Мировая стальная война
В мире почти десятилетие развивается странный кризис перепроизводства продукции черной металлургии.
13 мая 2003 г. переговоры по стали в рамках Организации экономического сотрудничества и развития (OCED) зашли в тупик. В Париже все участники организации, в том числе и Россия, согласились с тем, что необходимо остановить стальную войну всех против всех, которую во французской прессе уже назвали «третьей мировой». Основное согласие было достигнуто в том, что необходимо сокращать «избыточные мощности» для достижения паритета спроса и предложения. Однако, что считать избыточными мощностями так и не было определено. Сошлись только на том, что мартеновский способ плавки металла устарел как технически, так и морально и, к тому же, безнадежно экологически грязен. Но каждая страна, входящая в OCED, считает, что закрывать предприятия должны в других государствах, но не у нее. В результате производство стали во всем мире, кроме Африки, только растет, как растут и цены на стальную продукцию, хотя предложение на мировых рынках сильно превышает спрос.
Несмотря на все разговоры о мировом кризисе, World Street Dynamics в докладе Global Steel Alert прогнозирует рост потребления продукции черной металлургии в 2003 г. на 4,3 %, а рост производства только на 3,6 % и дефицит на рынке высококачественной стали. И соответственно, проблемы у потребителей металлургической продукции. От изменения курсовой политики до сокращения рабочих мест. Прогноз этого авторитетного издания идет вразрез с теми событиями, что происходят на мировом рынке за последние годы.
С приходом к власти республиканской администрации в США сильнейшее влияние на политику президента, кроме нефтяного лобби, развязавшего иракскую войну, имеет и так называемый «ржавый пояс» — производители стальной продукции в тринадцати штатах. Под давлением «ржавого» лобби администрация Буша-младшего квотировала продукцию первого и второго переделов черной металлургии из России, Украины, Бразилии и ряда других развивающихся стран в благодарность «ржавому поясу» за поддержку на выборах. Но необходимо заметить, что на сталь в слябах квоты и запретительные пошлины не были установлены. Налицо тенденция выдавливания этих стран в сырьевой сектор мировой экономики.
Россия, после того как ответила на этот демарш бойкотом «ножек Буша», выторговала себе некоторые преференции, но чисто символические.
Бразилию же не спасло даже членство в ВТО, и бразильские металлурги, чтобы не потерять американский рынок начали скупку американских заводов.
В рамках самой ВТО идет жестокая схватка США и Европейского союза. И обе стороны эффективно используют механизмы ВТО в этой торговой войне. В марте 2002 г. правительство США приняла заградительные пошлины (до 30 %) на импорт значительной части металлургической продукции. В ответ ЕС инициировала в ВТО специальную комиссию по конфликту и грозит ввести протокол № 201, который сильно ударит по экспорту продукции США в Европу. Ответные заградительные пошлины составят 26 %. Соль интриги в том, что в «черный» список попали предприятия в тех штатах, которые на прошлых выборах поддержали Буша, и не попали предприятия из штатов, которые голосовали за Альфреда Гора. Учитывая, что скоро в США президентские выборы, на которых Буш будет баллотироваться на второй срок, — это сильный ход. И заволновавшиеся американцы пролоббировали в ВТО создание совета для осуждения еще не принятых ЕС мер.
Аналогичными мерами грозят Америке Япония, Южная Корея, Китай, Норвегия, Новая Зеландия и Бразилия.
ВТО уже признала, что США не имели права вводить такие пошлины, но пока ВТО примет меры, срок самих пошлин, введенных на три года, может истечь сам собой. И наказывать будет некого.
Интересным в этом конфликте оказалось то, что самыми недовольными оказались американские машиностроители, Цены на прокат в самих США выросли настолько, что американский автопром работает на пределе рентабельности.
Отдельное расследование начала Чехия. В этой стране импорт металлургической продукции в ней последние пять лет вырос на четверть. И хотя национальное производство металла сократилось всего на 2 %, доля потребления импортного металла в экономике страны достигла 47 %. Более дешевый польский, русский и украинский металл выдавливает чешских сталеваров в экспорт.
Китай ввел ограничения по 9 категориям металлургической продукции, предусматривающие фиксированные квоты импорта металла, в том числе и из России. При превышении квот вводится заградительная мера в виде 25 % наценки к тарифу. Япония, поддержанная японскими производителями в самом Китае, пыталась вести переговоры по снятию этих ограничений, но безуспешно.
За последние десятилетия прошлого века Китай вышел на первое место в мире не только по производству, но и по потреблению продукции черной металлургии. Металл активно закупается в Японии, Индии, Южной Корее, Тайване и России. С начала третьего тысячелетия структура импорта Поднебесной переориентирована на продукцию второго и третьего переделов, так как металлом в чушках и слябах Китай уже способен обеспечить себя сам.
МИРОВОЕ ПРОИЗВОДСТВО СТАЛИ В 2002 Г. (в тыс. метрических тонн)
1. Китайская Народная Республика — 181 552
2. Европейский союз (совокупно) — 158 681
3. Японская империя — 107 748
4. Соединенные Штаты Америки — 92 378
5. Российская Федерация — 58 567
6. Республика Корея (Южная) — 45 390
7. Украинская Республика — 34 049
8. Бразильская Федерация — 29 604
9. Соединенные штаты Индии — 28 814
10. Республика Тайвань — 18 184
11. Канадская Федерация — 15 992
12. Африка (совокупно) — 14 649
13. Океания (совокупно) — 8 233
14. Республика Казахстан — 4 814
15. Федеративная Республика Аргентина — 4 355
16. Венесуэльская Федерация — 4 128
17. Республика Чили — 1 289
Итого: в мире по 65 странам — 886 748
Источник: International Iron & Steel Institute
В 2002 г. в мире произведено 886 748 тыс. тонн стали. Доля России — 58 567 тыс. тонн. Четвертое место в мире. 170 кг металла надушу населения. Черная металлургия обеспечивает 9 % всего общероссийского промышленного производства и 5 % объема валютной выручки. Доля государственного сектора — менее 2 %.
Производство металла превышает его внутреннее потребление в два раза.
В декабре 2002 г. цены внешнего рынка достигли рекордных показателей 1995 г. при том, что у отечественных сталеваров, кроме остальных конкурентных преимуществ, еще остался задел низких затрат, обеспеченный курсовой разницей рубль/доллар с кризиса 1998 г.
В декабре 2002 г. уровень внутренних цен значительно превышал аналогичный показатель 2001 г.
За 2002 г. экспорт продукции черной металлургии вырос на 13 % и, хотя при этом на 6,5 % снизился экспорт в США, ухудшилась структура этого экспорта, в котором доля металла в слябах достигла 40 %, а листовой и сортовой прокат снизился на 54 %. На 34 % снизился экспорт стальных труб. Высокий спрос на продукцию высоких переделов сохранился только в Китае, Юго-Восточной Азии, странах Леванта и Магриба. К примеру, переориентация части экспорта в азиатско-тихоокеанский регион позволила Нижнетагильскому металлургическому комбинату увеличить производство стали на 10,5 %.
Спрос на внутреннем рынке возрос и благодаря крупным внутренним заказам нефтяников и судостроителей.
Импорт черного металла из стран СНГ сократился на 32 %, труб — на 51,3 %.
В 2002 г. темп роста в черной металлургии составил 113 %.
Весьма неплохие результаты. Однако весь 2002 г. прошел в жалобах отечественных металлургов на тяжелую жизнь, с одновременным лоббированием снижения налогового бремени. Им удалось сохранить прежний режим налогообложения, отменить экологические выплаты и существенно снизить экспортные пошлины на металл. Сталевары могут вздохнуть: нерентабельным предприятиям продлили жизнь. Вопрос: на сколько?
Обещанный сталеварами кризис оказался центурией Нострадамуса, и слезницы заводского менеджмента по поводу бедственного состояния отечественной металлургии, которые должны и дальше настраивать федеральное правительство на режим льгот и преференций, никого не должны вводить в заблуждение. Реальную прибыль никто в стране не показывает.
За 2002 г. год чистую прибыль показали лишь Новолипецкий ($300 млн), Магнитогорский ($135 млн), Нижнетагильский ($47 млн) металлургические комбинаты, «Северсталь» ($76 млн) и «Мечел» ($4 млн). Остальные компании показывают лишь убытки. Но даже в крупных холдингах значительная доля прибыли оседает на счетах офшорных трейдеров, аффилированных с владельцами или менеджментом. Мелкие же производители работают в том же режиме, к которому уже привыкли в 90-е годы XX века — вся прибыль уводится в офшоры, и перед отечественными налоговиками заводы стоят, сиры, босы и наги, распевая Лазаря. Хотя всем давно известно, что нищий — это доходная профессия.
Хотя в России около полутора тысяч предприятий черной металлургии, на долю вышеперечисленной пятерки приходится более половины всего выпуска продукции. 1400 предприятий официально нерентабельно. Но именно они и сбивают цены на рынке.
По мнению аналитика Альфа-банка Максима Матвеева, средний показатель рентабельности российских металлургов колеблется около 13–15 %. Если считать по международным стандартам бухучета, то — 11 %. В мире нормальной рентабельностью в черной металлургии считается уже 2 %. Схожая прибыльность есть только у металлургов Южной Америки.
Отечественные металлурги берут низкой себестоимостью продукции и активно используют такие конкурентные ресурсы, как предельно низкая заработная плата квалифицированного персонала, дешевые энергетические тарифы и низкие иены на сырье. То есть, не совсем цивилизованно.
