Время близилось к обеду, и Зуан уже малодушно подумывал, а не прокатиться ли ему на берег и не оторваться ли по полной программе в том самом кабаке, куда посылала его хозяйка. Но он тут же прогнал эту мысль. Риск был слишком велик, и подобный проступок мог стоить ему жизни. Но, с другой стороны, стоит ли ценить жизнь, которая не стоит ни гроша. Мадам Тай могла пристрелить любого, не испытывая никаких чувств, – просто для развлечения. И неважно, кому отведена роль жертвы – противнику, конкуренту или преданному слуге. Наутро перед недавней казнью главарей местных пиратов она пристрелила пару наемных матросов просто для того, чтобы проверить точность боя пистолетов. Непонятно только, зачем было проверять, если в приговорённых к смерти она стреляла в упор.
А если успеть? Если перерезать ей горло, пока её бесчувственное тело неподвижно лежит на поверхности воды? Заманчиво… Почему бы и нет? По законам клана все полномочия и вся собственность убитого переходит к убийце. Если, конечно, Совет Великих Драконов признает убийство соответствующим основополагающим понятиям. Мадам Тай тихо ненавидят все, а значит, нет причин сомневаться, что всё будет именно так…
Он поднялся из кресла, стоявшего на корме яхты, и неторопливо двинулся к трапу, ведущему на верхнюю палубу. Там, в зале приёмов, в роскошной гостиной на левой стене вывешена уникальная коллекция холодного оружия – от акинаков древних таврийцев и ахаев и длинных прямых мечей антских витязей до универсальных штык-ножей современного эверийского спецназа. Чем богаче выбор, тем труднее выбирать. Значит, лучше схватить первое, что под руку попадёт.
Но наравне с внезапно возникшей решимостью им владело ощущение, что с ним творится что-то неладное, что-то невозможное, что-то немыслимое. Ясно же, что мадам Тай неуязвима, что затевать что-либо против неё бесполезно, что она всегда права, что против неё бессильны любые козни. Любые происки врагов она распознает раньше, чем те начнут что-то замышлять против неё.
Едва он поднялся по трапу, навстречу попался боцман Чак в одних плавках, который, видимо, решил искупаться. Боцман с должным почтением поклонился и собирался уже следовать далее, но Зуан схватил его за плечо и потребовал:
– Врежь-ка мне!
– Что? – не понял Чак.
– Быстрее! В рожу. Мне! Что есть сил.
– Не боишься, что прибью?
– Быстрее! А то самого урою!
– Да с радостью! – Боцман хищно усмехнулся, и в следующее мгновение в глаз ударила невыносимо яркая вспышка, а потом свет померк вместе с сознанием и началось стремительное падение в непроглядно тёмную бездну, из которой тянуло холодом. Струи ледяного воздуха срывали с него рубаху, но вскоре она примёрзла к телу, а падение всё продолжалось, и теперь казалось, что оно будет длиться вечно. Разум подсказывал, что всему виной беспамятство и всё кончится, стоит только очнуться. Но эта здравая мысль стремительно таяла, и вскоре он окончательно смирился с тем, что нет в этом мире больше ничего, кроме мрачной ледяной пропасти и этого нескончаемого падения. Зуан давно взял за правило пытаться что-то изменить в жизни, если на это есть реальные шансы. Сейчас, похоже, шансов не предвиделось, и наивысшим благом было ничего не чувствовать и ни о чём не думать. Отключить сознание! Уйти в небытие…
И вдруг в темноте вспыхнули два огромных жёлтых глаза со зрачками-щёлочками. Затем обнажились два иглоподобных клыка, и Зуан разглядел очертания огромной змеиной головы. Пасть раскрылась во всю ширь, из недр глотки рептилии пробился красный мигающий свет, который резко метнулся навстречу, и вдруг оказалось, что он катится вниз по пищеводу на скользких стенках которого пульсирует гирлянда фонарей аварийного освещения. Сыро. Мерзко. Вонюче. Зато здесь гораздо теплей. По крайней мере, уже можно пошевелить руками и ногами. Можно даже попытаться зацепиться за плетёный провод, на котором висят эти зловещие фонари. Он попытался исполнить своё намерение, но мощный удар током отшвырнул его к противоположной стенке «тоннеля», и ещё один мощный электрический разряд ударил в спину. Вспышки последовали одна за другой, цепь замкнуло, фонари погасли, и он с нарастающей скоростью покатился вниз по скользкой покатой поверхности, а потом шлёпнулся в какую-то лужу, но тут же попытался встать.
– Сиди! – раздалось из темноты.
Вспыхнула спичка, огонь коснулся фитиля свечи, которая озарила низкий кирпичный свод, пол, сложенный из округлых булыжников, между которыми сочились струйки воды и отправлялись в зарешеченный сток у основания стены. Каменный тоннель уходил во тьму, но дорогу перегораживал покосившийся письменный стол, за которым восседал человек в шёлковом зелёном кафтане, с белым тюрбаном на голове, на котором сверкал жёлтый бриллиант.
– На колени, смертный! – негромко приказал хозяин этого жуткого подземелья.
