– Ты еще предложи мне понять и простить ее. Хватит! Мне уже Рон лекцию читал на тему того, какая она несчастненькая. Но знаешь что? Никакое детство или характер не может служить алиби для такой злобы! – Я вздохнула и потерла ладонью лоб. Под шапочкой он начал чесаться. Как эти средневековые дамы ходили в них целыми днями? – Прости. Ты здесь ни при чем. Как думаете, когда уместно будет уйти с этого приема?
– Да хоть сейчас, – Эль протянул руку.
– Олена?
– Я с вами. Домой?
– Не хочется. Я слишком взвинчена… Олена, Эль, вы росли в этом замке, были подростками. Наверняка же позволяли себе всякие шалости? Есть здесь секретные места, куда можно спрятаться и распить бутылку вина или съесть бутерброды?
Молодые Оларды переглянулись и улыбнулись:
– Пошли.
Я попросила слугу передать Рону сообщение, что ушла с друзьями, и отправилась вслед за ними.
О да, места были. Мы провели пару часов, смеясь и изучая всякие тайные ходы и неожиданные коридоры, которые ребята помнили еще с детства. Они показывали мне кусочек своей жизни – тот кусочек, с которым я была не знакома ни в этом мире, ни, к сожалению, в своем. Библиотеку, в которой прятались от навязчивых нянек, случайно обнаруженный подвал, в который они однажды забрались подростками, нашли там бочку с вином и напились так, что их потом два месяца держали под домашним арестом. Тайный ход на императорскую кухню: воровать бутерброды и булочки было большим развлечением всех местных шалунов. Главное, не попасться поварам – те и не смотрели, насколько благородны были проказники, и охаживали полотенцами по пятой точке только так. Хихикая как идиоты, мы стащили оттуда горячие булки, миску с ягодами и бутылку шампанского, а потом забрались на башню.
– Я покажу тебе самое любимое свое место, – глаза Эля странно блестели. – Родители запрещали нам лазить в башни, ну и на балконы и крыши, боялись, что мы свалимся. Это не так давно все верхние этажи опоясали силовыми сетями, сейчас, даже если захочешь спрыгнуть, не сможешь. Маг придворный постарался. А тогда да, для нас было очень опасно. Но мы все равно сбегали от нянек, а потом от учителей и пробирались куда только можно. Иногда с друзьями, иногда с Оленой. Но чаще я бывал здесь один. Увидишь.
Он вел нас по направлению к одной из северных башен. Там обнаружилась шикарная меблированная, но необжитая гостиная – само по себе отличное место для посиделок. Но Эльтар увлек дальше, к небольшому проему, от которого начиналась узкая винтовая лестница, стиснутая каменными стенами с двух сторон. Мы поднимались довольно долго, я уже успела устать, да и в платье было не очень удобно. Удивительно, как дошла Олена в своем корсете и пышной юбке.
– Мое убежище, – наконец провозгласил Эль.
Мы оказались в круглой комнате, с огромными проемами без стекол, низким потолком и каменным полом. Был довольно теплый вечер, но наверху оказалось прохладно из-за гуляющего ветра. Эль зажег пару факелов, воткнутых в стены, и достал одеяла из лежащей на полу стопки. Одно расстелил на полу, разложил там вино и еду, еще два выдал нам, чтобы мы закутались, как в плащи.
– Смотри!
Я выглянула наружу. Это было очень красиво. Уже опустилась ночь, а подо мной сверкал дворец. Камень светился немного сам по себе – мягким теплым светом, и ярче – обжитыми окнами и магическими лампами. Тонкая башня, на вершину которой мы и забрались, была расположена на самом краю, очень высоко и как бы парила над другими башнями и всей громадой строения. Город угадывался в ночи по переливам света и отдельным ярким точкам, раскинувшись за пределами белоснежной же стены. Я рассматривала архитектурную жемчужину в восхищении: были видны искусная резьба, флаги и галереи, но все в незнакомом ракурсе.
– Вот там, видишь? То помещение с огромным балконом – это бальная зала. А вот зал для приемов, в котором мы сейчас были. Башня, в которой вы живете с Роном. А вот та маленькая круглая чаша – то место, где была твоя дуэль.
– Отсюда кажется, что дворец – большое добродушное животное, – вспомнила я картинку из детства. На ней был нарисован мифический огромный кит, носящий по волнам целый город. – Спасибо, что показали! Эль, Олена… Вы ведь росли, мм… нормальными детьми. Почему потом появилось все это высокомерие, снобизм? Ну не знаю, вот смотрите на Рона, Фарна, Ари, они же другие?
– А чем мы сейчас ненормальные? Люди разные, Анна, – тихо произнесла девушка и улыбнулась. – Это с тобой Рональд мягок, он тебе друг и брат, другим он представляется гораздо более жестоким и непримиримым. Да, в детстве было позволительно играть с кем угодно, хоть с сыном кухарки. Но потом… Ты не можешь не стать тем, кем тебя воспитывают и хотят видеть. Это Империя, и наше поведение, даже если оно кажется тебе излишне холодным или снобистским, часть ее. Если я начну показывать чувства или проявлять мягкость или неуместную живость – меня не поймут. С друзьями я могу себе позволить больше, но для посторонних нужны те маски, которые мы носим. Это часть защитной стены, которая ограждает Таларию от проблем, и вот я не знаю, что произойдет, если убрать эту часть. Поэтому многих так возмущает твое поведение. Ты как будто отрицаешь необходимость этой защиты.
