Впереди на секунду показывается лицо Харона, и сердце мое уходит в пятки. Здесь Харон, не Аид. А это сойдет за окончание Подвига?
Огромная когтистая лапа оказывается слева от меня, и земля дрожит. Клянусь, я чувствую дыхание дракона у себя на загривке. Ужас, рикошетящий по моим внутренностям, пытается пригнуть меня к земле.
Я стискиваю зубы и прибавляю ходу.
В любую секунду эта долбаная огненная ящерица может поджарить меня живьем или перекусить пополам гигантскими зубами, которые явно находятся в ее огнедышащей пасти.
Аид.
Я вижу его лицо. Всего проблеск в вихре дыма. Прямо впереди. Или у меня уже глюки?
Я кричу от муки, когда струя пламени задевает мне руку.
Пожалуйста, боги, пусть это будет Аид.
Этой мысли хватает, чтобы удержать меня на ногах, и я бегу через боль.
Я все еще его не вижу, и страх рвет дыры в надежде, что он тут вообще есть.
– Аид. – Его имя срывается с моих губ с выдохом. Почти со всхлипом.
С мольбой.
– Я здесь. – Его голос окружает меня в дыму, как будто он повсюду. Как будто прикасается ко мне. Но это не так.
Страх понукает меня бежать вперед, хотя тело яростно протестует. С губ срываются болезненные стоны. Слезы катятся по щекам. А сквозь клубящийся дым я вижу Аида.
Целиком.
Он не может подбежать ко мне?
Разумеется, нет. Его стройное тело неподвижно, он остается четко на месте.
Его глаза прикованы к моим.
Я не слышу его голос, но читаю по губам:
– Давай, звезда моя.
Потом его взгляд рывком уходит вверх, к чему-то над моей головой, глаза слегка расширяются, прежде чем снова вернуться к моим, и он совсем чуть-чуть дергает головой влево.
Я уворачиваюсь в ту сторону без колебаний, и драконьи челюсти смыкаются на том месте, где я была секунду назад. Чудовище отшатывается с раздраженным рыком.
И я знаю, что оно нападет снова.
У меня не получится.
Взгляд Аида снова рывком уходит вверх, и я понимаю, что это мой последний шанс.
Я резко увеличиваю скорость.
И руки Аида смыкаются вокруг моего тела.
В то же мгновение дракон, дым и ошеломительные дозы страха, смятения и боли исчезают. Кружится голова, я едва осознаю, что сейчас мы стоим в поле с роскошной зеленой травой, а над нашими головами прекраснейшее голубое небо. Мои руки обвиваются вокруг шеи Аида, он держит меня на весу так, что мои ноги оторвались от земли, и зарывается лицом в мои волосы.
Он тяжело дышит, как будто бежал вместе со мной.
– Чтоб тебя, Лайра. Ты меня жесть как напугала.
Я неловко смеюсь – скорее от шока, чем от чего-то еще. Смех обрывается, и я понимаю, что дрожу.
– Я думала, тебя тут не будет. – Это даже не слова, а резкий шепот. – Мне было так страшно.
Аид утешающе проводит рукой по моим волосам:
– Меня не могли удержать.
Не открывая глаз, я вдыхаю его аромат. Горький шоколад. После такого я могу ассоциировать этот запах с безопасностью до конца моих дней.
– Мне нечего отдать тебе, кроме Сердца, – говорю я ему. Это про флаг.
Аид издает звук, похожий на смех, который с тем же успехом может быть стоном.
– Я знаю, – говорит он. – Это все, что мне нужно.
Часть 5. Доверие нужно заслужить
Мы уже развлекаемся?
Не для друга спрашиваю. Для себя.
Я смотрю за плечо Аида – прямо в любопытные голубые глаза.
За нами наблюдает Зевс.
Рядом с ним на земле очень-очень смирно сидит Сэмюэл с мертвенно-бледным лицом, уставившись в землю так, как будто увидел призрака и пытается притвориться, словно этого не случилось.
Афина тоже здесь, смотрит на меня так же, как и Зевс, а справа от нее стоит Гера.
– Опусти меня, – шепчу я Аиду. – Они смотрят.
Аид замирает.
– Мне плевать.
– Мне – нет. – По тысяче причин.
Он опускает меня на землю, убирает руки и отступает. Выражение на его лице снова принадлежит моему загадочному, высокомерному, едкому богу, но я, без сомнения, знаю, что это для них. Не для меня.
– Ты прибыла самой последней, звезда моя, – говорит он, казалось бы, сердитым голосом, но он стоит к богам спиной, и глаза его смеются.
Смеются?
– Я дала другим поборникам ответ в четвертом Подвиге. Ты не злишься?
Он поднимает одну бровь:
– А ты как думаешь? – Его рот кривится в улыбке, и одна из ямочек на щеке подмигивает мне. Даже флиртует со мной.
Что тут вообще происходит?
Я фыркаю от смеха. Но, судя по всему, адреналин быстро покидает мой организм, поскольку до меня разом доходит несколько фактов.
Первый: я пережила пятый Подвиг. Осталось всего семь. Почти полпути пройдено.
Следующий: я пришла последней, но…
– Остальные?