Но от этих преимуществ вскоре придется отказаться: не за горами вступление в ВТО, и антидемпинговые преследования будут распространяться не на всю отрасль, а на отдельные предприятия, и разделить ответственность за демпинг с грандами отрасли уже не удастся.
Достаточно отметить, что в США и Европе сталевар получает $18 в час, в Японии — $22, а в России, даже на самых прибыльных комбинатах, оплата труда ниже $1 в час! И в российском законодательстве такого положения, как почасовая оплата труда, не существует. Есть только МРОТ, который введен исключительно для учета штрафов и тарифов, а к заработной плате никакого отношения не имеет. Иначе бы один МРОТ являлся бы реальной минимальной оплатой труда в месяц и равнялся прожиточному минимуму.
Только транспортные расходы, несмотря на меньшие, чем в мире тарифы, из-за наших расстояний значительно превышают мировые. Тот же Магнитогорский меткомбинат из-за полной выработаности собственной сырьевой базы, вынужден возить руду из района Курской магнитной аномалии, а уголь из Казахстана.
Эти конкурентные преимущества позволяют отечественным металлургам прибыльно работать без реконструкции на морально и технически отсталом оборудовании, которое не менялось с первой пятилетки и изношено на 70 %. Ввод нового оборудования и реструктуризация производства ведется опять-таки, как правило, на ведущей пятерке предприятий. Можно предположить, что только крайняя необходимость в собственных инвестициях в реконструкцию и заставила собственников этих компаний показать часть прибыли.
Мировое сокращение спроса на металл привело не только к повышению предложения на внутреннем рынке, но и к согласованной картельной политике основных конкурентов, которые одновременно поднимали цены на свою продукцию в середине 2002 г. и в марте 2003 г. Каждый раз сразу на 15 %. В этом году к «Северстали», «Магнитке» и Новолипецкому меткомбинатам присоединилась еще и НОСТА. Цены прошлого года сохранил только «Евраз-холдинг», но, скорее всего, ненадолго.
Разница а мировых и внутренних ценах, которая раньше позволяла демпинговать при экспорте, практически исчерпана и более не является конкурентным ресурсом. Наоборот, на некоторые виды продукции внутренние цены выше мировых.
Кроме Магнитогорского комбината, где вместо некогда знаменитой горы Магнитной давно уже яма, которую, если верить космонавтам, видно с орбиты невооруженным глазом, никто проблем с рудой не испытывает, но поголовная озабоченность вертикальной интеграцией отличает всех.
Активным игроком на рынке железной руды выступает Группа МДМ, дружественная «Русской стали», в которую входит «Евразхолдинг» и НЛМК. Также Группа МДМ в последние годы поглощает крупные разработки коксующихся и энергетических углей.
«Северсталь» и ММК. создали, было, синдикат «Русский уголь» и сумели захватить контроль в АО «Кузбасуголь», но дальше этого дело не пошло. ММК из участия в «Кузбасугле» вышла и по-прежнему импортирует более дорогой коксующийся уголь из Казахстана. В чем выгода, знает, наверное, только гендиректор Магнитки Виктор Рашников. В России коксующегося угля и железной руды хватает на всех.
Проблема с металлическим ломом. В советское время металлолома было в стране — завались. Возле каждого колхоза обязательно была околица, куда стаскивалась вся неработающая техника. Часто такие площадки были очень большими и напоминали пейзаж после прохоровского танкового сражения.
Уже в кооперативные времена появились деловые ребята, которые за несколько лет всю эту бывшую технику аккуратно разрезали автогеном, загрузили и увезли. Дорога этому лому была в Европу, Японию и Южную Корею. Лом в отличие от руды экологически чистое сырье.
Экспорт лома стал в России очень выгодным промыслом, а Промышленная группа МАИР — активным лоббистом снижения экспортных пошлин на него. (Кстати МАИР объединяет несколько десятков предприятий бывшего советского Вторчермета, расположенных преимущественно у границ и портов, что четко обрисовывает экспортную направленность группы.) Но этот «Клондайк» кончился. Нет больше коммунистических запасов лома — все продали. А падение выпуска металла в 1990-е годы в обозримой перспективе сузит и будущую базу металлолома, так как расчетный срок службы металлических изделий составляет 20–25 лет. Дефицит лома есть уже и сейчас, но с 2010 г. недостаток его будет для отечественной металлургии катастрофическим.
МАИР заявляет, что при повышении цены на лом, группа заводы им завалит. Но за последние годы цена на лом поднялась в три раза, а предложение его выросло только на 8 %.
Украина, где схожие проблемы, с 1 января 2003 г. вдвое подняла экспортные пошлины на лом черного металла, которые составляют уже 30 евро за тонну. Отечественные металлурги требуют тождественных мер.
Можно уверенно констатировать, что войны по переделу собственности среди гигантов черной металлургии закончены, за исключением проблемной Магнитки. Денег на враждебное поглощение основных конкурентов ни у кого нет. Сливаться на равных не позволяют амбиции владельцев и разный менталитет менеджмента. Такая уступка для российского сталевара возможна только на краю выживания, в условиях жесточайшего кризиса. Но отрасль устойчиво прибыльна, и рентабельность ее выше, чем в развитых странах мира.
Контроль и собственность основных игроков структурно выстроены. Но накопилось множество неотложных проблем по «перевариванию» уже поглощенных активов, что тоже требует времени и денег. Но эта передышка не означает того, что процессы М&А в отрасли уже закончены.
На повестке дня скупка металлургическими предприятиями энергетических активов, в первую очередь ТЭЦ, расположенных рядом с градообразующими предприятиями, что вызывает у г-на Чубайса благосклонное понимание, так как в реструктуризации РАО «ЕЭС России» это самая проблемная для сторонних инвестиций позиция.
Особая судьба ждет Магнитку. Контроль над комбинатом принадлежит менеджменту во главе с Виктором Рашниковым, который реально владеет не более 7 % акций уставного капитала АО. С 1998 г. 30 % акций ММК являются предметом ожесточенного спора между Искандаром Махмудовым, купившим их у ФПГ «Магнитогорская сталь», и гендиректором ММК Рашниковым, которому с помощью дружественной областной прокуратуры удалось ликвидировать саму «Маг-сталь», изъять эти акции у добросовестного покупателя и аккумулировать их в подконтрольной фирме «А-Капитал». Именно распоряжение этим пакетом акций и дает Рашникову контроль над ММК. (7 % +30 %+24 % госпакета = 61 %.)
Большой пакет акций размыт среди мелких держателей и трудового коллектива. Три года активной скупки этих акций принес менеджменту ММК только около 2 %, что погоды не делает.
14 % акций, ранее принадлежавших TWG, проданы еще в мае 2001 г. Их новый владелец свои права на место в совете директоров пока не предъявлял, оставаясь инкогнито, что сильно нервирует менеджмент, который уже понимает, что удержать комбинат они могут, только купив государственный пакет акций. Но, скорее всего, сделать это по дешевке уже не получится. Время ушло.
Основного лоббиста Магнитки — Виктора Христенко — на последнем собрании государство даже не ввело в совет директоров. Новый директор от федерального правительства недоволен теми дивидендами, которые ММК платит государству и не выражает, в отличие от земляка Христенко, партнерских чувств.
Позиции губернатора Петра Сумина как лоббиста сильно пошатнулись за время карабшского конфликта с Уральской горно-металлургической компанией, и он уже не сможет удержать федеральное правительство от продажи госпакета акций ММК, как у него это получалось со времени приватизации. Не удалось ему пробить в Москве и передачу госпакета ММК в распоряжение Челябинской области, считай — Рашникова.
Претендует на госпакет акций и «Мечел», у которого также сильные позиции в области.
Скорее всего, госпакет ММК будет продан за реальную цену, которую менеджмент ММК потянет, только столкнувшись со встречным вопросом о происхождении денег. В любом случае, кто бы ни купил эти акции, кроме менеджмента, автоматически начнется новое расследование о захвате 30 % акций ММК, которыми в настоящий момент распоряжается «А-Капитал», и менеджмент превратится из контролирующего акционера в миноритарного. При этом, скорее всего, Рашников у власти в ММК не удержится.
Все попытки Рашникова создать вертикально интегрированный металлургический холдинг на базе областных предприятий, даже при полной поддержке губернатора, потерпели крах, потому что не учитывались интересы владельцев заводов, которых пытались объединить «сверху и под Рашникова». К тому же все прекрасно помнят, что случилось с ФПГ «Магнитогорская сталь» в 1998 г. и не хотят наступать второй раз на те же грабли.
Поэтому складывается ситуация, когда всем есть куда отступать, кроме г-на Рашникова, для которого упустить госпакет Магнитки равно самоубийству. Но поживем — увидим.
С мелкими предприятиями вопрос сложнее. Хотя они номинально и убыточны, губернаторы склонны защищать их существование, исходя из грядущих социальных проблем территорий, которые обязательно возникнут с ликвидацией заводов, большинство из которых — градообразующие.
В мировой черной металлургии в 80—90-е гг. XX века произошла технологическая революция. Крупные холдинги пытаются наверстать упущенное, но мелким заводам, мартены которых дымят с 20—30-х годов остается только утешаться, что мировая технологическая революция произошла, в основном, по русским рецептам, до которых у нас самих дома, как всегда, «руки не дошли».
В перспективе гиганты металлургии будут скупать активы мелких заводов, но в зри приема.
