— Нормально. Впрочем, я не понимаю, что тебя не устраивало. На твоем месте я бы завязала их узелками, и все дела.
— Джуди! — Салли картинно округлила глаза. — Узелки на приличном платье? Да ты что?
— Ладно, ладно, шучу. — Уловив облегченный вздох Салли, Джуди добавила: — На самом деле я бы их приколола булавками к лифчику.
— Прекрати! — Салли заткнула уши. — Слышать такое не могу!
Она сняла платье, снова влезла в халат и, вооружившись иголкой с ниткой, устроилась в углу дивана.
— А как у тебя дела со Скоттом? — проникновенным тоном спросила она, следуя неписаному правилу всех добрых подруг: за вечер надо обсудить любовную жизнь обеих, как прошлую, так и нынешнюю.
Джуди уныло вздохнула. Мысли о Мике и Салли всегда поднимали ей настроение: у них такая яркая жизнь, в ней столько драм и событий, что дружба с этой парочкой возносила ее над скукой и серостью ее собственной жизни. Всякий раз, когда Салли спрашивала о секретарских буднях или о сердечных переживаниях, Джуди впадала в тоску от убогости своего существования. Ну, со Скоттом, может, и не так тоскливо, как с другими, но эти отношения — заведомый тупик, а это ничуть не лучше.
— Он вечно вкалывает, — пробормотала она. — Я давно уже его не видела.
— Не расстаешься с мобильником? — невинно спросила Салли.
Мерзкий брусок из синей пластмассы лежал на кофейном столике и словно издевался над Джуди, упорно отказываясь звонить.
Джуди смущенно подергала себя за волосы.
— Сказал, что постарается позвонить… Откуда я знаю. Может, и правда позвонит. Только он предупредил, чтобы на этой неделе я не рассчитывала. Он сдает большой проект.
— Что за проект?
— Ох, его с души воротит, зато деньги приличные. Ему заказали миллион фоток для одного онлайнового магазина. Какой-то фотокаталог. Совершенная бессмыслица, но платят аккуратно.
— Ясно. Хотя я не понимаю, почему он не может заглянуть к тебе в перерыве между съемками, — заметила Салли, эхом вторя мыслям Джуди.
Та пожала плечами:
— Вообще-то он сказал, что на следующей неделе точно позвонит. Обычно если Скотт обещает, то делает.
— Мужчины все такие, — утешила Салли, — полностью растворяются в работе. Хотела бы я так. Если мне кто-то нравится, я о нем думаю как заведенная, а как увижу, прямо летать хочется, даже если я по уши в работе. — Она испытующе посмотрела на Джуди: — А для тебя самой это много значит? Я имею в виду, он тебе по-настоящему нравится?
Что ни говори, а Салли умеет глядеть в корень. Обычно Джуди с удовольствием наблюдала, как Салли препарирует чужие душевные травмы, но совсем иное дело, когда лазером проходятся по твоим чувствам.
— Даже не знаю. — Джуди снова пожала плечами. — Иногда думаю, может, и хорошо бы встретить кого-то другого. Знаешь, как это бывает. Навоображаешь о мужике черт знает что, потому что кроме него глянуть не на кого, а потом подворачивается кто-то еще, и ты понять не можешь, а какого хрена убила время на этого урода, который ему и в подметки не годится. Только Скотт… — Она помолчала, пытаясь сбивчивые, беспорядочные мысли сложить во внятные слова. — Скотт другой. Он очень… глубокий. Вот я не знаю, о чем он все время думает.
— Ага, не очень он разговорчивый, — тактично поддакнула Салли.
Скотта, как и всех прочих новых знакомцев Джуди, предъявили Салли и Мику, и впечатление он произвел тягостное. Салли с Миком и вообще занудностью не грешили, а уж перед новыми знакомыми они просто устраивали шоу, блистая общительностью, искренностью и остроумием. Это умение показать себя с детства взращивали их родители, типичные представители среднего класса, которые всюду таскали их за собой и заставляли общаться с людьми. Скотт же оказался угрюмым молчуном, он мало что поведал о себе в первую встречу — впрочем, как и в пятую. Бесконечные попытки Салли разговорить Скотта напоминали тщетные атаки волн на каменный парапет — волны раз за разом разбивались о мощную стену. Разумеется, когда-нибудь волны все-таки возьмут свое и смоют чертовы камни, но на это ведь уйдут века.
— Ну да ладно, поживем — увидим, так? — сказала Салли, завязывая узелок на нитке. — Мало ли рыбы в море! Как говорит Мик.
— Мику он тоже не нравится?
Салли замерла, сообразив, что проговорилась.
— Да дело не в том, что нам… мне… он не нравится, — вывернулась она. — Просто мы еще не очень хорошо его знаем, вот и все. Он ведь редко у нас появляется. Ты должна его как-нибудь привести, когда он будет не так занят… Посидим, выпьем.
И Салли отрезала нитку.
— Ну вот и все. — Она встала, снова надела платье и подошла к зеркалу. — Ровно? — с сомнением спросила она. — Или левая короче? Боже, ну почему я такой недомерок? Осточертело вечно все перешивать.
В этот вечер Салли выглядела особенно эффектной. Недавно она подстриглась «под эльфа», отчего карие глаза стали еще больше, а скулы и все остальные черты лица проступили четче, даже прямые темные брови, стрелами разлетающиеся к вискам. Не хватало лишь острых ушек, чтобы стать вылитым эльфом. Салли была из тех девушек, для которых изобрели слова «сорванец» и «малышка».
