— Конечно. Я понимаю, — сказал Райан.
— Если они будут обедать у нас, есть ли нечто такое, что не следует подавать к столу? — спросила Кэти.
— Что вы имеет в виду? — спросил Беннет.
— Ну, знаете, у некоторых людей, например, аллергия к рыбе.
— А, понятно. Нет, вроде ничего такого нет.
— О'кей, значит — обычный обед семьи Райанов. — Но… э-э-э…
— В чём дело? — спросил Беннет.
— Но у нас приглашены гости на этот день.
— Да, — кивнула Кэти. — Робби и Сисси.
— Это нельзя отменить?
— Нет, это прощальный вечер. Робби — лётчик-истребитель. Мы с ним вместе преподавали в Академии. А сейчас он возвращается во флот. Он морской лётчик. Как они на это смотрят?
— Доктор Райан, Его высочества…
— Его высочество — отличный парень, И Робби — тоже. Он мой друг. Я не могу сказать ему, что, мол, не приходи. И уверяю вас, что Его высочеству он понравится. Он ведь тоже летал на истребителях, не так ли?
— Да, но…
— Вы помните тот вечер в больнице? Без Робби я бы, возможно, не перенёс всего этого. Послушайте, он — лейтенант ВМС США, он летает на истребителе, который стоит сорок миллионов долларов. С точки зрения службы безопасности, он вне подозрений. Его жена — пианистка, — частил Райан, видя, что его доводы не убеждают Беннета. — Мистер Беннет, проверьте Робби по своим каналам и спросите Его высочество, не возражает ли он.
— А если он будет возражать?
— Он не будет. Я же встречался с ним. Возможно, что он куда лучше, чем вы думаете.
«Не будет он возражать, дурак ты этакий… Это охрана будет возражать, а не он».
— Хорошо, — неожиданно сдался Беннет. — Я не могу требовать от вас отказа от дружбы. Я передам вашу просьбу Его высочеству. Но я всё же настаиваю, чтобы вы ничего не говорили мистеру Джексону.
— Даю слово, — сказал Джек, едва не расхохотавшись: он вообразил, какая физия будет у Робби в тот вечер. Вот тогда-то он с ним и посчитается за проигрыш в кендо.
— Схватки усиливаются, — сказал Джек.
В ожидании дня родов Кэти училась правильно дышать. Это было делом серьёзным, как бы смешно это ни выглядело со стороны. Кэти делала вдохи-выдохи, а Джек проверял число их по часам. — Схватки кончились. Глубокий, очищающий выдох. Я думаю, мы подадим стейки, печёный картофель, кукурузу и салат.
— Это слишком уж просто, — запротестовала Кэти.
— Тут везде, где они появятся, их будут пичкать этой французской ерундой. Кто-то ведь должен накормить их обычной американской едой. Я сделаю отличный стейк, а твой салат из шпината… Ты же славишься своими салатами!
— О'кей, — рассмеялась Кэти. — Но учти, что через несколько минут у плиты меня начнёт тошнить.
— Да, видно, трудная это штука — беременность.
— Тебе бы самому попробовать, знал бы.
— Это трудная штука, конечно, — продолжал Джек, — но это единственная трудная вещь в жизни женщины.
— Что?! — вытаращила глаза Кэти.
— Ты историю знаешь? Кто должен был охотиться на бизонов? Мужчина. Кто тащил бизона домой? Мужчина. Кто отгонял от пещеры медведя? Мужчина. На нашу долю выпадает все самое трудное. И ещё я каждый вечер должен выносить мусор. Разве я жалуюсь на это?
Она опять рассмеялась.
— Я бы врезала тебе бейсбольной клюшкой по голове, но жалко клюшку.
— А кроме того, — продолжал Райан, — я ведь присутствовал при первых родах, и мне это не показалось таким уж трудным.
— Если бы я могла двигаться, я бы убила тебя за эти слова, Джек!
— Ладно, сдаюсь, — сказал он, придвигаясь к ней. — Я хочу, чтобы ты представила себе картину.
— Картину чего?
— Каково будет лицо у Робби, когда он явится к нам на обед.
— Спорим, Сисси справится с этим сюрпризом куда лучше, чем Робби.
— На сколько?
— На двадцадку.
— Идёт.
Он взглянул на часы.
— Итак, начинаются схватки. Глубокий вдох.
Джек и не заметил, как какое-то время спустя начал дышать в унисон с Кэти. Они зашлись хохотом.
Глава 24СВЯЗИ
В день рейда на восемнадцатый лагерь снимков со спутника получить не удалось. В тот момент, когда он пролетал над ним, там бушевала гроза. Райан нервничал в ожидании новостей. Тщательный анализ имевшихся у него фотографий показал, что в лагере было, не считая охраны, от двенадцати до шестнадцати человек. Если их там было действительно человек шестнадцать, то это составляло более половины общей численности АОО — при условии, опять же, что эти сведения были верными. Шестнадцать… Если французы отправили туда всего восемь десантников… Но потом ему вспомнились времена пребывания в морской пехоте.
Они нападут в три часа утра. На их стороне будет преимущество внезапности. А те будут спать. Отборные коммандос, плюс элемент внезапности — это, как торнадо, все сокрушающий на своём пути.
