— И потом, эта тварь… ведьма оставила мне человеческое подобие… пусть и такое. Доводилось тебе слышать о Радиме? До сих пор бегает где-то в песьем облике… если не издох, — Марика еще раз с силой провела по лицу рукой и добавила с едва заметной усмешкой. — В бабу все же… мыслю, лучше, чем в собаку.
Ахивир оставил в покое собственную губу, которую незаметно для себя самого изгрыз во время разговора.
— Ты прав, Альвах, — к облегчению принцессы, проговорил он. — То, о чем я сейчас пытался говорить — глупо и… попросту подло… по отношению к Ипполите. И к тебе. Я — действительно дурак. Но… ты знаешь сам… силу своей…
— Магия хаоса, — Марика безнадежно махнула рукой. — Помнишь ведьму? Перед смертью она прокляла меня еще раз. Удвоила силу заклятия. Теперь… Caenum, многие мужи, подобно тебе, теряют разум. Хвала Седрику, который до сей поры отгонял… других… ценителей… красоты. И, благодарение Лею, ведьма была так занята местью мне, что не вспомнила о моем сыне. Ведь он был так… близко от нее. Хотя у нее могло попросту не достать сил. Она издыхала.
Принцесса уронила руки на колени.
— Но это не важно. Проклятие хаоса все равно настигло моих детей…
Внезапно Марика умолкла. Она и Ахивир бросили друг на друга быстрые взгляды. Мигом позже принцесса была на ногах. Подступив к краю уступа, она медленно потянула из ножен свой давний посеребренный меч, одновременно заглядывая вниз…
… и едва успела отпрянуть. Со скрипом и перестуком безобразных хитиновых ног, по каменной стене снизу вверх мимо нее пронесся огромный, уродливый паук. Марика не могла не узнать его. Таких тварей ее воины называли Щелкачами, и давно приловчились бить без потерь в тумане Прорвы. Эти чудища были агрессивны и бессмысленно тупы.
Но именно этот Щелкач не собирался нападать или хотя бы замечать оцепеневших от изумления людей. Было похоже, что все свои старания он прикладывал к тому, чтобы задержаться на одном месте. Однако его страшные когти лишь бессильно скребли по камню, в то время как невиданной силой чудовище неумолимо влекло вверх.
За несколько мгновений паук скрылся с глаз людей. Какое-то время сверху доносилось царапанье и скрип. Потом стихли и они.
Марика и застывший у стены Ахивир ждали. Но тишина, которую вспугнуло нежданное появление Щелкача, уже вернулась на свое исконное место. Ее прерывало только потрескивание огня. Люди не шевелились, боясь пропустить что-то еще.
Наконец маг встряхнулся, словно прогоняя наваждение.
— Прорву… туман, в котором сидит вся эта мерзость… создала Лия, дабы удерживать в ней тварей хаоса. Должно быть, твари ползут оттуда, из-под земли. И потом…
— Словом Лии их влечет прямо в Прорву?
Ахивир нервно передернул плечами.
— Ты можешь объяснить это иначе?
Марика бросила последний взгляд вверх и качнула головой.
— Я был не прав. Тут не стоит терять бдительности, — она вновь присела на одеяло и словно нехотя вложила в ножны свой клинок. — Ты должен отдыхать маг. Я буду караулить первым.
Глава 22
После отдыха спуск сделался сложнее. Стены словно сдвинулись, обрастая большим числом уступов, что неожиданно возникали перед путниками из темноты. Треск и шуршание пород становились громче. Казалось, в недрах земли работает какой-то огромный, чудовищный механизм. Марика неосознанно жалась к спине крюкоклюва, тиская наспинные ремни мага и до крови кусая губы. Ахивир спускался все медленнее, стремясь не попасть под удар о камень или столкновение со скалой. Временами их овеивало холодом, иной раз — бросало в жар. Краем сознания Марика отмечала эти перемены, объясняя их близким подходом к разлому раскаленных горных пород либо ледников, которые в избытке попадались в горных шахтах венемейцев. Ахивир снижался, временами присаживаясь на тот или другой уступ и отдыхая. Свою наездницу он, однако, в такие моменты со спины не сбрасывал. Эти остановки были короткими, после чего заметно утомленный маг с необъяснимым упорством вновь пикировал вниз. Несмотря на страшную подпочвенную глубину, воздух здесь не был спертым. Спуск крюкоклюва осложнялся тем, что из-под земли шли мощные воздушные потоки, которые не мог перебить даже немалый вес принцессы, ее оружия и обоих дорожных мешков.
Спалив целый факел в первый день, Марика берегла его остатки. Поэтому, несмотря на обступавшую их кромешную тьму, крюкоклюв спускался при свете одной только горящей лучины, которые по мере сгорания отщепляла от дерева усталая романка. Должно быть, из-за недостатка света, принцесса и маг пропустили увидеть множество диковин, которые привели бы в восторг любого землеведа. Однако теперь им было не до того. Марика, которая все более мрачнела по мере того, как мимо нее проносились каменные, земляные, рудные или ледяные стены, чаще думала о том, что предположения Ахивира и Ипполиты оказывались ошибкой. Очень было похоже, что маг и его подруга попросту видели похожий сон, как это иногда случается с близкими людьми. Чувствуя под собой судорожные рывки крыльев исполинской птицы, велльская принцесса с замиранием сердца ловила каждую воздушную яму и была готова к тому, что они вот-вот наконец-то пролетят землю насквозь и внизу замаячит тусклый свет облаков владений Лии.