Разглядывая в зеркале себя рядом с подругой, Джуди уныло подумала, что самой ей больше подходят слова «дылда» и «корова», — по крайней мере, в сравнении с маленькой изящной Салли, которая едва доставала ей до плеча. В красном платье Салли казалась совсем хрупкой, точь-в-точь оживший мак. Зато она, Джуди, в таком же платье, но на три размера больше будет похожа на перезревшую помидорину.
Словом, можно не бояться, что в баре к ним подвалит какой-нибудь мужик с идиотским высказыванием «Так вы, я гляжу, сестрички?». Вообще-то Джуди — высокая блондинка, что, согласитесь, звучит неплохо. Но у нее широкая кость, и потому выглядит она блондинкой-громилой. Нет, она вовсе не толстуха, но, во-первых, в ней без каблуков под сто восемьдесят сантиметров, во-вторых, плечи ого-го, в-третьих, широкие бедра, ну и наконец, мясистостью Бог ее тоже не обидел. В присутствии Салли Джуди всегда чувствовала себя деревенской красоткой. Или кухаркой из пьесы, где Салли — героиня, похожая на эльфа, а сама она — краснощекая служанка, главная обязанность которой — утягивать на хозяйке корсет.
Каждый раз, когда нужно было появиться вместе с Салли на людях, Джуди впадала в депрессию, хотя и прекрасно сознавала, что любая женщина, кроме разве что анорексичной пятнадцатилетки, рядом с Салли выглядит жирной бабищей. Она вздохнула, отвернулась от зеркала и потянулась за стаканом с вином. Утешительный приз. «Еды! — подумала она. — Углеводов! Это меня всегда подбадривает».
— Оголодала я что-то, — объявила Джуди. — Макароны сварить?
— Давай я, — вызвалась Салли.
— Нет, моя очередь. — Джуди хотелось похлопотать, отвлечься от неконструктивных мыслей о Скотте и о своей невыносимой огромности. — И потом, ты уже сварганила соус.
— Мы прямо как пожилые супруги, — рассмеялась Салли, когда Джуди отправилась в тесную кухоньку. — Помочь?
— Нет, лучше найди что-нибудь приличное по ящику.
— И чего ты хочешь?
— Главное, чтоб зауми поменьше.
— Уф, а я-то размечталась посмотреть по Четвертому каналу документальный фильм об эпидемии дизентерии в Первую мировую…
Джуди поставила на огонь чайник и вынула из шкафчика пачку макарон. Находясь в гостях друг у друга, обе неизменно испытывали чуточку сюрреальное ощущение — оттого, что планировка квартир была абсолютно идентичной. Впрочем, у Салли квартирка значительно милее, поэтому они и собирались обычно у нее. Купить эту квартиру Салли помогли родители, когда муниципалитет начал распродавать свободную жилплощадь. А Джуди спокойненько унаследовала аренду родительской квартиры, когда ее мать, выйдя на пенсию, переехала в Корнуолл. Жить в квартире Джуди могла до скончания века, но владелицей ее при этом не была. То ли потому, что ее родители, в отличие от родителей Салли, не расщедрились на приличную обстановку, то ли сама Джуди не испытывала того древнего трепета, который знаком любому владельцу недвижимости, но над своим гнездышком она не особо старалась. А может, все дело в том, что она тут выросла и питала нежность к выщербленному кафелю в ванной и облезлой кухонной утвари. Или, что скорее всего, она слишком ленива, да еще и не особо обременена деньгами. В любом случае, уютная кухонька Салли всегда пробуждала у Джуди зависть.
— Салли, ты что, весь холодильник сюда ухнула? — сказала она, глядя в кастрюльку с невероятно густым соусом. — Грибы, морковь, лук, горошек, перец, кукуруза, а это что… курятина?
— У меня оставалась жареная курица из кулинарии. Я решила, что сойдет. Ненавижу выбрасывать продукты.
— У тебя есть отвертка и гаечный ключ?
— В коробке с инструментами, — автоматически ответила Салли. — А зачем гаечный?
— Просто подумала, может, добавим в этот супец?
— Отстань. Я всего лишь стараюсь готовить питательную пищу…
В дверь позвонили.
— Ты кого-то ждешь?
— Нет. Если снова эта чертова шпана… — Салли вскочила, — я их кипятком ошпарю. Ну? — буркнула она в домофон неприветливо.
Домофон ухнул в ответ.
— Боже! — воскликнула Салли совсем другим тоном. — Ты когда вернулся? Давай заходи.
Джуди выглянула из кухни:
— Мик?
Собственно, и спрашивать было незачем. Никто другой не вызвал бы у Салли столько энтузиазма.
— Да!
— Понятно.
Салли проигнорировала сарказм:
— Здорово, да? Я по нему так соскучилась.
— Для меня загадка, как это Мик всегда умудряется появляться, когда мы собираемся сесть за стол, — заметила Джуди, которая обрадовалась встрече с Миком ничуть не меньше, но чувствовала, что толика скепсиса не повредит — хотя бы для того, чтобы уравновесить восторги подруги.
Салли распахнула дверь. Обычно они открывали дверь в квартиру и возвращались на диван к телевизору, потому что лифта в их доме дожидаться дольше, чем автобуса в час пик. Но на этот раз Салли маячила в коридоре, вслушиваясь в жуткие скрипы и скрежет, которые означали, что древняя кабина ползет на шестой этаж. Лифт, точно брюзгливый пенсионер, бесконечно жаловался на мозоли и подагру каждому, кто готов был выслушать. Наконец он со стоном замер, жалостливо тренькнули открывающиеся двери, и в коридоре раздались тяжелые шаги Мика.