— Может, приступим к делу? — на этот раз поторопил Сандро.
— Возьмешь чан, наполнишь его водой и закинешь в него железо. Дальше я намагничу воду, сделаю ее пригодной для ритуала. — Дух на мгновение замолчал, потом продолжил, переходя на шепот, словно заговорщик: — Теперь слушай внимательно, — приказал он, но это было излишним: все внимание мальчика уже было приковано к его словам. — Когда начнется главная фаза, твоей задачей станет концентрация. Не теряя ее, ты должен по мелким шажкам проникать в глубь памяти жертвы… пациента.
Ты должен слиться сознанием с тем, кого магнетизируешь, на мгновение стать им — и после этого вычеркнуть из его памяти ненужную информацию, заменив ее другой, которую придумаешь сам.
— Если все должен сделать я, зачем ритуал?
— Он станет катализатором твоей внутренней энергии, возбудит в тебе способности, которые плотно скрыты за неведением и отсутствием практики. Если будешь развивать этот талант, никакие ритуалы или посторонние предметы не понадобятся, а пока… пока делай так, как я сказал.
— Хорошо, — без споров согласился Сандро. — Как должен проходить ритуал?
— Об этом позже. Для начала все приготовь. И еще: я пойду с тобой. Но для этого ты должен взять книгу — я все еще прикован к ней и не могу от нее отдаляться.
Сандро молча прошел к шкафу в дальнем углу лаборатории и извлек из него небольшую сумку, специально предназначенную для ношения книг. Затем прошел к стеллажам, вытащил уже знакомый фолиант в исказившемся от огня кожаном переплете и слегка обгорелыми краями страниц.
— Надеюсь, ты меня не обманешь… — прошептал себе под нос мальчик, засовывая книгу в заплечную сумку.
— Я не буду этого делать! — стоя на расстоянии десятка шагов от дверей в келью, воскликнул Сандро. Потом понизил голос и уже шепотом добавил: — Ты не говорил, что я должен вскрывать ей вены.
— Потому что знал, какая будет реакция, — сухо ответил Трисмегист. Сандро только сейчас заметил, что в монотонном говоре духа стали проявляться эмоции.
Трисмегист крепчал, с каждым новым днем все увереннее чувствовал себя в реальном мире. — К тому же никто не говорил, что надо «вскрывать» — хватит небольшого надреза, важно само кровопускание как элемент ритуала.
— Я не верю тебе и не буду проводить ритуал, — заупрямился Сандро.
— У тебя нет времени для раздумий. Скоро рассветет, и уже никто не помешает Анэт выдать тебя и твою тай…
— Не выдать, а ошибочно обвинить, — поправил Сандро. — И уж лучше я оставлю все как есть, чем причиню ей боль.
— Боли ты никому не причинишь. Анэт будет в трансе и ничего не почувствует, а ты, как и любой некромант, сможешь залечить рану. На запястье останется тонкий, едва различимый шрам, и сама Анэт не поймет, откуда он появился.
— Я… — хотел возразить Сандро, но замялся, понимая, что проведет ритуал, как бы там ни было. У него попросту не осталось вариантов. — Хорошо, — сдался он секундой позже. — Я все сделаю.
— Правильное решение, — одобрил Трисмегист. — Кинжал найдешь в чане. И не забывай: концентрация — залог успеха.
— Я все понял, — отмахнулся Сандро, в душе уже коря себя за то, что собирался совершить. Он закатал широкий рукав плаща и, поелозив костяной рукой среди груды металла, наваленного в чане, выудил кривой кухонный нож с затупленным лезвием. — Обсидиан — и тот острее, — брезгливо глядя на клинок, выдавил Сандро.
— Ты не то нашел: ищи стилет, — недовольно оповестил Трисмегист, даже не заикнувшись, откуда в чане взялся кинжал. Но некроманта это мало интересовало.
Сандро всмотрелся в вязкую бирюзового оттенка воду, выискивая в ней оружие.
Завидев его, быстрым уверенным движением вытащил тонкий трехгранный стилет с небольшой, в юношескую ладонь, гардой. Сталь клинка была начищена до блеска, но грани были слишком широки, чтобы тонко разрезать кожу.
— Чем он лучше? — скептически поинтересовался Сандро.
— Разрез сделаешь острием.
Сандро молча кивнул, чувствуя, как от волнения пересыхает в горле. Отбросив мысли, он уверенно подхватил чан, протащил его несколько шагов и, боком приоткрывая скрипучую дверь, втиснулся в келью сестер. Они спали — непорочно и беззаботно, не подозревая, что в комнате не одни.
Мальчик на подкашиваемых ногах прошел к ложу и с облегчением поставил нелегкий чан с намагниченной водой с той стороны кровати, где спала Анэт.
— Прости, — прошептал мальчик, аккуратно отодвигая покрывало. Одобрительно кивнул, увидев кисть девушки, и стал кончиками губ нашептывать заклинания, которые поведал ему Трисмегист.