На первом этапе крупные металлурги будут лоббировать государственные меры по закрытию убыточных мелких заводов, ссылаясь на договоренности в рамках OCED.
На втором этапе будут поглощены те заводы, которые можно встроить в технологическую цепочку холдинга и относительно безболезненно перепрофилировать. Возможны поглощения и дружественные, при поддержке региональной власти.
На третьем этапе поглощения будут враждебными, агрессивными, со всеми признаками непримиримой промышленной войны, инициацией банкротств и жестким противостоянием с губернаторами. С единственной целью — ликвидировать.
В перспективе в стране останется четыре-пять железных холдинга, которые, с учетом их приобретений в Европе и Украине, уже можно будет охарактеризовать как крупные транснациональные корпорации с русскими корнями.
Эта тенденция, конечно, сильно ударит по таким крупным производителям кокса, как кемеровский «Кокс» и «Алтайкокс», которые строились в СССР именно в расчете на снабжение коксом средних и мелких заводов. (Крупные комбинаты имеют собственные коксовые батареи.) Уже сейчас «Алтайкокс» осваивает зарубежные рынки, которые тоже проблемные и на которых нас никто не ждал.
Стараясь обойти заградительные пошлины Европейского союза, российские экспортеры активно скупают упавшую в цене собственность в европейской металлургии.
Компания Gallagher Holding Ltd. (кипрский офшорный трейдер), принадлежащая главе «Газпроминвестхолдинга» Алишеру Усманову, контролирующего Оскольский металлургический завод и комбинат НОСТА (совместно с компанией «Базовый элемент»), приобрела за $40 млн. 5 % англо-голландского сталелитейного концерна Corus Group, капитализация которого, с момента слияния в октябре 1999 г. британской British Steel и голландской Hoogovens, упала с $3,86 млрд до $821 млн. Купленный пакет акций не дает права на место в совете директоров, но, в случае продажи концерна по частям, г-н Усманов может претендовать на одно из предприятий концерна в Голландии, Британии, Франции, Германии или Норвегии.
Внешнеторговый оператор «Мечела» и «Южного Кузбасса» швейцарская компания Conares Trading AG выиграла приватизационный конкурс на приобретение румынского металлургического завода S.C. Industrie Sarmei S.А. Цена вопроса — $60 млн. До этого «Мечел» уже приобрел металлургический завод в Хорватии.
Аффилированные с Новолипецким меткомбинатом компании приобрели Dansteel (Danish Steel Works), которая производит 800 тыс. тонн стали, из которой 450 тыс. — прокат. Как планируют на НЛМК, Dansteel должна прекратить плавку стали и сосредоточиться на прокате, слябы для которого будет получать с НЛМК. Таким образом, НЛМК уходит из-под антидемпинговых процедур ЕС на собственную продукцию, так как прокат, произведенный Dansteel, будет считаться датским и произведенным в Европе.
«Северсталь» серьезно примеряется к приватизации польских металлургических активов. Уже подписано соглашение о конфиденциальности с польским правительством. Конечно, эти активы проблемные, но в свете вступления Польши в ЕС, выгода от отсутствия антидемпинговых преследований со стороны Евросоюза перевешивает убытки от реструктуризации польских заводов. По другому направлению ЕБРР уже ратифицировал семилетний кредит в размере $90 млн. для СП «Северстали» и Arcelor. (Участие 75 на 25 %.)
В 2002 г. структуры, аффилированные с гендиректором ММК Виктором Рашниковым, пытались купить в Америке один из заводов «ржавого пояса», но неудачно. Не для того администрация США вводила заградительные пошлины, чтобы российские производители скупали американские сталелитейные заводы. Будут ли русские наполнять предвыборный фонд президента в том же объеме, как нынешние хозяева — вопрос проблематичный.
Налицо тенденция отечественных металлургов вкладывать свободные деньги в производство высоких переделов в развитых странах Запада. Это оказалось дешевле и менее хлопотно, чем строить такое же производство у нас. Имущественный комплекс всегда дороже акций предприятия, к тому же падение капитализации металлургических компаний в Европе дает уникальный шанс скупить их по дешевке. В европейском понимании этого слова.
Такая же тенденция наблюдается и в Бразилии. Компания CSN заявила о намерении приобрести ряд предприятий «ржавого пояса» США, и один завод ею уже куплен. Ведутся ими переговоры и о слиянии с англо-голландским концерном Corus. Учитывая давние деловые связи, это, скорее всего, будет дружественное поглощение находящегося на грани банкротства англо-голландского концерна бразильцами.
Второе направление экспансии отечественных металлургов — Украина. Правительство этой республики, устав бороться с беспределом «красных директоров», готово продать заводы любому эффективному собственнику. Но так как европейские и американские фирмы не стремятся к приобретению этой собственности, а на азиатских партнеров смотрят косо из-за различий в менталитете, благосклонный взор Кучмы лег на братских российских металлургов.
Руководство Запорожского и Мариупольского комбинатов уже провело ряд встреч с потенциальными российскими стратегическими инвесторами. Но опыт работы русскою бизнеса на Украине показывает, что стратегическое партнерство отечественных олигархов не устраивает. Если что и будет куплено, то с полным контролем и на льготных условиях. То, что так будет — вопрос времени: Украине деться некуда. Мировой рынок просто обложил украинских металлургов антидемпинговыми преследованиями. Россия тоже начала защищать свой рынок от дешевого украинского металла.
Третье естественное направление вложения свободных средств металлургами — машиностроение. Но проблемы, вставшие перед «Русским алюминием и «Северсталью», которые уже приобрели моторостроительные и автомобильные предприятия, а также неразвитый внутренний спрос, пока удерживают основную массу металлургов от такой экспансии. Но это временно: пока выгоднее покупать европейские активы.
В последнее время только АО «Таганрогский металлургический завод» («Тагмет») совместно с двумя партнерами поглотили АО «Донецкий экскаваторный завод» (Ростовская область, производитель экскаваторов для связи и мелиорации), приобретя его контрольный пакет акций. В планах новых акционеров довести свое участие до 75 %. Каждый из трех новых акционеров планирует владеть пакетом в 25 % плюс одна акция.
У металлургов все же нет безоблачного будущего. Если они не хотят оставаться сырьевым придатком мирового рынка, им необходимо повысить глубину переработки металла и снизить издержки производства за счет внедрения новых энергосберегающих технологий, сокращения избыточного персонала и внедрения производства высоких переделов металла. Скупка европейских производителей поможет только в малой степени.
Многие сегодняшние конкурентные преимущества — временные. Энерготариф все время растет, и недалек тот день, когда мечта Чубайса о выравнивании внутреннего тарифа с мировым станет былью.
Разницы между внутренней и внешней ценой на продукцию уже практически нет.
Общий рынок ЕврАзЭС только усилит давление на российский рынок, хотя и менее качественной, но более дешевой украинской, белорусской и казахстанской продукции.
Выход — в перевооружении, реконструкции и оптимизации затрат. Такие задачи в настоящее время под силу только крупным, вертикально интегрированным холдингам, которые могут безболезненно для производства аккумулировать стратегические фонды, решая эти проблемы шаг за шагом.
Но в ближайшее время основные инвестиции будут вкладываться в европейские заводы, затем в поглощение и ликвидацию мелких производителей в России, которые «мешаются под ногами у больших», Только после этого продукция более высоких стальных переделов и оцинковка стальных конструкций будет внедряться в России, но исключительно под потребности внутреннего рынка. Внешний будет окормляться зарубежными филиалами. Тогда, возможно, и продолжится экспансия металлургов в машиностроение как в основного потребителя высоких переделов металла.
Москва, 2003 г.
Триллер на фоне «ржавой войны»
На Дальнем Востоке лоб в лоб сошлись в борьбе за металлургический завод два мощных агрессора
В апреле 2003 г., после года «ржавой войны» со сборщиками металлолома, Администрация Хабаровского края отказалась от борьбы и провела аукцион по продаже своих последних серьезных металлургических активов.
Желающих даже явиться на аукцион не нашлось.
Вот такую жирную черту подвели инвесторы под промышленной политикой края. Фактически бизнес объявил губернатору Виктору Ишаеву вотум недоверия. Даже тот бизнес, который уже имел свою долю в этих металлургических предприятиях.
Но через полгода политика инвесторов изменилась на 180 градусов. «ЕвразХолдинг» купил 40-процентный госпакет акций ОАО «Амурметалл», принадлежащий Администрации края, а «Альфа-Эко М» через два года спячки внезапно для всех купила 15 % пакета акций у австрийской фирмы и довела свое участие в АО до контрольного.
Эту старую мусульманскую легенду я слышал еще в детстве. Однажды пророк Магомет, обращая язычников в ислам, заявил, что Всевышний может все. Язычники ему не поверили и потребовали, чтобы Аллах сдвинул гору. Магомет, помолившись, встал и приказал:
— Гора, иди к Магомету!
Гора осталась на месте. Магомет снова приказал:
— Гора, иди к Магомету!
Гора не шелохнулась. Язычники стали уже хихикать. Тогда Магомет воскликнул:
— Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.
Хабаровская администрация поступила точно так же, после того как апрельский аукцион потерпел фиаско. Сказать, что чиновники удручились его результатами, это значит не сказать ничего. Они были в шоке. Десять лет они защищали право края владеть этой собственностью, отбивались от московских банков и, выдворяя иностранных инвесторов, давили независимых сборщиков лома, столько льгот и преференций предоставили, сколько сил и средств распылили. Считали, что владеют сокровищем… И все зря оказалось. Никому эти металлургические активы по большому счету были не нужны.
