с собой, утопая по колено в одеялах, сама напала на него.
Хоторнская ночь
Хороший костюм – как доспехи. Грэйсон всякий раз словно бы снаряжался на битву, прятался от мира под слоями ткани, на которой не было ни единой складочки.
Ночь искупления, 22:28
Иногда Грэйсон Давенпорт Хоторн не мог уснуть. Но если уж засыпал, вырвавшись из плена чувств и воспоминаний, то спал как мертвец.
Даже без снов.
– Ага. Уже отрубился.
– Дай сюда щеночка.
Кто-то лизнул Грэйсону руку. Вот тебе и безмятежная ночка. Опять лизнули.
– Надеюсь, это собака, – строго отчеканил он, не открывая глаз.
Тут с него сорвали одеяло и посадили сверху упомянутого щенка.
– Ну же, Тирамису, покажи ему! – подначивал голос Ксандра откуда-то сверху. – Бицухи пощекочи! И грудные мышцы обнюхай!
Тут Грэйсону пришлось открыть глаза. Он сел, взял щенка, а тот тут же стал вырываться.
– Тебе очень повезло, что у меня руки животным заняты, – смерив Ксандра недобрым взглядом, сказал он.
– Животным? – переспросил Джеймсон, и уголки его губ едва заметно дрогнули.
А Ксандр и вовсе пришел в ярость.
– Как ты Тирамису Панини Хоторн назвал?
Грэйсон до этого и знать не знал, что у собаки есть второе имя.
– Скажи ей теперь, что она славный щеночек! – потребовал Ксандр.
Грэйсон погладил щенячьи ушки. Это было приятно, но его лицо сохраняло невозмутимо-суровое выражение.
– Нет.
– Что-что, братишка?
Грэйсон поднял глаза. У порога, прислонившись к стене, стоял Нэш. Только тогда Грэй начал догадываться, что же происходит и почему все его братья заявились к нему в спальню.
Согласен с любым наказанием, которое мне назначат…
Он посмотрел на щенка, ерзавшего у него на руках.
– Ты весьма адекватная представительница собачьих, – объявил он и погладил Тирамису по голове.
Ксандру этого показалось мало. Он сделал Грэйсону знак продолжать.
Тот вздохнул.
– Кто хорошая девочка? Ты. Да-да, ты! Ну что за миленький… – Он поднял вопросительный взгляд на Ксандра. Тот с энтузиазмом закивал. – …щеночек.
– «Милая песя» тоже бы прокатило, – подсказал Ксандр.
Грэйсон посмотрел на Джейми с Нэшем.
– А вы довольны?
– Ну, это лишь начало, – ответил Джеймсон. – Час искупления только пробил!
Грэйсон наклонился и осторожно поставил Тирамису на пол.
– Первое наказание засчитано? – спросил он. Если память ему не изменяла, он согласился на три.
– Это щенок-то – наказание? – Нэш фыркнул. – Ну уж нет.
Этого стоило ожидать. Хоторны друг другу поблажек никогда не давали. Но обещание есть обещание. А честь есть честь.
– Пойду оденусь, – сказал Грэйсон.
Джеймсон фыркнул.
– Это вовсе не обязательно.
Ночь искупления, 22:41
Хороший костюм – как доспехи. Грэйсон всякий раз словно бы снаряжался на битву, прятался от мира под слоями ткани, на которой не было ни единой складочки.
А трусы-боксеры вовсе недотягивали до статуса «брони».
Вот это братья, конечно. На дворе декабрь, а ему даже обуться не разрешили. Его высадили из «бугатти» посреди какой-то сельской дороги и всучили пухлый конверт и карточку из плотной бумаги, снабдив это очень конкретными инструкциями. Конверт нужно было отдать водителю первой машины, которая остановится рядом, а говорить разрешалось лишь то, что написали на карточке.
