и тяжелый, кровавый путь, путь через тернии, и был готов к этому. Его жизнь — это не удовольствие, это боль. И он выдержит испытание болью.
— И ты ничего ему не сделаешь? — удивилась Морена, когда летучая мышь, превратилась в черную точку, едва заметную на ночном небосводе. — Он ушел безнаказанным.
— И за что я должен его наказывать? — невозмутимо поинтересовался Балор Дот.
— Он нарушил твой приказ, вмешался в твой поединок.
— Он исполнил мою волю, — отозвался король.
— Твоя бездейственность опасна для Хельхейма. — Морена перешла на шепот, чтобы никто не услышал ее слов: — За пять веков твоего правления мы так и не смогли разрушить «купол», люди с каждым годом дают все меньший налог, твой запрет на обучение юных некромантов привел к тому, что нет новых магов и знаний. Если ты не найдешь ответов на вопросы, волнующие страну, я публично обвиню тебя в квеитизме.
— Это угроза? — хмыкнул Балор Дот.
— Это единственная возможность для Хельхейма вернуть утраченное могущество. Ты должен отправиться в Залы Аменти и выискать для некромантов путь к спасению, отыскать возможность, чтобы разрушить «купол».
— Ты слишком рано заговорила о том, чем я должен заниматься, а чем нет. Я сам решу, что и когда мне делать, — отрезал Балор Дот и посмотрел на своих рабов.
Празднование набирало силу. Никто не обращал внимания на диалог королевской четы. Особо ретивые некроманты устроили собачьи бои,[13] другие жонглировали огненными шарами, остальные поглощали вино и яства, не обращая внимание на то, что вино оседало мокрыми пятнами на одеждах, а пища вываливалась из штанов и платьев. Все веселились, как могли. Сегодня был праздник смерти, и она, словно придя по зову, витала высоко над землей, озаряя танцы мертвых своей улыбкой.
Луна, радуясь приходу своей власти, шире открыла всевидящее око и мутным полумертвым светом обогрела чертоги тьмы. Празднование удалось, но лишь королевская пара так и не смогла найти в эту ночь взаимопонимания.
— Ты должен выполнить долг перед государством, — стояла на своем Морена.
— Откуда такая забота о стране, которую ты ненавидишь? — Король получал удовольствие от бешеных метаний своей Королевы.
— Я здесь — чтобы править, и править я хочу не кучей безмозглых костяшек, а миром.
— Далеко идущие планы, — одобрительно кивнул Балор Дот. — Может, сама и отправишься туда, куда так яро пытаешься меня загнать?
— В Залы Аменти не может зайти женщина. К тому же, у меня не хватит ни опыта, ни сил, чтобы покорить Тьму и заставить ее открыть мне будущее. Если только один человек, способный на это…
— Я не человек, женщина… — задумчиво протянул Балор Дот. — Но ты права: кроме меня никто не переборет Тьму — она пожрет любого без вопросов и усилий. Только ты не учла одного: я не оставлю трон пустым, а ты не получишь полной власти.
— Ты можешь оставить преемника, но лишь на тот срок, пока не вернешься из Залов Аменти, чтобы, получив знания, покорить весь мир, — предложила Морена, чувствуя, что лед тронулся и надо подбивать короля до нужного шага, пока еще не слишком поздно. К тому же он клюнул на уловку — решил, что Морена стелет дорогу для себя. Этим можно воспользоваться, чтобы дать путь другому.
— Нет, — кратко ответил Король. — Этому не бывать.
— Назначь того, кто ближе к тебе, чем кто бы то ни было — того, кому ты доверяешь, как себе. — Глаза Морены загорелись: она чувствовала близкий успех.
— Я доверяю себе, и только себе, — отрезал Балор Дот, но Морена неустанно твердила свое:
— Тебе не надоело бездействовать? Ты был первым генералом Трисмегиста, твои подвиги вошли в историю как самые безрассудные, самые провальные, но в итоге — победоносные. Ты стал стар в королевских палатах, а твой дух воина угас. Теперь ты — история. — Морена атаковала тем, о чем каждый молчал, чтобы не разгневать повелителя, но у некромантки не было других шансов повернуть ситуацию в свою сторону, и она рисковала, даже не догадываясь, что задевает с виду бесчувственного, как камень, мертвеца за живое и волнующее. — Тебя боятся, тебя презирают, но уже никто не говорит о том, что ты способен на что-то большее, чем просиживать на троне вечность. Ты пустышка с пышным прошлым, но никчемным будущим.
— Замолкни, — обрубил Балор Дот. — Иначе твое правление не затянется и на день.
— Я сказала все, что хотела сказать, — гордо вскинув подбородок, отчеканила Морена. — Теперь выбор за тобой: либо сидеть на троне, ожидая, пока кости не превратятся в труху, либо действовать, чтобы раздобыть не только прошлую, но и настоящую славу, а разом с ней и всеобъемлющую власть.
— Мне нравится твоя настырность! — расхохотался утробным смехом Балор Дот, словно вместо него хохотала смерть. — Виолетта была слишком пуглива, чтобы говорить по существу. Но и тебе не стоит быть излишне ретивой — ты можешь плохо кончить.