Но к этому времени ОАО «Амурметалл» и АО «ПО Дальвостметалл» настолько, наверное, надоели местным властям, что они, наплевав на десятилетие проводимую политику краевого протекционизма, на мечты о едином металлургическом холдинге, уже готовы были продать эти активы кому угодно и за сколько угодно. При условии, что этот «кто угодно» будет платить в край налоги и сохранит разумное количество рабочих мест.
Перебрав все возможное количество потенциальных стратегических инвесторов, Администрация, прекрасно понимая, что при таком раскладе выручка будет существенно меньше ожидаемой, сделала предложение о покупке активов тому, кому, как ей казалось, трудно от такого предложения отказаться. Так как АО «Амурметалл» после «ржавой войны» 2002 г. с металлического лома перешел на советский вариант производства длинномерного сортового проката из слябов, то прямо пошли «сдаваться» к поставщику этих слябов — группе «ЕвразХолдинг».
Металлургический предельный завод построили в Комсомольске-на-Амуре (Хабаровский край) в 80-х гг. прошлого века, согласно решению Госплана СССР, для обеспечения, в первую очередь строительной индустрии Дальнего Востока страны сортовым прокатом: арматурой, швеллером, уголком. При этом доменного производства вовсе не планировалось, весь прокат должен был изготовляться из металлических слябов, поставляемых с Западносибирского металлургического комбината. В первые годы своего существования завод активно работал на инженерные войска Забайкальского военного округа, которые строили эшелонированные укрепрайоны на всем протяжении советско-китайской границы. От почти миллиона тонн проката доставалось еще промышленному и жилищному строительству, но уже по остаточному принципу.
После перестройки, когда не только промышленная, но и жилищная стройка в регионе встала, а инженерное обеспечение границы стало никому не нужным, но зато переименованный в АО «Амурсталь» завод получил прямой доступ к экспорту. Казалось бы — торгуй с Азиатско-Тихоокеанским регионом, который остро нуждается в металлопрокате, и живи припеваючи — выход к морю под боком. Но приватизация, воровство «красных директоров» и их своеобразный менеджмент довели завод до того, что он «лег на бок» и еле шевелился. Руководство растеряло связи, и основным сырьем стал железный лом, что снизило качество продукции. А это привело к потере потребителя. Шести тысячам металлургов только и оставалось, что бастовать — все равно работы нет.
В 1995 г. краевые власти пошли искать иностранного инвестора. Попытки поднять предприятие с помощью то австрийского, то мальтийского, то британского капитала потерпели неудачу. Вложиться решились только корейцы, и то в отдельное СП. Потому как в 1996 г. «Амурсталь» была подведена под банкротство, и на ней ввели режим внешнего управления, и краевые власти попытались реанимировать производство методом обратной реструктуризации: вывели реальные активы из «Амурстали» на семь самостоятельных юридических «дочек», наделив каждую частью бывшего единого имущественного комплекса.
Корейская металлургическая компания «Хангук стил» создала с краевой администрацией СП — ЗАО «Сталь-Ха» по производству листового проката. Корейцам отошло контрольное участие в 72 %, за которые они внесли в уставной капитал $20 млн. и обязались еще инвестировать в производство. Край передал в СП имущественный комплекс листопрокатного предприятия, который даже не оценивали толком, за 28 %.
Но с самого начала не заладилось. Президент «Хангук стил», г-н Ха Сунг Сик, понимал производство в России по-своему. Все командные посты на заводе получили только его соотечественники, соответственно ни о каком контроле над финансовой деятельностью предприятия со стороны края речи не шло. Менеджерами завода стали даже те корейские специалисты, кто совсем не знал русского языка и общался с персоналом через корейского переводчика, который тоже русский язык знал слабо, особенно производственную терминологию.
Но инвестиций на Амуре не дождались. Корейцы только нещадно эксплуатировали оборудование и ничего вкладывать, как видно, не собирались. За три года корейского управления в производство не было вложено ни цента. У местных журналистов даже версия своя появилась: зачем приходили корейцы — ликвидировать конкурента на рынке АТР, выстраивая рынок под себя.
А закончилось российско-корейское металлургическое сотрудничество громким международным скандалом, после того как г-н Ха Сунг Сик в 1997 г. украл три миллиона выручки от продажи металла за границей. Развести эту ситуацию брался тогда даже российский МИД. Но г-н Ха Сунг Сик даже не стал разговаривать с нашими послом в Сеуле по существу дела.
Кроме того, г-н Ха Сунг Сик еще и рабочим остался должен больше 20 миллионов рублей. И внешнего долга оставил предприятию в России на 200 миллионов.
На ЗАО «Сталь-Ха» в 1998 г. было введено внешнее управление. А тут еще и кризис. Внешний управленец на удивление сработал неплохо, с первых же месяцев производство стало приносить прибыль. Начали рассчитываться с кредиторами, но… в 2000 г. на трансформаторной подстанции случилась авария. От ее последствий предприятие не очухалось до сих пор, хотя регулярно потребляет 14 % всех краевых льгот и преференций.
«Дальневосточный предельный металлургический завод» (ДПМЗ) практически представлял в «Амурстали» самостоятельный комплекс, к тому он же «самый свежий» среди амурских метзаводов. Его построили в 1986 г. В нем в единой технологической цепочке связаны сталеплавильное и прокатное производства, рассчитанные на выпуск семи сотен тысяч тонн катанки и сортового строительного проката.
Этот завод в 1996 г. пытались реанимировать с помощью британского капитала (им предлагали 38 % за $20 млн), но не срослось, и, спустя некоторое время, Администрации края удалось договориться с кредиторами завода, которые по мировому соглашению долги конвертировали в акции нового АО «Амурметалл», к которому отошел имущественный комплекс ДПМЗ. Контрольный пакет достался ОАО «Хабаровскэнерго». Администрация предоставила все возможные льготы и преференции, и завод удалось запустить. К 1999 г. вышли на рентабельность, выпустив 25 тыс. тонн проката.
Интересно то, что после дефолта оказалось достаточно много в стране банков, которые готовы были выделить миллионы долларов инвестиций в завод, но под залог контрольного пакета акций. В «Хабаровскэнерго» же были иные планы: там хотели продать этот непрофильный актив «на сторону», а Администрация ни за что не собиралась их выпускать за пределы края. В конце концов, Администрация инициировала изъятие 75 % акций «Амурметалла», принадлежащих энергетикам, «в счет погашения долгов в дорожный фонд». После ареста акции незамедлительно были проданы, тут же в городе, авиационному объединению им. Ю. А. Гагарина, по номиналу. И вертолетчики спокойно согласились на их залог под кредит в $8,4 млн, которые пошли на модернизацию «Амурметалла». С начала тысячелетия «Амурметалл» 85 % своей продукции экспортирует в страны АТР и Китай. В 2000 г. «Амурметалл» был признан лучшим экспортером года.
Администрация края собиралась выкупить эти акции обратно и рекламировала планы собрать все металлургические заводы в Комсомольске снова в единый комбинат под своим контролем. Но человек предполагает, а рынок располагает. К удивлению аналитиков, гагаринцы в 2001 г. продали контрольный пакет акций «Амурметалла» московской фирме «Альфа-Эко М» при активном участии краевой Администрации и лично губернатора. Правда, край оговорил себе неплохие отступные: четвертая часть от 75 % пакета плюс одна акция. «Альфа» приняла эти условия, оформив этот откат властям как «благотворительное пожертвование субъекту Федерации». Кроме того, по Хабаровску ходят упорные слухи, что «Альфа», к тому же, обязалась лоббировать в Государственной Думе и федеральном правительстве запрет на вывоз металлического лома через восточные порты страны. Цена сделки не разглашается до сих пор.
Таким образом, основными акционерами ОАО «Амурме-талл» стали: краевая администрация — 9,94 %, «Альфа-Эко» —
36,4 % и австрийская Voest-Alpine Intertrading AG — 15,8.
Зачем это нужно было «Альфе», которая только что с проблемами избавилась от Ачинского глиноземного завода и провалила управление на Западносибирском металлургическом комбинате, в компании ничего определенного сказать не могли. Как портфельный же инвестор, который не признает рентабельности меньше 200 %, «Альфа-Эко» слишком долго «мариновала» актив.
Проблема металлического лома стоит остро по всей стране, но собирают его, почему-то, только около государственной границы. И гонят на экспорт. По оценкам дальневосточной таможни, через восточные порты отечества утекало за кордон по 1 млн. тонн железного лома ежегодно. Те же китайцы — только через реку перевези — готовы отстегнуть, тут же на берегу, по $80 за тонну, в Корее еще больше — до $120. «Амурметалл» же никогда больше $45 не платил. И не собирался платить. Вместо того чтобы делиться прибылью с заготовителями, там решили тупо пролоббировать внеэкономический запрет вывоза лома из страны.
Хабаровский губернатор Виктор Ишаев поначалу пытался действовать своей властью: запретил свободный оборот металлолома в крае. Суд отменил это положение как незаконное. Появились другие инструкции, ограничения, рогатки… Около половины заготовленного лома удалось заставить сдавать на «Амурметалл». Но заготовитель быстро оправился от потрясения и стал экспортировать лом из сопредельных субъектов Федерации. Любой шлагбаум в России обходят партизанской тропой.