«Это все – почерк Джеймсона», – мрачно подумал он. В любой другой ситуации Грэйсон уже начал бы планировать коварную месть, но только не сегодня. Семья на первом месте – эта фраза открылась для него по-новому. Какие бы сомнения в нем ни вызывали воспоминания о деде, он понимал, что в долгу перед братьями.
Они ведь в ответе друг за друга, и так было всегда.
Ксандр звал его на помощь, а Грэйсон не явился. Он прочел сообщение с текстом «9–1–1» и просто проигнорировал его. И если этот грех можно искупить, стоя у обочины в одних трусах, Грэйсон Давенпорт Хоторн никуда не уйдет и отважно встретит всякого, кто рискнет к нему подойти.
Впереди сверкнули фары. Грэйсону тут же захотелось прикрыть низ живота, но он сдержался. Когда Хоторн заходит в комнату, он задает тон. Уроки деда глубоко врезались в память, как бы это ни раздражало. Грэйсон сжал зубы. По сути, стоять на обочине в трусах – то же самое, что заявиться на вечеринку в чересчур пышном наряде. В обоих случаях нужно вести себя так, будто ты один тут одет, как полагается.
Жаль только, всем в мире невдомек, что этим вечером и именно у этой обочины уместнее всего стоять исключительно в нижнем белье, а надеть что-то поверх – огромная ошибка. Но это уже не вина Грэйсона.
Рядом остановился пикап. Пассажирское окно опустилось.
– Сынок! – рявкнул пожилой мужчина. – Кажется, ты попал в щекотливую ситуацию!
«Да ладно? – непременно переспросил бы Грэйсон с каменным выражением лица. – А я и не заметил». Или: «А почему вас это так беспокоит?»
Но правила есть правила. Ему разрешалось говорить лишь то, что написали на карточке.
– Приветствую, добрый незнакомец! – процедил он. – Кажется, я потерял свои панталоны.
Старик удивленно заморгал.
– Парниш, ты что, пьян?
Грэйсон резко покачал головой и направился к машине, повторяя ту же фразу, но уже с другими акцентами.
– Кажется, я потерял свои панталоны.
Пока водитель не успел закрыть окно, обрекая Грэя на повторение этого диалога с кем-нибудь из других автомобилистов, он успел вбросить конверт в салон. Тот упал на водительское сиденье.
– Бухущий, как я не знаю кто, – проворчал водитель. – Я шерифа вызову.
– Кажется, я потерял свои панталоны, – сообщил Грэйсон с угрозой в голосе, надеясь, что собеседник уловит подтекст: только попробуйте.
Старик с ворчанием потянулся к конверту, открыл его и удивленно выкатил глаза. Достал стопку банкнот и начал их пересчитывать, а потом наткнулся на записку – вероятно, с инструкциями от братьев Грэя, черт бы их побрал.
– Это не шутки? – спросил водитель.
Вместо ответа Грэйсон просто склонил голову – а то бы пришлось еще раз повторять треклятую реплику про панталоны.
Старик улыбнулся.
– Ну тогда садись, сынок!
Ночь искупления, 23:14
Грэйсон просчитал мириаду сценариев возможного наказания. Ему придется нырнуть в ледяной водоем. Залезть на какой-нибудь билборд. Прогуляться по полю для гольфа, на котором в самый неподходящий момент заработают поливалки.
Но он и представить не мог, что его высадят в жилом районе, где его кое-кто встретит – а именно Тея Каллигарис, на лице которой явственно читалось: ты этот вечер не переживешь.
Водитель обвел взглядом странную парочку, но ничего не сказал.
Мудрый выбор. Грэйсон кивнул старику на прощанье и вылез из машины, морально готовясь к неизбежному.
– Грэйсон Хоторн, – милым голоском поприветствовала его Тея и скривила пухлые губы в усмешке, разглядывая его «наряд». – Я думала, ты стринги предпочитаешь.
– Еще чего, – совершенно невозмутимо отчеканил Грэйсон. Он не позволит ей собой помыкать.
– Ты всегда был моим самы