В следующее мгновение над ареной возникла Смерть, чтобы возвестить:
— Победа Некроса.
И я развеяла инферно. Для этого пришлось поднять руку, самоуничтожить плетение и… оставить черепам отобранную в бою энергию. Для чего оставила, а не отобрала как полагалось, я даже не знаю. Просто это был их боевой трофей, ну я так считаю, а по законом некромантии конечно не правильный поступок. Черепа примчались ко мне, устроили танец ликования, и взмыли вверх, покружились вокруг призрачной смерти и рухнули в землю, уходя за грань.
На этом мои силы закончились окончательно, и я уже просто лежала, чувствуя, как меня медленно поглощает тьма…
Подбежал Норт, изумительно чистый, словно и не участвовал ни в каком бою, на покоренном гроне примчался Гобби, залихватски спрыгнул с нежити и тоже поспешил ко мне.
Я провалилась в обморок.
Первое, что услышала, осознав себя как живую личность, был голос Гаэр-аша:
— Ну и как наши дела?
Норт ответил не скрывая собственной ярости:
— Три сломанных ребра, кровотечение в легких, перелом левой ноги, растяжение связок, сотрясение мозга.
— Потрепало, значит, — с мрачным удовлетворением, произнес ректор.
Мне расхотелось открывать глаза. Расхотелось и все тут.
— Мы победили, — напомнил всем Дан.
— Вам повезло дважды, когда Гобби полностью отвлек грона на себя, и когда Риа перехватила управление над инферно, использовав как преимущество свою слабость, — отчеканил лорд Гаэр-аш. Затем добавил: — Это нарушило видимо превосходно разработанную стратегию команды Мората. Но сама степень их подготовки лично меня восхитила.
— Меня нет, — Норт был в бешенстве. — Сайко получит лично от меня вызов!
И тут Гаэр-аш с уничижительно-ласкательными интонациями поинтересовался:
— На основании чего, мальчик мой?
Ответом ему было молчание. И ректор продолжил уже нормальным голосом:
— Это был бой. В бою команда Мората использовала свое единственное преимущество, оно же ваше слабое место — Риаллин. И выведи они ее из строя еще неизвестно, чем бы завершился этот бой — Морат выставил своих сильнейших бойцов, более того у меня есть предположение, что Люсио Сайко уже не адепт, с такой мощью у него положение либо аспиранта, либо младшего преподавателя. А что касается повреждений Рии, боюсь это только начало. Наше сокровище показала себя стойким бойцом, но все же слабейшим в команде, так что в дальнейших боях пытаться нейтрализовать будут в первую очередь ее. Каро, ты все еще желаешь продолжать участвовать в этой бессмысленной бойне?
Последний вопрос был обращен ко мне, хотя ума не приложу как ректор догадался, что я уже пришла в себя. Пришлось приоткрыть глаза, обнаружить себя лежащей на уютном черном диванчике в окружении моей команды и собственно главы Некроса, и упрямо заявить:
— Да.
Хотя чувствовала я себя не очень хорошо. Нет, Норт уже все вылечил, по крайней мере, ничего не болело, но ныло так основательно, ко всему прочему на мне была уже высушенная, но какая-то деревянная и основательно грязная одежда.
— Вода соленая, — пояснил, заметив мой удивленный взгляд на собственное одеяние, Норт, — высушить я высушил, но соль осталась.
Открылась дверь, проскользнул Гобби с пакетом, встал, демонстративно эти самые двери распахнув и глядя на всех присутствующих. Все взяли и без слов вышли, правда каждый оглянулся на меня с самым суровым видом. Гобби закрыл дверь, повернулся ко мне.
Я просто не могла не сказать:
— Раздевайся.
И мое умертвие, расцветя самой что ни на есть счастливой улыбкой, жестом фокусника стянул с себя камзол, а рубашка уже оказалась расстегнута. Я не встала, скатилась с кровати, поднялась на колени и прикоснулась дрожащими пальцами к ранке. Ранке на груди Гобби. Ранке! Да, кожа снова ожила и снова в районе груди, то есть в максимальной близости от артефакта Кхада, но она ожила! С первого же боя!
Гобби, бросивший сверток с одеждой для меня на кровать, торопливо достал блокнот и начал писать:
«Люсио Сайко — невероятная сила. Каждый раз, когда я на гроне проносился мимо, кожу под твоим артефактом начинало пощипывать!».
Значит Гаэр-аш был прав, Люсио Сайко действительно не адепт, а рангом повыше и силой поболее, следовательно у команды Мората сегодня были все шансы победить? Точнее были бы, если бы не наш маленький секрет с Гобби.
Гобби взял и написал:
«Саднит».
Указал на ранку.
Я хоть и стояла на коленях, но чуть не запрыгала — саднит! Тьма меня раздери, саднит! Значит нервные окончания восстановлены так же!
— Это невероятно, Гобби! — я подскочила. — Это просто невероятно!
И да, у меня все болело. Да, меня сегодня приложило так, что я едва на ногах стояла, но работало! Во имя Мертвых лесов, работало! Это прорыв! Это невероятно! Это…
— Гобби, я определенно верну тебя в мир живых, — сделала я серьезное заявление.
