Даймонов здесь нет – или, по крайней мере, я их не вижу, – но это ничего не значит.
– Наверняка это падение меня прикончит, – бормочу я себе под нос, но Диего смеется.
– Не задерживайся долго, – говорит он. – Летучие мыши. Вот кто попытается содрать с тебя флаги. Маленькие и побольше, пакостные, которые могут сбить тебя с ног, если им захочется.
Значит, придется танцевать с дракулятами? Жуть.
– Класс.
Я снова смотрю вниз.
– А кто-нибудь еще?.. – Я обрываю вопрос. Не хочу знать. Просто не буду смотреть вниз, чтобы не увидеть тело, если кто-то упал.
– На этом этапе – никто, – говорит Диего. – Но я слышал…
Лютый вой боли раздается с другого конца пещеры, и я уверена, что это Сэмюэл. Что могло заставить его кричать вот так?!
– …крики, – заканчивает Диего. – На следующем этапе.
Все лучше и лучше. Я испускаю долгий вздох и делаю первый шаг. Балка не двигается, стоит крепко. А еще она всего в пятнадцать сантиметров шириной.
«Не думай об этом».
Если я остановлюсь, то запарюсь и упаду, так что я стараюсь быстро передвигаться по балкам, как можно ловчее ведя себя на резких поворотах влево-вправо и на изменениях высоты. Всего несколько раз я покачнулась и один – замахала руками, как мельница, но все еще не упала. Шаги позади подсказывают, что Диего легко за мной поспевает.
Мы уже на полпути через пещеру, когда за одним отчетливым писком раздается еще один и еще один, слышится хлопанье крыльев, а потом Диего кричит:
– Прибавь ходу!
Сердце колотится в груди. Я бросаю взгляд направо и вижу целую стаю летучих мышей, перекрывшую свет одного из фонарей. Потом еще одного фонаря, поближе. И еще. Шум их крыльев заполняет все помещение.
Я иду. Иду как можно быстрее, притормозив всего пару раз, чтобы не упасть во время перехода между балками. Мы уже почти дошли до конца, где последняя балка заканчивается у выступа, ведущего в маленький круглый туннель.
«Почти дошли».
Хлопая крыльями, мыши бросаются на нас. Я спотыкаюсь, когда попадаю ногой на твердую землю, и падаю, врезаясь коленом в камень. Я вскрикиваю, но у меня нет времени проверять, что с коленом, потому что две сильные невидимые руки поднимают меня на ноги.
Летучие мыши кружатся и ныряют в воздухе, как торнадо, пытаясь добраться до наших флагов. Диего практически впихивает меня в туннель, который похож на сточную трубу из гофрированного металла. Он такой маленький, что нам приходится встать на четвереньки.
Как только мы оба оказываемся в кромешной тьме, летучие мыши останавливаются. Вот в прямом смысле, а не просто сдаются и улетают на свой насест. Как будто в ту самую минуту, когда мы туда попали, мыши перестали существовать.
– Это раз. – Голос Диего звучит до бесячего бодро. Я его не вижу. Он явно надел кольцо.
Минус один. Неизвестное количество впереди.
– Ты потерял флаги?
– Нет.
Очень странно говорить с пустотой.
Я испускаю тихий вздох облегчения. Не хотелось бы, чтобы Диего лишился флага из-за меня.
– Хорошо. Я тоже.
Потом я поворачиваюсь лицом к тому ничто, что ждет впереди. Подобная тьма… удушающая. Как будто ты никогда не увидишь света. Но я почти всю жизнь провела под землей. Тьма – не то, чего мне приходится бояться.
А вот инерция убивает. Это я узнала на своей шкуре. Я быстро ощупываю закругленные стенки трубы.
Но когда я поднимаюсь всего на пятнадцать сантиметров со дна, меня бьет током, и я вскрикиваю, отдергивая руку. Электрический разряд освещает то, что явно является сточной трубой. Я трясу рукой, дыша сквозь жгучую боль на той стороне ладони, по которой прилетело.
– Не трогай ничего, кроме дна, – говорю я Диего.
Я так полагаю, пусть он и невидимка, но трогать-то все равно может.
– Понял.
Мы начинаем ползти.
Мое колено, уже опухшее из-за жесткой посадки после балок, совсем этого не одобряет, но я стискиваю зубы и стараюсь не замечать боль. Не то чтобы у меня был выбор.
Где-то метра через три что-то хватает меня сбоку, и я кричу, отшатываясь прямо в стену трубы. Еще один заряд тока пробивает мне плечо. Искра освещает туннель, и ужас выбивает воздух у меня из легких. Сверху и с боков в трубе есть отверстия, и оттуда торчат руки, готовые сдирать с нас флаги или толкать навстречу новой боли.
– Сука, – бормочу я. – Ты это видел?
– Я видел, что тебя схватили.
Я описываю остальное, и Диего стонет.
– Давай-ка так, – говорит он.
Внезапно весь туннель освещается, и этот свет исходит из точки позади меня. В голосе Диего слышится усмешка:
– Иногда сияние может пригодиться.
Спасибо его Ореолу.
Я смеюсь:
– Наверняка иногда – нет.
Но у него есть кольцо невидимости, так что он защищен. Ореол реально работает.
– Поползем быстро, – говорит Диего.
Похоже, «быстро» – это местная тема.
– Да.