Усилия заводчан и краевой администрации оформились сначала в письмо Законодательного собрания края к председателю федерального правительства, а затем и в виде проекта федерального закона «О регулировании экспорта черных металлов». Вот тут-то и стали нужны в Комсомольске лоббистские ресурсы «Альфы», она должна была протолкнуть через Москву если не полный запрет на вывоз лома, то запретительные пошлины на его экспорт — до 85 %.
В федеральной прессе началась беспрецедентная пиар-кампания по запрету вывоза лома. По телевизору непрерывно показывали, как на Дальнем Востоке люди от безденежья ходят по окрестностям взорвавшихся складов боеприпасов и зубилом сбивают бронзовые ободки с неразорвавшихся снарядов, как убивает людей током в фидерах, куда они лезут за цветным металлом, как воруют с площадей памятники… И тут же показывали пальцем в основное зло — заготовителей лома. В солидных журналах маститые экономисты чертили диаграммы, давали выкладки и цифры, почему стране невыгодно вывозить лом.
Сколько тут усилий от «Альфы» и сколько от других возбудившихся темой металлопроизводителей и активно включившихся в дискуссию, мне неизвестно, но факт в том, что Государственный таможенный комитет России 18 мая 2002 г. издает приказ № 346, запрещающий вывоз лома черных и цветных металлов из портов Владивостока, Ванино, Восточного и Советской гавани. Для вывоза лома, правда, остались еще порты Посьет, Славянка, Зарубино, Светлая и Пластун, но они и так перегружены, пропускная способность их очень мала, а в Славянке так вообще всего один кран на всех.
Но жалобы заготовителей мало обоснованны, а в Приморье этим бизнесом окормляется около десяти тысяч человек, но они на рынке металлического лома пока еще снимают сливки. По данным Минприроды РФ, в стране запасы лома оцениваются в 1,3 млрд тонн. Но большая его часть — это устаревшее оборудование, подлежащее списанию. И к тому же находится он, в основном, в глубинных районах страны. К тому же этот лом имеет хозяина, который тоже хочет свою долю прибыли. Заготовители собирают пока лом у границы и, как правило, на бесхозных ржавых свалках, какие в советское время напоминали пейзаж после Курской дуги у каждого колхоза. В год стране заготавливается около 19 млн. тонн лома и экспортируется только семь, остальной идет на российские заводы. Закон же о запрете вывоза лома вызвал в Государственной Думе лишь вялую дискуссию, но так и не был принят, как ожидали лоббисты, в срочном порядке. Это, несмотря на то, что в «ржавую войну» включились практически все российские металлурги.
Уже в разгар «ржавой войны» на завод стало поступать меньше лома, чем до нее. Для того чтобы завод не лихорадило, пришлось увеличить закупки слябов на Западносибирском металлургическом комбинате.
Уже к весне 2002 г. между губернатором и «Альфой» пробежала черная кошка. Администрация края 8 апреля, под предлогом срочного приведения устава АО требованиям нового закона «Об акционерных обществах», переизбирает на собрании совет директоров, на котором большинство получают областные чиновники: четверо от комитета по управлению имуществом правительства Хабаровского края и один от Администрации г. Комсомольска-на-Амуре. Частные инвесторы, владеющие в сумме контрольным пакетом акций, получили всего по одному месту в совете, хотя до того «Альфа» была представлена четырьмя директорами. В ответ «Агьфа» объявила, что созывает свое собрание акционеров 4 мая в Москве, в гостинице Свято-Данилова монастыря. На повестку дня поставили смену реестродержателя, гендиректора и председателя совета директоров АО.
Гендиректор завода Сергей Хохлов прямо обвинял в местной печати «Альфу» и лично Михаила Фридмана в «диком» ведении дел, в попытке отстранить гендиректора от финансовых потоков предприятия, невыполнении обещаний по лоббированию запрета вывоза лома и непредоставлении обещанных кредитов.
В ответ г-н Хохлов получил определение Красноярского суда об отстранении его от должности по иску акционера Ерофеева, которое было принято еще 22 февраля 2002 г. Наверное, почта у нас плохо работает.
В акционерном обществе установилось двоевластие. Г-н Хохлов рулил в Комсомольске, г-н Арыков — в Москве. Началась борьба за реестр. Но Хабаровский суд постановил запрет на любые действия с реестром.
Губернатор, под давлением металлургов, вновь инициировал заседание краевой Межведомственной комиссии по защитным мерам во внешней торговле и таможенно-тарифной политике, в Законодательном собрании края готовились принять новое постановление по лому. Планировалось закрыть для экспорта лома уже 47 таможенных пунктов пропуска от Байкала до Курильских островов. Однако такой демарш краевой власти вызвал возмущение самих портовиков, которые лишались солидной доли прибыли.
«Амурметалл», в это же время, пользуясь хорошей мировой конъюнктурой на прокат, стал заниматься откровенным демпингом на внешних рынках. Видно, валюта стала нужна любой ценой. Но эти действия руководства завода вызвали сильное раздражение остальных металлургов России, которые тоже торгуют в АТР.
Итогом 2002 г, стало то, что краевая власть устала караулить «своих» металлургов от «варягов» и решила продать свою долю «Амурметалла» и сопутствующие активы за $26 млн. плюс гарантии по социалке.
Но в апреле 2003 г. на аукцион по продаже 39,94 % «Амурметалла», консолидированных с 65 % АО «ПО Дальвостметалл», ни от кого не поступило заявок.
А тут еще Герман Греф заявил по телевизору, что «резкое ограничение металлолома может повредить переговорам о вступлении страны в ВТО, если Россия не прекратит административное регулирование этого рынка», и что Евросоюз угрожает из-за «ржавой войны» ввести снижение квоты на российский прокат. Следом из Минэкомразвития таможенники получили письмо, в котором министр призвал таможенников соблюдать баланс интересов между экспортерами и внутренними потребителями лома и отменить запрет на порты. Ситуация с поставками лома стала совсем выходить из-под контроля.
Администрация края пошла на поклон к «Евразу». Но очередные торги все же назначила на июль. В июне «ЕвразХолдинг» привлек к независимой оценке актива аудитора — «БДО Юникон Руф», но пресс-служба холдинга неизменно отвечала, что они не намерены «приобретать еще один сомнительный актив». Но в то же время Александр Абрамов был замечен в окружении топ-менеджеров «Амурметалла» на Международном саммите металлургов. Так что переговоры велись.
Но руководство «Амурметалла» уже настолько страдало нетерпением «продаться», что о приходе стратегического инвестора на завод сообщили в прессе еще до завершения переговоров, которые, как мне думается, затягивались, в основном, из-за иены за актив. В «Евразе» считали, что $26 млн. за этот актив много, и это их мнение основывалось на данных независимого аудита. Администрация края настаивала на своей цене, как всегда суля льготы и преференции.
Июльские торги так и не состоялись.
Наблюдатели прогнозировали, что вслед за покупкой госпакета акций «Амурметалла» «Евраз» приобретет и акции этого предприятия у «Альфы», но там, скорее всего, решили, что пришел звездный час «портфельного инвестора». Не дожидаясь завершения переговоров «Амурметалла» с «ЕвразХолдин-гом», «Альфа-Эко М» покупает у Voest-Alpine Intertrading AG 15,8 % акций «Амурметалла», срочно доведя, таким образом, свое участие в обществе до контрольного (52 %). Сделка была окончательно оформлена в сентябре. Сумма сделки, как всегда, явилась коммерческой тайной иностранного партнера. Но в газете «Ведомости» аналитик «НИКойла» Вячеслав Смолянинов оценил ее не более $5 млн, учитывая низкую рентабельность «Амурметалла». Как бы то ни было, но это сильный ход: контрольный пакет всегда стоит больше, чем два по отдельности, хотя бы и такого же веса.
В «ЕвразХолдинге» эту сделку не комментировали. А в «Альфе-Эко» заявили, что они приступают к непосредственному руководству заводом и намерены провести внеочередное собрание акционеров. И что на госбумаги главный акционер не претендует. Председателем совета директоров общества стал представитель «Альфы» Владимир Кучарин.
По инсайдерской информации, в «Евразе» все отлично понимали, что «Альфа» блефует. И что в итоге она предложит «Евразу» купить у нее этот контрольный пакет, а также пытается использовать ту же схему, что и с «Запсибом».
В 1999–2001 гг. менеджеры «Альфы» уже пробовали управлять Западносибирским металлургическим комбинатом, но ничего путного из этого не вышло. В итоге, не без нажима местной власти, «Альфа» после ожесточенного торт продала контрольный пакет Запсиба «Евразу» за $120 млн. Опыт с «Тагметом» и «Красным Октябрем» и вовсе был для нее откровенно спекулятивной операцией.
В октябре «Евраз», сбив цену до $21 млн, купил у Администрации края госпакет «Амурметалла», переговоры о покупке контрольного пакета у «Альфы» руководство холдинга все же вело. В том, что они не завершились успешно, скорее всего, виновата позиция «Альфы», которая хотела выжать спекулятивный максимум из «маринованного» актива Всем известно, что «Альфа» без 200 % прибыли не работает. Что интересно, так то, что на этих переговорах обсуждалась альтернатива: либо «Евраз» покупает все акции у «Альфы», либо «Альфа» выкупает все у «Евраза».
«Евраз» же, выражая готовность приобрести контрольный актив, не торопился. Являясь единственным поставщиком слябов (с Запсиба), а за время переговоров структуры «Евраза» обеспечили себе еще и контроль поставок на завод металлолома, хотел выторговать меньшую сумму, зная, что без «Евраза» «Альфе» управление заводом было не потянуть. «Альфа» жаждала максимальной премии.