— Хель[14] убережет свою рабыню, — гордо заявила Морена.
— Боги бессильны там, где правят бессмертные, — отпарировал Балор Дот. — Но я запомню ее имя на твоих устах.
— Каково твое решение? — вернула разговор в прежнее русло королева.
— Женские уши недостойны слышать решение мужа, — высокопарно заявил некромант. — Но ты его услышишь: ведь смерть пожрала все женское, что в тебе было.
— Я готова его услышать. — Морена пропустила колкость мимо ушей.
— Это произойдет не сейчас. Серьезные решения не принимаются спонтанно.
— И когда Король сможет уделить время своей стране и обдумать важные для нее решения? — наседала некромантка.
— Время покажет. А сейчас… пусть Королева меня простит.
Балор Дот резко поднялся с трона, и обратился к своим слугам:
— Почтенные! — Все умолкли, когда услышали голос Повелителя. — Наше празднование затянулось, но я не хочу прерывать вашего веселья. Радуйтесь и веселитесь! Меня же ждут государственные дела.
Король ушел, без свиты и охраны, не нуждаясь ни в той, ни в другой, а слуги, словно возрадовавшись отсутствию великой персоны, с нахлынувшим энтузиазмом стали горланить грубые песни, жрать и пить, а между деловитым бездельем — расчерчивать ночную мглу бело-красными молниями, озаряя беспроглядную тьму тусклым мертвым светом, метать в черное небо огненные шары, наполняя воздух гарью и жаром.
Псы, скрежеща костями, схватились по велению хозяев в смертельной схватке, а кукловоды-некроманты радовались смертям чужих питомцев и победам своих, каждый доказывал превосходство выведенной им породы, а проигравшие сетовали на неудачный случай. Наблюдая за происходящим, женщины-скелеты, словно забыв о том, что утратили жизни, неутомимо обмахивали бело-желтые черепа разноцветными веерами, рискуя от ретивости превратить их в ободранные веники, и непременно журили мужчин за их грубость и низменность нравов. А скелеты, не обращая внимания на дам, делали все новые ставки и кричали, горланили, орали свои неизменные фразы о превосходстве своих псов, будто забыв о собственном скотоподобии.
Морена плюнула бы на всех, лицезря никчемность себе подобных, но с трансформацией утратила это людское умение, поэтому тихо, словно праздновали не ее победу, удалилась с королевского пьедестала. Никто не заметил ее отсутствия, хотя если бы уходила не она, а ее супруг, на это обратил внимание каждый. Но это не беда. Еще придет время, когда ее будут бояться так же, как и короля Хельхейма, а быть может, еще и больше. Время придет, но надо подождать и добиться от Аргануса свободы…
Глава 18. Залы Аменти
Долго слушали вы меня, о дети мои,
Долго внимали вы мудрости Тота.
Теперь я вас покидаю, уходя во тьму.
Ухожу я в Залы Аменти, пребывать в будущем…
Решение было сложным, но быстрым. Балор Дот уже давно понимал, что теряет свои позиции, что количество недовольных его властью неуклонно растет и множится, но также он понимал, что против него никто не может выступить открыто. На это не способны ни Гильдия некромантов, ни Орден вампиров, ни люди Стигии. Балор Дот всех их держал на коротком поводке на протяжении уже пяти веков, с того самого момента как Тройной Союз альвов и людей сковал Хельхейм магическим куполом. Как только власть оказалась в его руках, он сделал все, чтобы обезопасить себя. Для этого он запретил трансмутировать в личей способных к магии людей, чем ослабил Гильдию, которая и без того потеряла в Последней войне почти всех магов. В числе Гильдии остались лишь самые опытные и умелые некроманты, но теперь они не имели права никого обучать и передавать свои знания.
Сила колдовства была неопасна.
Вторым немаловажным шагом был запрет на убийство живых. Одним махом Балор Дот убил двух зайцев. Во-первых, вампиры лишились пищи и стали вне закона. Вопрос, когда им не хватит сил, чтобы терпеть голод, был вопросом времени. И когда время пришло, Балор Дот приказал Высшим расправиться с «ослушниками». Он учел все: вампиры сами изничтожили свой род, и в их рядах посеялась смута. Высшие больше не доверяли друг другу. Те, кто принимал участие в карательной процессии, стали для остальных вампиров предметом ненависти — еще большей, чем сами некроманты, из-за которых, в принципе, все и началось.
Малый Орден в междоусобицах потерял свою силу…
Во-вторых, перестали угрожать и смертные, которые изначально могли восстать или учинить бунт. Теперь они были словно у Эстера за пазухой, и у них не было причин для волнений. Люди получили высочайшие права. Они лишились королевского трона и короля, сжирающего львиную долю крестьянского и купеческого дохода. Балор Дот стер с лица земли и храмы, а разом с ними и храмовые сборы, опустошающие кошельки. Не осталось ни десятин, ни податей — за исключением «подати мертвых», которая не мешала людям беззаботно жить до самой смерти. Живые были сыты и довольны, ими пр