Зуан узнал его. Он помнил лица всех, с кем ему приходилось встречаться. Баал Хаддад, наследный принц королевства Маскат, торговец оружием, однажды, несколько лет назад, был на борту «Золотой лани» и о чём-то долго беседовал с мадам Тай, уединившись с ней в алой гостиной на верхней палубе. Тогда показалось странным, что за всё это время они не потребовали ни питья, ни закусок, а яхту пару раз тряхнуло так, будто днище боднул кашалот. Зуан послушно стал на колени, сообразив, что перечить столь влиятельной персоне – себе дороже.
– А теперь скажи, как ты посмел противиться моей воле, – потребовал Баал.
– Я…
– Не мямли.
– Я не смел… Я не смел. Не смел противиться. Моя госпожа…
– Понятно. – Баал втянул в себя дым из большого кальяна, возникшего на правом краю стола, и выдохнул стаю нетопырей, которые, хлопая крыльями, с многоголосым писком пронеслись под каменным сводом и исчезли во тьме. – Ты думаешь, что нет никого могущественней, свирепей и придурковатой Тойфы? Так?
– Мадам Тай не прощает…
– Это точно. Не прощает. – На этот раз он выдохнул облако алого дыма, которое причудливо заклубилось под потолком. – А я, по-твоему, прощаю?! Эта дура вышла из тела, оставила его на твоё попечение, а ты оказался настолько глуп и пуглив, что отказался этим воспользоваться. Да тебе следовало вытащить её бледные мощи из бассейна, выволочь их на палубу и на глазах у всей команды изрубить в гуляш. Все были бы тебе только благодарны, даже её так называемый папаша, этот Великий Дракон, эта меркантильная тля. Ты бы стал главой клана.
– Её нельзя убить, – промямлил Зуан. – Она бы вернулась.
– Вернулась! Ты точно идиот. А ты знаешь, сколько на это требуется времени? Вселяться надо в тело младенца богатых и влиятельных родителей, овладеть им, пока он слишком слаб, чтобы сопротивляться. А потом ждать, пока дитя вырастет, завоевать могущество и репутацию. Да ты бы в любом случае сдох раньше, чем она могла вернуться! Ты просто тупица и жалкий трус. А ты знаешь, чего меня лишил?!
– Нет, господин. – Зуан не поверил ни единому слову, но на всякий случай решил вести себя максимально почтительно.
– Так… Уже лучше, – одобрительно произнёс Баал. – Ты понимаешь, что должен завершить начатое, пока не поздно.
– Да, господин…
– Тогда вперёд! И запомни, что ссориться со мной куда опаснее, чем не угодить Тойфе!
– Да, господин…
Очнулся он от боли. Левая сторона лица горела, и, стоило шевельнуть челюстью, боль отдавалась во всём теле. Чак постарался от души. Видимо, он давно мечтал об этом, и тут – такая возможность… Боцмана можно было понять. Именно Зуан требовал от него, да и от всей остальной команды, исполнения всех, даже самых нелепых капризов мадам Тай. Мастерский удар в челюсть сделал своё дело, начисто выбив из головы дурацкие мысли. Ну как можно было всерьёз думать, что госпожа ничего не видит и не слышит, что она беззащитна, что она чего-то не предусмотрела… И вдруг со дна сознания всплыло воспоминание о дурном видении, которое преследовало его в беспамятстве. Оно возникло во всех подробностях, настолько ярко и зримо, будто он вновь пролетел сквозь ледяную бездну, побывал в пасти змеи и на допросе в сыром сводчатом подвале. И почему-то было ясно, что это не просто бред, что всё происходившее абсолютно реально, что месть Баала настигнет его где угодно и в любой момент.
Зуан поднялся, оттолкнув руку боцмана, который сделал вид, что пытается помочь, выхватил из его ножен тесак, с которым тот никогда не расставался, и двинулся туда, где покоилось бесчувственное тело мадам Тай.
Но, едва он распахнул дверь и сделал шаг внутрь помещения, госпожа внезапно возникла на пути – мокрая, без одежды, но в полном сознании. В руке её мелькнул тонкое, лёгкое и стремительное лезвие меча, и Зуан вдруг почувствовал, что у него нестерпимо зачесалась шея. Но глаза продолжали видеть, как госпожа за волосы подхватывает его отрубленную голову, держа её на вытянутой руке, выходит на палубу, демонстрирует трофей всей команде, которая столпилась вокруг.
И последним, что он успел увидеть, был всплеск солёной воды, который ударил в лицо, но боли он на этот раз не почувствовал.
24 января, 08 ч. 30 мин. Главный штаб Спецкорпуса
– …наша резидентура в Новой Александрии сообщает, что агент Мямля мог попасть в поле зрения Департамента безопасности, за ним, возможно, установлена слежка. Поэтому предлагаю направить директиву временно прекратить контакты с данным агентом – до выяснения всех обстоятельств, – докладывал начальник сектора внешней разведки генерал-поручик Кучум.
– А может, ребята просто решили перестраховаться? – поинтересовался командующий Спецкорпусом. – Они руководствуются фактами или предположениями?
– Скажем так: есть факты, которые заставляют предполагать, что Мямля – двойной агент.
– У него были прямые контакты с нашими людьми?
– Никак нет! Только через местных связников, не ведающих, что творят.
– Хорошо. Директиву одобряю.
Раздался резкий телефонный звонок, и генерал Сноп в некоторой растерянности окинул взглядом стол, соображая, какой из аппаратов так не вовремя встревает в ход совещания. Звонил синий – прямая линия с Главой Посольского приказа. Генерал поднял трубку и осторожно приложил её к уху.