Когда, казалось бы, переговорщики обо всем договорились, в том числе и о цене вопроса, и были готовы по этому поводу дать коммюнике, в начале ноября деловую прессу облетела новость: акции «Альфы» в «Амурметалле» купили структуры «Русского угля» (дочерняя компания «Межпромбанка»). И хотя президент «Русского угля» г-н Варшавский заявил «Ведомостям», что они ведут также переговоры с «ЕвразХолдингом» о приобретении и их пакета акций, в «Евразе» эту информацию комментировать отказались.
С позицией «Альфы» все предельно ясно. Как убежденный «портфельный инвестор» она всегда продаст свой товар тому, кто даст больше, хотя бы на рубль. И предварительные договоренности ее еще никогда в этом стремлении не останавливали. Но и непонятного осталось много.
Начиная с того, что «Русский уголь» вряд ли купил акции у «Альфы» за цену меньшую, чем предлагал ей «ЕвразХолдинг». В такой благотворительности «Альфа» еще не была замечена. А «Альфа» вряд ли хотела цену меньшую, чем максимально возможная на рынке. Так что вопрос о покупке «Русским углем» этого актива с целью перепродажи, как было до того с несколькими металлургическими активами, отпадает.
Второй аргумент — Запсиб является естественным монополистом на поставки слябов не только на «Амурметалл», но и на принадлежащий «Русскому углю» Новосибирский металлургический завод имени Кузьмина. И, насколько мне известно, поставки эти весьма льготные. В случае конфликта с «Евразом» «Русский уголь» сразу попадает на полную цепу сляба или в худшем случае — на полную цену сляба плюс минимум три тысячи километров лишнего железнодорожного тарифа при смене поставщика. Поставки металлолома на «Амурметалл» также контролируются «Евразом». При таком раскладе или с рентабельностью придется проститься, или начать уважать «Евраз».
Строительство собственного доменного производства возможно только после запуска ГОКа в Чинее, иначе при существующем железнодорожном тарифе окатыш станет золотым.
И при всем при этом на первое же инициированное собрание акционеров «Евраз» приглашается, мягко сказано, несколько неучтиво. А на самом собрании нарушено все, что только можно было нарушить, начиная с того, что на нем не было регистратора, который приехать на него отказался. И это для юристов «Евраза», естественно, дополнительный раздражитель.
Следует также иметь в виду, что «Альфа» еще не получила денег за акции и активничает с собранием и советом, что может означать обременение сделки особыми условиями, при неисполнении которых все может вернуться на круги своя.
Вполне можно рассматривать версии и о том, что «Русский уголь» выступает не самостоятельно, а покупает актив для кого-то, кто не желает стать собственником под светом софитов и оформит свои права потом, в тишине, когда все уляжется. Поэтому за ценой не стоит.
Или же этот актив покупался с перспективой его бартерного обмена на уже реально интересующий «Русский уголь» актив.
«Евраз» пока держит паузу, но что последует за ней, очень неопределенно Одно несомненно: в полном выигрыше Администрация края, которая наконец-то избавилась от многолетней головной боли. Да еще за приличные деньги
Москва, 2003 г.
Русские идут!
«С какой стати «Корусу» прыгать к русским в постель?»
«Имея более 10 % акций, я думаю, что я могу и должен знать, что происходит в компании»
На фоне политических отношений Соединенного королевства Великобритании с Российской Федерацией, когда при предельной демонстрации дружественных отношений к президенту Путину со стороны премьер-министра Блэра английское правосудие не только отказывает России в экстрадиции террориста Закаева, но и дает этому бандиту политическое убежище, сопротивление менеджмента металлургического концерна Corus Group Plc вхождению в совет директоров компании второго по величине акционера — гражданина России Алишера Усманова кажется мелочью, но вполне вписывается в «коллективное бессознательное» туманного Альбиона, которое основательно заквашено русофобией едва ли не со времени Пита-младшего, которого насмерть запугал император Павел, послав графа Платова с казаками через Памир завоевывать Индию в союзе с Наполеоном. Хотя, казалось бы, и британское правительство, и руководство Corus Group Plc должно Усманова на руках носить за избавление от банкротства: с того момента, как он начал массированно скупать акции Corus, они за неполный год подорожали в четыре раза, в результате чего кредиторы не только реструктуризировали долги группы, но и дали новые займы. Однако не только самого Усманова в совете директоров никто не ждет, но даже любая поддержанная им кандидатура тут же подвергается дискриминации. И хотя Усманову удалось намного больше, чем в свое время Лакшми Миталлу, защищать дверь совета директоров будут от него как Грааль. Вот и покупай после этого британские активы.
Прошлый год был богат на экспансию русского капитала в зарубежную металлургию. Отечественным предпринимателям жгли руки свободные деньги, а мировая металлургия переживала тягчайший кризис. Цены на металл упали до своего двадцатилетнего минимума. Мелкие производители массово разорялись, а гиганты получили синергию от слияний, которые активно проводились с середины 90-х гг. прошлого века, в виде убытков вместо банкротства. Естественно, капитализация компаний на рынке рухнула, чем не преминули воспользоваться российские металлурги
Общим местом в этой экспансии былою, что отечественные предприниматели скупали европейские и американские активы на деньги, заработанные в России, но на компании, которые они основали за рубежом. Как правило, это были их же собственные структуры — трейдеры.
Так, трейдер «Мечела» и «Южного Кузбаса» Conares Trading AG (Швейцария) выиграл приватизационный конкурс на приобретение румынского металлургического завода S С. Industna Sarniei S.A. Цена вопроса — $60 млн. До этого структуры «Мечела» уже приобрели металлургический завод в Хорватии.
Аффилированные с НЛМК зарубежные компании приобрели контроль над Dansteel (Danish Steel Werke) в Дании, которая производит 800 тыс. тонн стали, из которой 450 тыс. — прокат. Цель — уйти от антидемпинговых процедур Евросоюза: Dansteel должна прекратить плавку стали и сосредоточиться на прокате, слябы для производства которого она будет получать из Липецка. Таким образом, прокат, произведенный Dansteel, будет считаться датским и произведенным в ЕС.
«Северсталь» успешно внедрилась на американский рынок, купив третьего в стране производителя стали — компанию Rouge Industries, основного поставщика автомобильного проката, основанную еще в 1920 г. Генри Фордом.
Кипрская компания Gallagher Holding Ltd., на 100 % принадлежащая главе «Газпроминвестхолдинга» Алишеру Усманову, приобрела в марте прошлого года за $40 млн. 5 % англо-голландского сталелитейного концерна Corus Group Plc, капитализация которого с момента слияния в октябре 1999 г. британской British Steel Plc и голландской Hoogovens, упала с $3,86 млрд до $821 млн. Год назад эта покупка была расценена наблюдателями либо, как портфельная инвестиция «на вырост», либо как ожидание банкротства Corus с надеждой заработать на продаже компании по частям.
Однако произошло то, чего никто не ожидал: Усманов не только стал сам скупать акции Corus ежемесячно, но и привлек к этому увлекательному процессу своих российских партнеров.
Информацию об увеличении Алишером Усмановым своего участия в Corus поначалу в британской прессе никак не комментировали купил и купил. Но когда Усманов в конце прошлого года, доведя свою долю в Corus до 10 %, потребовал себе место в совете директоров — разразился скандал.
Чтобы понять корни этого скандала, надо немного погрузиться в историю британской металлургии.
Национализация всех средств производства и распределения предусматривалась программой лейбористской партии, начиная с 1918 г. Частичная национализация была проведена как лейбористским, так и консервативным правительствами в период между мировыми войнами; особенно это коснулось радиовещания, линий электропередачи и общественного транспорта в Лондоне. Первым национализированным предприятием стал Банк Англии.
Во время Второй мировой войны британская бюрократия настолько подмяла под себя бизнес, что общественный строй в Британии называли государственным капитализмом. Достаточно припомнить, что распределение продуктов по карточкам, вынуждено введенное во время войны и блокады островов, сохранялось еще десять лет после победы, а карточки на бензин продержались на острове практически аж до запуска в космос Юрия Гагарина. В послевоенный период в Британии по нарастающей шла национализация промышленности, конец которой положила только баронесса Тетчер.
Первая попытка полной национализации отрасли относится к Акту «О железе и стали» 1947 г. По нему в 1949 г. были национализированы все предприятия сталелитейной промышленности Британии, но они, став государственными, продолжали действовать как отдельные самостоятельные структуры.
Компания Bntish Steel (британская составляющая настоящей Corus Group Plc) была создана в 1967 г. как государственная монополия в черной металлургии на основании Акта «Об угле и стали», British Steel Corp. объединила отрасль в одну гигантскую государственную компанию, консолидировав 90 % всей металлургии страны 22 комбината и 42 сталелитейных завода и давала работу более 220 тысяч рабочим в Уэльсе и Англии. В условиях парламентской демократии — это больше полумиллиона избирателей, компактно сосредоточенных в округах, выбирающих депутатов в Палату общин, где большинство формирует правительство.
Постоянно работая на грани убыточности, эта государственная монополия всегда была предметом жарких дебатов между консерваторами и лейбористами, не столько по экономическим, сколько по политическим мотивам, но государственные дотации она получала исправно.