Но ничего похожего не происходило. По ощущениям Марики крюкоклюв спускался гораздо дольше, чем накануне. Ахивир был уже полуживым от усталости, но на все более настойчивые требования принцессы остановиться для длительного отдыха не отвечал и никак не показывал, что слышит ее. Было похоже, что маг вознамерился завершить свой путь именно теперь, и не собирался останавливаться до тех пор, пока не достигнет дна. Или не вылетит с противоположного конца мира. Отчего-то именно такое завершение их необычного путешествия казалось Марике наиболее вероятным.
Но она ошиблась. Когда у принцессы уже не осталось сомнений в том, что маг вот-вот лишится чувств и отправит их обоих в куда более стремительный полет навстречу гибели, лучина внезапно высветила покрытую множественными трещинами каменную площадку. Несколько мгновений потребовалось Марике, чтобы понять — это не очередной необычайно широкий уступ, а сплошной камень, который тянулся в обе стороны провала в теле земли, насколько хватало света.
Ахивир оказался прав. У пропасти все-таки было дно.
Взмахнув крыльями в последний раз, птица рухнула на камень. Сильно ушибившись о неровности дна разлома, она некоторое время лежала недвижимо, подергивая лапами и крыльями. Бока ее поднимались и опадали, как у загнанной лошади. Человеческая женщина, которая была огорошена падением и сильной болью, тоже долго не могла пошевелиться. Кусая губы, она только вжимала ладони в низ живота, тревожась о том, что зрело там.
Однако, похоже, судьба, которая всегда берегла в утробе ее детей, не изменила себе и на этот раз. Боль постепенно уходила, уступая онемению. Видя, что маг по-прежнему пребывает в облике птицы, и превращаться обратно не собирается, романка, морщась, приподнялась. Перебирая локтями, она добралась до чудом не погасшей при падении лучины и раздула ее.
Незваные гости, которые дерзнули опуститься на самое дно мира, по-прежнему находились в широкой расщелине между владениями двух Предвечных. Гладкий камень расщелины испещряли множество трещин — от малых до таких, в которые без труда мог провалиться конник. Вокруг по-прежнему царила темень, которая, однако, не была сплошной. Кое-где из трещин выбивался едва различимый желтоватый свет.
Марика в последний раз провела рукой по животу и, подтянувшись, села. Ее затекшее тело сводило жестокими судорогами. Вдобавок она сильно ушибла оба плеча и бедро.
— Не залеживайся, маг, — едва сумела просипеть она сквозь давно пересохшее горло. — Возвращайся в правильную форму.
Со стороны ее спутника раздался шумный вздох. Огромная птица шевельнулась, скребнув крыльями по камню. Потом отчаянно напряглась и с третьего раза обернулась-таки человеком. Ахивир перевернулся на спину, раскинув руки и не замечая впившегося в бок угловатого края дорожного мешка.
— Мы… все же сделали это. Мы — на самом… дне… мира.
Марика покосилась на него, потирая ушибленные места. Она не находила нужным подтверждать очевидное, равно как и радоваться темноте, камню и сквознякам вокруг себя. Вслед за ней маг попытался приподняться, но у него не получилось. Он бессильно дернул горлом.
— Дай… попить.
Принцесса потянулась к фляге. Напившись из ее рук, Ахивир некоторое время продолжал лежать молча, наблюдая, как усталая Марика дергает за край упрятанного в мешок одеяла.
— Ты… все-таки, так тебе лучше, — неожиданно для себя едва слышно пробормотал он, разглядывая гибкий стан молодой женщины, ее силуэт на фоне лучины, стройные ноги, длинные густые волосы и крепкую грудь. — Раньше ты был… ну никакого… впечатления. Обычный… стареющий инквизиторский… пес. Даже без вашего знаменитого… романского профиля. А теперь… теперь ведь совсем другое дело. Есть где чему порадоваться…
— Болван, — каким-то чудом услышавшая его бормотание Марика свирепо рванула одеяло, и то, отцепившись, упало к ее ногам. — Чистокровного романа отличают не по профилю, а по цвету глаз! И мы же уже договаривались. Ты вознамерился изводить меня на каждой стоянке?
Оторопевший поначалу Ахивир ухмыльнулся и вновь попытался приподняться. Однако усталость его была настолько велика, что он не смог.
— Погляди, прекрасная принцесса, — маг нарочито проигнорировал последний вопрос спутницы, указывая глазами на одну из ближайших трещин в полу. — Оттуда льется какой-то свет?
Марика бросила на него выразительный взгляд, однако, все же поднялась. Едва переставляя ноги, она дотащилась до расщелины и, упав рядом с ней на колени, заглянула внутрь.
— Там что-то есть, — после долгой паузы донеслось до Ахивира. — Но отсюда не разглядеть.
Маг помолчал, ожидая продолжения. Меньше всего на свете ему хотелось подниматься самому. Принцесса свесилась в провал едва не по пояс, но источник уже явственно различимого желтоватого свечения по-прежнему оставался для нее невидимым.