– Все добрались. – Он корчит гримасу и кивает в сторону поборников. – Кому-то хуже, кому-то лучше, но все живы. Сэмюэл потерял все флаги, но все-таки добрался до финишной черты. Рима воспользовалась плащом из перьев феникса и притворилась детенышем дракона, что было умно, но Декс умудрился добраться первым, пока она отвлекала дракона.
– О нет…
Аид качает головой:
– Он не победил. Дэ пришлось нелегко против стимфалийских птиц, и он пришел четвертым, но был первым, кто пришел со всеми флагами, так что этот Подвиг выиграл он. Зэй и Майке невредимы.
От сочетания облегчения и осознания всех тех сил, что я потратила: физических, душевных и эмоциональных – я внезапно чувствую изнеможение. Изнеможение и… боль. Вот только Подвиг закончился. Я хмурюсь. Почему я чувствую боль?
– Лайра?
Голос Аида звучит откуда-то издалека. Я с трудом слышу его: по моему телу катятся волны мучений. Как будто облегчение дало разрешение моим нервным окончаниям вернуться к жизни. Рука пульсирует так сильно, что я чувствую боль по всему телу.
Я падаю на землю, ноги отказывают, меня всю трясет.
– Асклепий! – рявкает Аид.
Целитель тут же оказывается рядом со мной.
– Она выиграла Подвиг, – бросает Аид. – Исцели ее.
– Я знаю, – говорит Асклепий утешающим, отеческим тоном, что делает гневный взгляд Аида – на этот раз настоящий – лишь глубже.
– Если знаешь, исцели ее, чтоб тебя.
Это совсем не поможет успокоить любопытствующие взгляды других богов и богинь.
– Со мной все в порядке, – говорю я сквозь стиснутые зубы. Но, преисподние, даже я сама себе не верю.
– Это глубокий ожог, – говорит Асклепий, потом качает головой. – Пламя дракона.
Так он был настоящим?
– Что это значит? – требует ответа Аид.
– Мне надо забрать ее на лечение.
– Но сперва! – Аполлон широким шагом пересекает поле, оставляя вымотанную Риму сидеть в траве. – Твой приз.
– Позже, – рычит Аид.
Брови Аполлона взлетают на лоб, он переводит взгляд с меня на Аида, и взгляд этот становятся острее, совсем как у остальных.
Не пытайся я сдержать крики, скорчила бы гримасу. Мне не нужно еще больше причин для нелюбви со стороны богов и их поборников.
Игнорируя Аида, Аполлон опускается возле меня на одно колено. Его золотые глаза вблизи поражают еще больше.
– За то, что ты успокоила мою бедную арфу, я дарую тебе Слезы Эос.
С должным пафосом он извлекает прозрачный стеклянный флакончик с переливающейся жидкостью, которая сияет, как радуги над кристально чистой водой, – всего несколько капель.
Аид ворчит и забирает дар, засовывая флакон в карман джинсов.
Зубы Аполлона сверкают на черном лице, когда он улыбается с нехорошим озорством:
– Это слезы моей дочери, богини рассвета. Если закапать их в глаза, они позволят тебе видеть в темноте – и сквозь чары, заклинания и магию. Есть у меня ощущение, что из всех поборников тебе они пригодятся больше всего.
О, я поняла. Аид. Темнота. Несмотря на то что меня раздирает боль, я умудряюсь закатить глаза. Аполлон подмигивает мне.
– Но будь осторожна, – предупреждает он. – Они действуют недолго, а когда их сила иссякает, тьма будет ошеломляющей, пока твои глаза не привыкнут вновь. Некоторые смертные сходили с ума от этого эффекта.
– Ну конечно, мне достался дар с наказанием за его использование, – выдавливаю я.
– Используй их с умом, – советует Аполлон.
Слова едва успевают слететь с его губ, как Аид касается моего здорового плеча, и мы исчезаем в мгновение ока вместе с Асклепием.
Звук телепередачи, показывающей все смертные празднества и до потери пульса обсасывающей сплетни об играх и о том, что может происходить с богами и их смертными, не отвлекает меня так, как предполагалось.
Я безвылазно лежу в чистейшей белой постели с чистейшими белыми простынями и покрывалами.
В своей постели в доме Аида.
Он тоже не выходит из комнаты, разве что когда настаивают Цербер или Харон. И даже тогда уходит ненадолго. Сейчас он с напряженными плечами стоит у окна, засунув руки в карманы, пока Асклепий осматривает мою руку.
Сюда доставили медицинское оборудование, чтобы наблюдать за мной, хотя Асклепий сказал, что в этом нет необходимости. Но у целителя все равно ушло три дня и три приема со свечением, чтобы починить мою руку. Похоже, смертное тело может выдержать только определенное количество исцеления за раз, пусть даже ускоренное. Первые два дня были… Скажем так, я больше никогда не хочу переживать такую боль. Эти ожоги были глубокими. Как оказалось, драконье пламя продолжает жечь, пока его не потушат. Фактически это как получить ожог от солнечного огня, магмы и кислоты одновременно.
Сейчас у нас четвертый прием, так что рука по большей части только чешется.
Острый укол боли заставляет меня айкнуть, и спина Аида снова деревенеет.
– Осторожно, – ворчит он через плечо. Бедный Асклепий продолжает кидать на Аида короткие встревоженные взгляды.
Этот Аид – не сердитый, не скучающий и даже не потакающий. Это Аид… какой-то еще. И мне хочется этого больше.