Лейбористы и фабианцы видели в национализации (а кроме металлургии были национализированы угольная, газовая промышленность, весь транспорт и энергетика) путь к построению настоящего социализма, не извращенного большевизмом и коммунизмом. Консенсус между лейбористами и консерваторами достигался лишь в вопросе полной занятости населения, которое обеспечивала национализация. Только глубокий кризис этих отраслей в 80-х гг. прошлого века вынудил лейбористов не сопротивляться тетчеризму с его программой сплошной приватизации промышленности и закрытию убыточных предприятий.
British Steel была приватизирована в 1988 г. но так и осталась монополией на британском рынке. Несмотря на всю свою антимонопольную трескотню дробить ее г-жа Тетчер не стала.
Приватизация принесла с собой сокращение рабочих мест, закрытие непрофильных предприятий, что вызывало бурное противостояние партий в парламенте, но не обеспечила металлургам процветания. Капитал компании был настолько сильно распылен, что менеджмент British Steel в своих решениях привык действовать без оглядки на акционеров.
Через десять лет было принято решение по выходу из затянувшегося кризиса — слияние в единую компанию с успешным голландским концерном Hoogovens NV (70 % производства стали в Нидерландах), которое состоялось в 1999 г.
Объединенная Corus Group Plc не только ни разу за пять лет существования не показала прибыль, но постоянно работает с колоссальными убытками. Капитализация группы упала с $3,86 млрд в 1999 г. до $821 млн. в 2003 г. Причем генерируют убытки именно британские предприятия, в то время как активы группы в Нидерландах постоянно генерируют прибыль.
Управляющая компания Corus зарегистрирована в Британии по островному праву, голландские ее предприятия живут по континентальному. Руководит всеми активами и назначает исполнительную власть в компании совет директоров, который на 90 % всегда состоял из подданных Британской короны. Для подданных голландской королевы был создан отдельный от совета директоров компании наблюдательный совет, который практически ничего не решает. Британский менеджмент, привыкший к управлению государственными активами, принес свой «социалистический» менталитет и в объединенную компанию. Роднит британский менеджмент Corus с российскими «красными директорами» маниакальное стремление не пускать акционеров к управлению компанией, особенно к управлению оперативными финансовыми потоками. Совет директоров состоит из четырех представителей менеджмента и шести независимых директоров. В нем нет представителя ни одного акционера, даже самого крупного, такого, как американский инвестиционный фонд Brandes Investment Partners, который владеет 15,2 % уставного капитала Corns.
Для того чтобы вывести предприятия в Уэльсе из кризиса и найти средства на их реконструкцию, топы Corus решили продать в 2002 г. французской алюминиевой компании Pechiney прибыльное алюминиевое производство на континенте как «непрофильное». Голландский профсоюз General Works Council (CWC) заблокировал эту продажу по решению суда, но от этих планов британцы не отказались до сих юр, периодически озвучивая это решение в печати. Убыточность компании менеджмент объясняет не плохим травлением, а сильным курсом фунта и неблагоприятной мировой конъюнктурой, когда цены на металл упали до самой низкой отметки, а затраты на фрахт и сырье растут. Но в то же время основной европейский конкурент группы — Arcelor SA, находящийся в одинаковых с группой рыночных условиях, потерял в своей стоимости только 30 %, а не 88 %, как Corns.
Англия — традиционная страна. Только традицией можно объяснить, почему объединенная транснациональная корпорация Corus управляется как «министерство стали», каким была государственная British Steel, а ее совет директоров все больше напоминает закрытый аристократический клуб, в котором решения принимаются не на коммерческих, а не очень понятных акционерам политических основаниях. Четыре года провального управления наглядно показали, что нынешнее руководство как минимум не компетентно в том, за что взялось.
Получается так, что британская часть Corus Group живет за счет своей голландской части. Выгода от слияния для британцев лежит на поверхности, но вот зачем это нужно было голландцам — лезть в такую кабалу, я не понимаю до сих пор. Их слияние с британцами напоминает союз британской курицы с голландской свиньей для производства яичницы с беконом. Хотя предприниматели тоже люди, итак же подвержены модным влияниям, а 1999-й был годом пиковых слияний в европейской металлургии. Плюс упование на «синергию», которая в последнее время стала среди бизнесменов чуть ли не магическим заклинанием.
Британский политический истеблишмент и бюрократия также привыкли постоянно держать руку на пульсе компании, чуть что вынося ее деятельность на обсуждение в парламент. В мае прошлого года на парламентских слушаниях по поводу массового сокращения рабочих мест в Уэльсе был также поднят вопрос о новом русском акционере: кто он и зачем он тут? Исполнительный директор Corus Энтони Педдер тогда спокойно заявил, что новый акционер представляет всего лишь портфельного инвестора, деньги которого честные и проверенные. На этом вопрос был исчерпан. Истеблишмент Альбиона успокоен.
За прошедший год Gallagher Holding Ltd. (Кипр), аккумулировав 593,83 млн. обыкновенных акций или 13,39 % уставного капитала Corus Group Plc, стал вторым по величине акционером компании. Самый крупный акционер Corus — инвестиционный фонд Brandes Investment Partners (США) владеет пакетом в 15,2 %. Но, учитывая то, что ООО «Базовый элемент», контролируемое Олегом Дерипаской (партнером г-на Усманова по «Уральской стали») приобрел в марте за $110 млн. около 3 % акций Corus, то их консолидированный пакет становится уже самым крупным в компании — больше 16 %. С самым крупным пулом акционером не считаться уже нельзя.
Скорее всего, «Базовый элемент» вложился в Coins, так сказать, «по дружбе», после того, как представителями компании было заявлено, что по Уставу самовыдвижение в совет директоров невозможно, необходима рекомендация другого акционера. А кто ближе партнера?
Никакого интереса для алюминиевого бизнеса Дерипаски алюминиевые подразделения Corus не представляют, так как политика «Русского алюминия» в корне противоположна декларациям «Сибирского алюминия» образца 2000 г. Это тогда г-н Дерипаска декларировал задачу компании: овладеть высокими переделами с высокой добавленной стоимостью. Нынче «Русал» сам избавляется от предельных предприятий в Белой Калитве, Самаре и Подмосковье. Гендиректор «Русала» г-н Булыгин в настоящее время так видит перспективы самой крупной алюминиевой компании России. «Наша стратегия — концентрация на производстве первичного алюминия, а бизнес компании Corus связан с переработкой», — заявил он «Ведомостям» после покупки «Базелом» акций Corus.
Деньги на покупку акций Gallagher привлекала в виде кредитов под залог купленных акций в четырех офшорных зонах у компаний Coalco International Ltd. (Британские Виргинские острова) и Kanton Services Ltd. (Британские Виргинские острова), Profeteria Co. Ltd. (Кипр) и Sevenkey Ltd. (Багамские острова). Всего было привлечено $304,5 млн.
Согласно сведениям Комиссии по ценным бумагам и биржам США, Gallagher потратила из них на покупку пакета акций Corus $294,68 млн, начав скупку акций Corus в марте 2003 года по цене $0,13 за штуку. За год их стоимость на рынке выросла почти в четыре раза — до $0,76. В настоящее время цена купленного пакета акций составляет около $420 млн.
Советник Алишера Усманова по связям с общественностью Валерий Дикевич подтвердил автору, что кипрская компания Gallagher Holding Ltd. на 100 % принадлежит гражданину России Алишеру Усманову, а также то, что вышеперечисленные кредиторы не являются аффилированными с Gallagher Holding Ltd. структурами.
Г-н Дикевич дипломатически заявил, что «именно то, что Усманов позиционировал себя как стратегического инвестора и вызвало противодействие британского менеджмента. До этого было безразличие».
Понятно, что Алишер Усманов, затратив такие деньги на участие в Corus, хочет их оправдать. Вполне естественно его стремление как второго по величине (а в союзе с Олегом Дерипаской — самого крупного) акционера компании знать планы руководства Corus по выходу компании из кризиса, а также влиять на менеджмент, который управляет его собственностью. Это его законное право. Но вот менеджмент до последнего времени не только не хотел прислушиваться к мнению крупнейшего акционера, он даже не хотел встречаться с ним, хотя всем давно известно, что любые трения преодолеваются только в контакте И несмотря на это г-н Усманов неоднократно публично подчеркивал, что поддерживает политику Филиппа Варена по выходу компании из кризиса.
Политика руководства Corus с акционерами напоминает худшие примеры обращения с миноритариями со стороны наших «красных директоров». А уж они, по мнению той же британской прессы, являют собой образец «дикого капитализма».
С конца прошлого года, как только Gallagher Holding было аккумулировано свыше 10 % уставного капитала Corus, г-н Усманов выразил желание стать членом совета директоров компании и помочь ей в кризисной ситуации поставками сырья из России. «Противодействие» британского менеджмента планам Усманова больше напоминало оборону от уже объявленного и активно проводимого враждебного поглощения, чем лояльный диалог с крупным акционером.
Менеджмент компании (а он, напомню, находится в том же положении, что и приснопамятный красный директор нашей недавней истории, т. е. собственностью сам не владеет, но полностью ей управляет и распоряжается как самый настоящий собственник, пользуясь распыленностью и разобщенностью акционеров) моментально предпринял шаги, которые иначе как «защитой от Усманова» не назвать
Первым шагом было увеличение уставного капитала компании на 40 % посредством дополнительной эмиссии акций, решение о которой принято советом директоров в декабре прошлого года, тут же после заявления Усманова о том, что «он принял бы предложение войти в совет директоров компании». Проект эмиссии предусматривал выпуск 1,3 млрд. акций по рыночной цене £0,235 (около $0,4) на сумму около $513 млн. которые акционеры могли выкупить в пределах их долевого участия. В случае отказа от покупки, акции планируется выпустить в обращение на свободный рынок.