«Сейчас они в вертолётах, — думал Райан, и ему вспоминалось, как он чувствовал себя в этих ненадёжных хлипких сооружениях. — Сидишь там, все упаковано, смазано-вычищено, оружие наготове, и все равно ты беззащитен, как дитя во чреве матери. Интересно, — подумал он, — что за парни эти парашютисты? Вряд ли они чем-то особенно отличаются от морских пехотинцев. Тоже, конечно, добровольцы. Они идут туда частично из-за добавочного жалованья, частично из-за возможности гордиться принадлежностью к отборным силам, но более всего из-за понимания особой важности того, что им предстоит делать в составе этого подразделения. Профессиональный солдат презирает террористов и мечтает о том, чтобы встретиться с ними в открытом бою. Мечта о рыцарском поединке никогда не покидает подлинного профессионала. Именно там торжествует доблесть, мастерство и мужество. В сущности настоящий профессиональный солдат — всегда романтик, человек, искренне верящий в игру по правилам. Некоторые нервничают, ёрзают на сиденьях, но стыдятся этого. Другие демонстративно осматривают оружие. Третьи острят. Лица склонившихся над картой офицера и сержанта спокойны — им надо подавать пример. Но все они нервничают, и все тайно ненавидят этот вертолёт, эту ловушку… — На какой-то момент Джек почувствовал себя вместе с ними. Удачи вам, ребята», — прошептал он обращаясь к стене.
Время ползло медленно. Райану казалось, что стрелки на часах вообще разучились двигаться. Ему было не до работы сегодня — мысли то и дело убегали не в ту сторону. Рука его время от времени непроизвольно тянулась к снимкам лагеря, глаза все пересчитывали фигурки людей, и он прикидывал, как лучше всего подкрасться к лагерю. «Интересно, — думал он, — а что если они получили приказ захватить террористов живьём? С точки зрения законности, это вряд ли имело какое-либо значение. Поскольку терроризм — современное проявление пиратства, АОО могла стать добычей вооружённых сил любой страны. С другой стороны, захватив их, можно было устроить открытый суд. Психологическое воздействие такого суда на аналогичные группы могло бы оказаться существенным. Если это и не внушит им страх перед Богом, то, как минимум, заставит бояться суда людей, ибо они поймут, что даже самые надёжные их убежища не так уж и надёжны. Кое-кто из них, возможно, отойдёт от терроризма, а кое-кто, глядишь, расколется».
Теперь-то Райан понимал, что это не такая уж сложная работа — накрыть их. Все, что для этого нужно, — это узнать, где расположен лагерь. В кабинет вошёл Марти.
— Ну, что — пойдём посмотрим? Хотите?
— Ещё бы, черт побери!
— Вы обедали?
— Нет. Может, попозже.
Коридоры были почти безлюдны в этот час. В основном ЦРУ работало, как и все другие учреждения. В пять вечера большинство служащих отправлялись по домам — к своим семьям и телевизорам.
— О'кей, Джек, — сказал Кэнтор, и Райан обратил внимание на то, что у него усталый вид. — Только помните, что говорить об этом с кем бы то ни было нельзя.
— Марти, если операция удастся, я скажу жене, что АОО больше не существует. Она имеет право знать это.
— Я понимаю вас. Но при условии, что она не узнает, как это случилось.
— Об этом она даже не спросит, — заверил его Джек.
— Добрый вечер, — приветствовал их Жан-Клод, когда они вошли в комнату, где стоял телевизионный монитор.
— Как идёт операция?
— Сейчас они соблюдают радиомолчание. — пояснил полковник французской службы безопасности.
— Чего я не понимаю, так это того, как они могут дважды провернуть одну и ту же операцию, — сказал Райан.
— Риск в этом есть, конечно. Но в дело пошла кое-какая дезинформация, — загадочно произнёс Жан-Клод. — А кроме того, все их внимание сосредоточено сейчас на вашем авианосце.
— На «Саратоге» сейчас полная боевая тревога, — пояснил Марти. — В воздухе две эскадрильи истребителей и три — штурмовиков, плюс радиопомехи, плюс выведенные из строя радары. Они как раз сейчас патрулируют так называемую «Линию смерти». Согласно данным радиоразведки, ливийцы слегка ошалели от всего этого.
— Спутник появится из-за горизонта через двадцать четыре минуты, — доложил старший техник. — Гроза прошла, погода приличная. Так что снимки должны получиться вполне чёткими.
Райана тянуло закурить. С сигаретой легче даётся ожидание, но Кэти, узнав о том, что он опять курил, каждый раз закатывала дикий скандал. Как раз сейчас десантники, наверное, ползут по песку, одолевая последнюю тысячу метров. Райану и самому когда-то приходилось ползать по-пластунски. Он знал, что это такое.
После все руки и колени в крови, а раны саднит от набившегося в них песка. Это и вообще-то трудно, а тем более когда надо незаметно подобраться к вооружённым часовым. Надо рассчитывать каждое движение и продвигаться вперёд лишь тогда, когда часовой отвернётся. У десантников с собой, наверное, лишь минимум снаряжения: личное оружие, несколько гранат, пара радиопередатчиков… Они крадутся по пустыне, словно тигры, готовые к прыжку, — насторожённые, все замечающие. Собравшиеся перед телевизором сидели, уставившись на его экран; там было пусто. Но в воображении каждого из них разыгрывались самые драматические картины.