И мы ползем. Даже видя руки, тянущиеся ко мне, я теряю счет, сколько раз меня толкают в стену в объятья электричества. Спасибо моим счастливым звездам за короткую стрижку: руки пытаются хватать меня за волосы, но не могут. Трудно сказать, но, похоже, Диего справляется гораздо лучше.
Не могу сказать, сколько мы ползем, пока впереди не появляется свет.
– Уже почти! – кричу я и ползу еще быстрее, потому что хочу выбраться отсюда.
«Уже почти. Уже почти».
Пятно света расширяется: мы приближаемся к выходу. Меня толкает рука, и я впечатываюсь щекой в металл с другой стороны. От разряда мне кажется, что у меня под кожей плавится скула, и я не могу не исторгнуть утробный вопль, но ползу дальше.
До того момента, пока флаг Отваги не срывают с моей спины жестким рывком, и страх проносится по моему телу так резко и быстро, что у меня сводит мышцы и я падаю лицом вниз.
Меня скрючивает от ужаса, внутренности пытаются покинуть тело через рот от каждого вопля, но я как-то умудряюсь сделать вдох. А потом еще один.
– Ты потеряла флаг? – спрашивает Диего.
Мне требуется еще минимум два вдоха, чтобы выдавить из себя слова, поскольку челюсть у меня застыла, как у трупа:
– Дай мне… секунду.
Я сосредоточиваюсь на дыхании. Я вижу конец тоннеля, там неяркий свет. Мы почти выбрались. И мой опыт – годы в месте, где я была вынуждена либо управлять своим страхом, либо выглядеть слабачкой, какой меня считали остальные воры, – с каждым вздохом включается все активнее. Хвала богам. Потому что страх не изнуряет. Не когда ты погружаешься в него. Не когда ты прислушиваешься к его сути. Это предупреждение, способ твоего тела велеть тебе жить: бить или бежать, а иногда даже замереть на месте, чтобы выжить.
Страх – это инструмент.
Тот, который я училась использовать всю свою жизнь.
Признаю, этот страх сильнее, чем тот, к которому я привыкла, и он исходит не от меня, так что мне требуется больше времени, чтобы продышаться. Чтобы дать его адреналину наполнить мои мышцы и вместо того, чтобы парализовать меня, – активировать.
– Лайра? – спрашивает Диего.
– Все хорошо. Я продолжу двигаться.
– Ладно.
Я смещаюсь так, чтобы рывком подняться на четвереньки и двигаться быстрее. Тогда-то и появляется адреналин: он бьется в моих жилах, ведет мои мышцы и притупляет боль от ушибов, синяков и электроожогов.
Я ползу дальше и не останавливаюсь, пока не вырываюсь на свет. Я не останавливаюсь и дальше, давая Диего достаточно места, чтобы выбраться, и только после этого, дрожа, падаю на землю. Я вижу, как Диего плюхается рядом со мной: должно быть, снял свое кольцо.
Страх не исчезает даже теперь, когда мы в безопасности и, выбравшись из пещеры, отдыхаем на небольшой площадке. Но я могу его сдерживать. Я все еще контролирую его. Типа того. Ну, то есть пальцы мои сжаты в кулаки, а на груди, судя по ощущениям, лежит здоровый камень, но я не ору и не скорчилась в позе эмбриона, так что считаю это победой.
Кажется, если бы мне пришлось выбирать, потеря этого флага – лучший вариант для меня.
Я поворачиваю голову в сторону Диего:
– Ты цел? Не потерял флаг?
Тот качает головой, потом выдает широкую усмешку.
– Это два! – Он поднимает два пальца.
Я одновременно издаю смех и стон, потом даю Диего пятюню, только чтобы закряхтеть, когда он попадает по одной из моих подпалин.
Диего хмурится:
– Извини.
Если так задуматься, то тоннель освещался каждый раз, когда меня било током.
– Тебя вообще ни разу не ударило?
Он стыдливо качает головой.
Мы заставляем себя подняться на ноги и осмотреть следующее препятствие, и мне приходится наклониться и упереть руки в колени, чтобы снова взять под контроль неестественный страх.
Следующее препятствие выглядит как огромная свалка со вполне очевидным проходом прямо посередине. Груды и груды мусора всех сортов. Металлолом, разбитые машины, покрышки. Горы их. Арка из ржавого металла отмечает вход на эту часть испытания.
Как только мы войдем туда, произойдет что-то плохое. Я просто знаю.
Честно, если бы результатом незавершения этого Подвига не была смерть, я бы упала на задницу прямо здесь и ждала, пока все это закончится. Заманчиво. Очень заманчиво. Но не сегодня.
– Идем дальше, – говорю я.
Диего кивает.
Я глубоко вздыхаю, подготавливая себя к каким угодно ужасам, которые собираются выпрыгнуть на меня из миллиарда укрытий в мусорной горе. И тут внезапно мое внимание привлекает полоса пурпура за проржавевшим остовом грузовика. Осторожно, не заходя внутрь, я отхожу к левой опоре арки, и у меня получается разглядеть Амира, сидящего на корточках за грузовиком и запихивающего нечто себе в рот. Нечто белое. Амира трясет, как будто от ужасной боли.
Но прежде чем я успеваю его окликнуть, он вскакивает и бежит по проходу. Кажется, я ошиблась насчет боли. Он прекрасно двигается, даже с лангеткой на ноге.
– Идем, – тормошит меня Диего, и мы входим на препятствие вместе.