Зомби кивнул и написал в блокноте:
«Мы с тобой никакое не слабое звено, пусть все утрутся. Мы с тобой герои!»
Желание было запеть и станцевать что-нибудь. Такими темпами потребуется участие еще шести-семи боях и возможно после моя кровь, для стабилизации. Не помешал бы очень артефакт типа Эль-таима, но даже я, несмотря на всю так часто упоминаемую ректором безголовость, не решусь на повторное его изготовление. Слишком велик риск раствориться в кристаллах вместе с лунным светом… Нет, на второй раз я не решусь. Особенно теперь, когда оперирую малопонятной магией Смерти.
«Ты загрустила» — написал вдруг Гобби.
— Просто задумалась, — я вернулась к дивану, села.
В воде, которой так щедро поливал меня Люсио Сайко действительно было явно много соли, потому как ткань, высушенная Нортом, захрустела. Гобби молча указал на пакет с одеждой, после чего галантно отошел к стене и повернулся ко мне спиной.
Я торопливо начала раздеваться, одновременно рассуждая вслух:
— Думаю максимум семь боев, — скинув мантию и расстегивая непослушными пальцами рубашку начала я, — возможно уложимся в семь. Когда вернемся домой, я проверю все плетение, в принципе предполагалось, что воздействие будет разово оказываться на все тело, у тебя же ожила только кожа на груди, зато вся. Но возможно это из-за непосредственной близости артефакта. Нужно проверить. Произвести расчеты. Замерить область оживления. И да, не посмотрела как там руны… Тьма! Гобби, иди ко мне.
Я сжала уже расстегнутую рубашку на груди, подождала пока мое умертвие подойдет, распахнула рубашку на нем, и провела пальцами по плетению… Руна непрерывности, вплетенная в черную шелковую нить отозвалась покалыванием и… И тут я заметила, что под ней, под этим более уплотненным плетением в конструкции, кожа так же ожила! У меня ладони задрожали от осознания! Руны Хешисаи не просто работали, они перераспределяли энергию так, как и следовало! Они превзошли мой замысел! Они…
— Пять боев максимум, — прошептала потрясенная я.
Гобби, проведя пальцем по плетению, тоже заметил изменения на своем теле, вздрогнул, склонился рассматривая, поднял на меня сияющий взор. И мы смотрели друг на друга, честно говоря, боясь поверить, боясь ликовать, словно опасались спугнуть удачу…
— Ладно, я переодеваться, — решила я.
Гобби опять отошел к стене, отвернулся.
А меня внутренне трясло. Ощущение было знакомое, часто такое охватывало, когда я создавала что-то, и в душе поселялась четкая уверенность, что все получится. Что-то сродни нетерпению и ожиданию чуда. О, а набраться терпения следовало, очень следовало. Еще следовало что-то сделать с собой, потому как такими темпами, меня выведут из строя уже в первые минуты следующего боя, а продержаться следует пять. Но все же, все же!
— О, Тьма, как же здорово! — просто не сдержалась.
— Ыыы, — подтвердил Гобби.
А я развернула сверток и обнаружила помимо платья еще и обувь и нижнее белье. К слову — моего размера. Еще к слову — дорогое. Как в прочем и платье.
— И ты потратил на меня свои деньги, — обвиняюще произнесла я.
— Ы! — издал восклицание Гобби.
— Мы с тобой об этом позже поговорим, — мрачно заключила я.
И начала одеваться.
И должна признаться для меня, никогда не уделяющей внимания собственной одежде, как впрочем и все артефакторы, стало неожиданностью и мягкость тканей, и приятное ощущение от платья из тонкой, особым образом выпряденной, шерсти. Платье обтянуло как перчатка все тело до бедер, а уже оттуда красивыми волнами спускалось до пола. Со спины на шее был воротничок стоечка, а вот уже от плеч и до груди обрисованный плавными линиями имелся вырез. Очень мне понравились и рукава, которые доходили до пальцев и крепились изящно выплетенной петелькой через средний палец. Само платье имело черный цвет, но помимо черной шерстяной нити в него были вплетены и блестящие темно-зеленые, поэтому общий оттенок был темно-зеленым. А в целом:
— Где ты его купил? — восторженно спросила я.
Гобби развернулся, окинул меня оценивающим взглядом, удовлетворенно кивнул, подошел, достал блокнот и написал:
«Места знать надо».
У платья имелся еще один несомненный плюс — оно было удивительно теплое.
«Сходим вместе купим еще несколько, — продолжил писать Гобби. — И свитера. И нормальные штаны. А эти твои рубашечки и брючки вовсе не одежда для зимы».
Я вспомнила кошелек с деньгами, которые ректор вручил мне как мой опекун, и радостно закивала, заодно добавив:
— И в артефакторскую лавку зайдем. И в ювелирные магазины, у меня теперь деньги есть, я смогу накупить нужных камней!
«А может украшений?» — явно поддел Гобби.
— К Тьме украшения! — воскликнула я. — У меня, наконец, есть деньги на приличные сапфиры, а они знаешь для скольких артефактов просто жизненно необходимы?
«Догадываюсь, — Гобби при этом как-то хитро на меня поглядывал. — Чулки взял тебе теплые, одевайся уже».