Я задумалась. А девушка глубже и умнее, чем мне казалось. Может, и я в чем-то не права? Но, с другой стороны, я понимала, что не сделала ничего, что подрывало бы устои общества. И многое готова была принять, хоть и не все. Да, система всегда остается системой, и не мне ее порицать и рушить; многого ли наши революционеры добились, когда уничтожили дворянство как класс? Но кое-что было неприемлемым. Я вздохнула:
– Я согласна с вами, но… не до конца. Не потому, что я бунтарка или росла не во дворце и мне так уж весело шокировать окружающих, а потому, что многие за этой системой прячут собственный мерзкий характер. Подумайте сами, Зердана, она ведь спокойно оскорбляет окружающих – и все ей это прощают, потому что она принцесса. Эль, ты ведь не лучше порой себя ведешь. Вспомни наши первые встречи и твою полную уверенность в праве на унижение какой-то там Галади-тель. Я не против благородного сословия, сама к нему принадлежу, не против и этих масок, я против того, что многие неуместно считают благородным. Презрение к тем, кто ниже по статусу, высокомерие… Я считаю, что истинное благородство – это готовность помогать тем, кто в этом нуждается, и умение не навредить окружающим. Так что пусть мое поведение возмущает, но… Кого-то возмущает, а кого-то заставляет задуматься.
– Например, меня? – Эль внимательно смотрел на меня с каким-то непонятным выражением.
– Например, тебя.
Олена медленно кивнула:
– В твоих словах есть резон. Когда ты общаешься со мной… У меня такое чувство, будто я дышу свежим воздухом. Я думаю, твой брат и его друзья поэтому так много с тобой проводят времени. И даже дядя…
– Что дядя?
– Он… Мне показалось, он по-другому вел себя рядом с тобой, человечней как-то.
Олена покраснела, замолчала и уселась на одеяло. Я тоже решила не продолжать эту тему, тем более что Эль нахмурился.
– Давайте нальем, наконец, шампанского.
Мне хотелось отвлечься.
На Земле на меня тоже иногда накатывало это ощущение, что в жизни что-то идет не так: слишком много разных мыслей и никакой ясности пути. Тогда я уезжала на природу: в горы, кататься на сноуборде, на сплав, в велопробег. Голову отлично прочищало. Здесь все эти варианты были сомнительны, но почему бы и не попробовать?
– Поехали в поход?
Сегодня была тренировка с Роном. Он учил меня мысленному проникновению в отдельные области сознания, приоткрывая то один, то другой собственный блок. Ну и защите от проникновения, естественно. Моя сила давала мне огромные возможности, но постоянно приходилось усмирять клокочущую внутри бурю и вычленять оттуда нужную стихию. Иначе вместо проникновения получался ментальный удар. Рон, конечно, был избавлен от этого, но вот с другими взаимодействовать было опасно.
– В поход?
– Ага.
– Что это?
– Ну, берешь рюкзак – в смысле сумку с вещами – и идешь в какие-нибудь красивые места, по скалам, тропам, нехоженым лесам. Никаких порталов – нужно именно физическое усилие. А еще лучше – отправиться на сплав на байдарках.
Рон безнадежно вздохнул.
– Рассказывай.
– Вот у вас есть горные речки с порогами? Не сильно опасными, без водопадов? Нужно с верхней части спускаться по ходу течения на специальных таких лодках, которые не сильно погружаются в воду или вовсе надувные, чтобы не повредились о камни. Спускаешься, останавливаешься на ночлег, потом снова плывешь, где-то веслами помогать себе можно.
– И ничего при этом не ищешь и не собираешь?
– Нет. Смысл именно в самом процессе, слиянии с природой.
Рон смотрел на меня с сомнением в моей адекватности, но по окончании урока мы собрались в его кабинете, как всегда, вчетвером. Я попробовала изобразить надувной плот и каноэ; но рисовальщик из меня никакой, передала мысленно картинку. С материалами, конечно, оказалась проблема. Ни пластика, ни резины в этом мире не было. Мы попытались создать что-то типа парашютной ткани и надуть ее, но плот не получался плотным, а плыть на надувной кровати не сильно хотелось. Значит, каноэ. Фарн внес дельное предложение:
– Может, дерево схи использовать? Оно легкое, плавучее и очень прочное, камни вряд ли его повредят.
На следующий день вечером встретились уже в лесу. Фарн действительно добыл где-то два огромных бревна схи, и я попыталась максимально точно представить конструкцию каноэ, а парни – слепить с помощью магии из этих бревен нужную форму. Выдохлись все: держать долго ментальную проекцию или лепить из древесины полую узкую лодку на четверых было непросто. Первый ствол мы загубили, а вот со вторым пошло веселее. В итоге у нас получилось что-то подходящее.
– Одеяла, топор, спички – вы поняли, никакой магии! – котелок, соль, крупу, овощи, острогу какую-нибудь, ну, тонкое копье, чтобы рыбу ловить речную, потом одежду на смену, вещей минимум, веревки понадобятся, весла – блин, мы же весла еще не сделали, – перечисляла я с воодушевлением.