Анэт тяжело дышала. Иногда ее дыхание надолго замирало, но позже девушка судорожно хватала воздух, словно задыхаясь, и вновь сбивчиво дышала, постепенно впадая в трансовое состояние. Сандро взял стилет и сделал тонкий разрез на запястье спящей. Анэт кротко вздрогнула, после судорожно затряслась, будто чувствуя озноб, но в следующий миг расслабилась, возвращаясь к умиротворенным сновидениям. Некромант спрятал кинжал в полу плаща, набрал в ладонь намагниченной воды и обрызгал девушку. Анэт тихо простонала, словно капли жгли ее кожу. Сандро повторил омовение трижды, и на этом первая часть ритуала закончилась. Началась главная фаза.
Сандро сосредоточился на мыслях Анэт, вникал в их ветвистые переплетения, подражая самой Анэт, стал медленно вплетать свое сознание в ток мыслей, смешиваясь, соединяясь с ними воедино. Не переставая сливаясь с девушкой в едином сознание, Сандро медленно потянулся к поясу, на котором висел тонкий намагниченный жезл.
Мальчика прошибло п; том, его стало трясти от страха и холода. Девушка сопротивлялась чужому влиянию, боролась с враждебной магией, но, несмотря на это, Сандро проникал туда, куда не должен проникать никто посторонний: в глубины памяти, в закрома сознания.
Он увидел белоснежное здание Малого Храма, который, даже отделившись от главной ветви культа Симионы, попав под гнет некромантов, продолжал существовать. Увидел маленьких девочек и девушек постарше, которые с улыбками на лицах бесконечной чередой заходили в открытые двустворчатые двери. Это была приятная и жизнерадостная картина, увлекательный сон, который хотелось досмотреть до конца…
Но некромант пришел не за этими воспоминаниями — и вскоре нашел то, что искал: измененный, искаженный в нелепой иллюзии Неметон. Сандро стал восстанавливать в своей памяти картину, которую видел сам, и постепенно, не спеша заменял чужие воспоминания своими. Неметон в мыслях Анэт менялся, преображался в соответствии с желаниями некроманта. В последний момент Сандро подумал об Энин и потерял концентрацию, которая была так необходима. Он попытался выкинуть из головы чарующий образ, но ничего не получилось.
«Только бы Энин не проснулась. Только бы не увидела всего этого», — судорожно думал Сандро, уже заканчивая сеанс магнетизма и притрагиваясь намагниченным жезлом к окровавленному запястью Анэт.
Словно услышав мысли мальчика, Энин шевельнулась и открыла глаза.
— Сандро, это ты? — спросила она, глядя на мальчика туманным взглядом.
— Да, — скрывая за хладнокровным голосом душевную бурю, ответил мальчик и плавно подошел к девушке, тенью опустился на пол рядом с кроватью. С невидимой в ночной полумгле грустью всмотрелся в глаза Энин. Ее мутный спросонья взгляд не выражал ни ужаса, ни страха: она уже успела привыкнуть к обществу некроманта. Но ее взор пробежал по железному чану, она заметила в руках Сандро переливающийся в свете свечи стальной прут, и ее глаза округлились в непонимании и страхе.
— Что ты делаешь? — испуганно промямлила она, не веря своим глазам.
— Спи, — вздрогнув, приказал некромант.
Повинуясь властному голосу, Энин закрыла глаза. В рабской покорности расслабилась, отдаваясь сновидениям. Сандро с ненавистью к самому себе сжал кулаки: он не должен был этого делать, не должен! Но уже поздно, надо довести дело до конца.
— Наутро ты не вспомнишь ночного гостя, — обратился он к спящей Энин, делая тонкий надрез на ее запястье…
Глава 8. Познавший Кровь
С заходом солнца, когда мир погружался в ночной мрак, наступала «Кровавая месса». Покойники, которым до погребения не проткнули осиной сердца, поднимались из могил и шли к своим семьям, чтобы с кровью украсть у них жизненные силы, или брели к чужим домам, чтобы превратить нерадивых соседей в своих слуг, дабы с закатом вместе с ними, собравшись в стаю, проводить во славу Познавшего кровавые ритуалы и жертвоприношения.
Древние же волшебствовали и, обернувшись в кожанов, летели в замок на краю мира, где держали совет перед Безликим.
Он прибыл под покровом ночи, когда на небе сияла полная мертвецкая луна, а звезды, словно огненные искры, сполна утыкали яркими точками небесное полотно.
Он прибыл как гость, но в обитель Хозяина воровски впорхнул через окно. Хотя от вампира не стоило ожидать иного…
Арганус скептически изучал начертанный этой ночью сигил, сопоставлял лунные фазы и магнитные волны, исследовал на небесной карте движение планет, чтобы понять, когда надо использовать выведенный символ. И все с одной целью — проникнуть сквозь «купол».
Но чернокнижник неожиданно оторвался от работы. Молниеносное чувство опасности пронеслось в его сознании. Он повернул голову в сторону окна, но заметил только тень. А в следующий миг у его глаза остановилось острие кинжала. Первым, что разглядел Арганус, был выгравированный на искривленном лезвии рисунок. Он изображал человека. Это был не обычный кинжал — некромант узнал бы его из тысячи подобных безделушек. И неспроста: одно неловкое движение, тонкий укол — означали вечность. Вечность, из которой уже нет возврата даже для столь могущественного некроманта, как Арганус.
Чуть позже лич увидел самого обладателя убийственного оружия. У того было бледное, словно натертое белилами, лицо и кожа без единой морщинки. Возраст выдавала лишь хитрая мудрость, поселившаяся в глубоко посаженных голубых глазах.