Невооруженным глазом видно, что данная эмиссия, направленная на дальнейшее размывание уставного капитала, имеет четкую оборонительную стратегию от «экспансии Усманова». Эта эмиссия если не ликвидирует консолидацию значительного пакета акций со стороны Gallagher Holding, то, по крайней мере, существенно ее затруднит. На аккумуляцию блокирующего пакета понадобится в полтора раза больше средств. Что же касается привлечения капитала в компанию, то вряд ли эта эмиссия способна его обеспечить. Инвесторы ведь не хватают акции Corus как горячие пирожки, не стоят за ними в очереди. Наоборот, если бы от них активно не избавлялись, вряд ли бы Gallagher Holding сумел бы в такое короткое время аккумулировать их столь много.
Вторым шагом было поспешное заключение долгосрочного контракта на поставку железной руды из Бразилии с фирмой CVRD. Если раньше Corus заключал такие контракты с бразильцами ежегодно, то в феврале контракт был заключен сразу на десять лет, причем поставки руды были резко увеличены с нынешних 5 до 10 млн. тони в год. То, что на этот контракт повлияло заявление Усманова о возможности поставок железной руды и концентрата для предприятии Corus из России, несомненно. Этим действием менеджмент сразу закрыл даже гипотетический вопрос о поставках русского сырья как минимум на пятилетку. Как заявил тогда же представитель компании Майкл Хичкок, «потребности Corus в руде полностью удовлетворены». По поводу возможных поставок стальных полуфабрикатов из России, о которых писала газета The Mail of Sunday, он сказал, что «Corus в принципе не нуждается в них, так как сама их продает. Партнерство с Corus возможно только в вопросе управления Tees-side. Corus нужен партнер для создания совместного предприятия на базе этого завода». Кстати, предложения о создании СП Gallagher Holding от руководства Corus так и не поступило.
Так что можно уверенно констатировать, что менеджмент Corus объявил войну своим крупнейшим акционерам — Алишеру Усманову и Олегу Дерипаске. Цель этой войны одна: не пустить русских акционеров к управлению компанией. Подтверждает объявление войны и тот факт, что председатель совета директоров Corus г-н Джим Ленг за неделю до объявленного на 22 апреля годового собрания акционеров разослал другим акционерам циркуляр с призывом: голосовать против вхождения в совет директоров кандидата от кипрской Gallagher Holding голландца Адриануса ван дер Вельдена, которого предлагает узбек Усманов. В общем: караул, русские идут!
По крайней мере, г-н Джим Ленг в своем послании высказался четко и однозначно: «мы считаем, что такое назначение не в интересах нашей компании и акционеров». Пикантность интриги заключается в том, что сам ван дер Вельден, бывший глава Hoogovens NV, является топ-менеджером компании с самого ее основания и в 1999–2000 гг. уже входил в совет директоров.
Вся закавыка тут в том, что 22 апреля 2003 г. совет директоров переизбирается планово, согласно Уставу компании. И отменить это мероприятие, значит, нарваться на требование внеочередного собрания акционеров, а то и на судебный иск. И у менеджмента осталось только одно средство: давление на акционеров. По островному праву кандидатура каждого нового директора в совет публичной компании должна быть одобрена большинством акционеров, а выдвинуть ее может лишь акционер или группа акционеров, владеющая не менее 10 % акций.
Я не знаю, связана ли травля г-на Дерипаски в британской прессе с менеджментом Corus, или это очередная инсинуация эмиссаров братьев Живило, но в марте, после покупки «Базовым элементом» 3 % Corus, появились статьи, весьма напоминающие информационные баталии времен корпоративных войн конца 1990-х гг. в России. К примеру: статья Тима Уэба и Клейтона Хирста «Что такой хороший олигарх делает в этой страшной металлургии» от 22 марта в The Independent, или статья Терри Макалис-тера и Девида Гау «Судебные баталии нового российского акционера «Коруса» от 18 марта в The Guardian.
Все можно было бы свести к мстительности бывших «алюминиевых братьев», если бы нападкам в британской прессе одновременно не подвергался бы и сам Алишер Усманов. К примеру: статья Дэвида Гау «Корус» хочет выяснить намерения российского магната» от 19 марта в The Guardian или статья Мартина Диксона в Financial Times от 16 апреля с красноречивым заголовком «Не стоит обниматься с русским медведем: Усманов требует место в совете директоров «Коруса». Последняя эпистола как-то очень легко корреспондируется с письмом г-на Джима Ленга акционерам. По крайней мере» и то и другое сообщение имеют одинаковые тезисы. Да и вышла статья, в аккурат, под грядущее собрание акционеров Corus. Иначе как «джинсой» такую статью и не назвать, ибо если такая статья не есть манипулирование общественным мнением, то что ото? Весьма и весьма неуклюжий пиар, в котором кроме русофобии, из-под каждой строчки сквозит неистовое желание менеджмента Corus и дальше оставаться неподконтрольным акционерам. Что же такого они там наворотили, что так боятся? Для чего надо прибегать к эмоциям, а не к разуму акционеров?
Скорее всего, британский менеджмент сильно напугала деловая активность г-на Усманова, которому удалось найти общий языке голландскими профсоюзами, недовольными политикой британцев в компании. В начале апреля они совместно провели директором в совет и назначение руководителем всего сталепрокатного бизнеса в компании голландца Рауке Хенстра, руководителя одного из подразделений Corus в Нидерландах. Но на этом британцы решили объявить «Сталинград» как Усманову, так и профсоюзам, которые и так не дают руководству компании продать алюминиевые заводы и поправить тем свое финансовое положение. Западные профсоюзы не чета российским оппортунистам, при желании они могут оказывать существенное влияние на работодателей, так что в их лице г-н Усманов приобрел мощного союзника. И менеджменту ничего не осталось, как, скрепя сердце, пойти с Усмановым на личный контакт.
Объявляя Усманову войну, Джим Ленг, скорее всего, не подумал о серьезных последствиях. Судя по тому, как удалось при слиянии британцам «нагнуть под себя» голландский менеджмент, он ощущает себя просто «зиг-зверюгой М&А», которому все ничто и нипочем, так как на его стороне административный ресурс всей Великой Британии, который привык контролировать свою металлургию как стратегическую отрасль промышленности.
Однако команда из Gallagher Holding действует грамотно. Не входя в прямой конфликт с менеджментом группы, Усманов стал центром притяжения всех недовольных руководством компании, в первую очередь голландцев. Как руководителей профсоюзов, так и части менеджмента. Голландский менеджмент Corus, в отличие от британского, не имеет предубеждений против русских предпринимателей и не страдает, в отличие от англичан, ксенофобией, как и возможной в будущем претензии русских на полный контроль в компании.
В свою очередь, голландцы весьма недовольны тем, что прибыль, получаемую предприятиями на континенте, постоянно выбрасывают в «бездонную бочку» убыточных предприятий Британии.
Что средствами от продажи прибыльного алюминиевого бизнеса планируется латать все тот же «ржавый пояс» депрессивного Южного Уэльса, куда и так британское правительство заманивает потенциальных инвесторов льготными условиями аренды, возвратом налогов, государственными кредитами и т. д. и т. п. И хотя алюминиевый дивизион в общей выручке компании весит всего 7 %, он генерирует прибыль, и все 250 тысяч тонн алюминия находят своего покупателя.
До голландцев давно дошло, что островитяне при слиянии их нагло использовали для решения своих социальных проблем, но решительности для открытого противодействия у них было мало. А вот г-ну Усманову ее как раз не занимать.
Кроме того, обязательной регистрации на бирже подлежат только те акционеры Corus, которые владеют тремя и более процентами акций. Так что, скорее всего, Дерипаска засветился случайно, так как его пакет всего лишь чуть-чуть недотягивал до 3 %. Вполне возможно, что у Усманова есть еще соратники, владеющие от 1 до 2 % акций, про которых никто ничего пока не знает. Недооцененность Corus Group Plc, как публичной компании в настоящее время может по потенциальной прибыльности сравниться только с недооцененностью российских активов второй половины 90-х гг.
Алишер Усманов намерен на собрании представить акционерам Corus свое видение выхода из кризиса и свой план реструктуризации компании. Он поднял перчатку, которую ему бросил Джим Ленг, и заявил Financial Times, что озабочен плохими взаимоотношениями между советом директоров Corus и голландским наблюдательным советом, а также тем, что на уровне совета директоров отсутствует достаточная экспертиза в отношении стальной отрасли. «Руководство компании мне напоминает генералов, которые готовятся к войне, которая уже проиграна», — заявил он газете.
Тут же британская The Independent 19 апреля 2004 г. в статье Джереми Уорнера «Каждый Усманов должен знать свой шесток» выступила с обвинениями: «Усманов угрожает провести переворот в руководстве компанией, если выдвинутая им кандидатура в совет директоров будет отвергнута в четверг на собрании акционеров».
На заявление помощника Алишера Усманова Леона Семененко, что «пора покончить с тем, что компания состоит из двух неравноправных частей, прибыльного в Голландии и убыточного в Британии. Мы надеемся, что работа ван дер Вельдена поможет интегрировать эти части, повысить эффективность английского подразделения и покончить с убытками, которые компания показывает четвертый финансовый год подряд», The Independent также не осталась в долгу и не полезла за словом в карман, заявив: «Если господину Усманову кажется, что он справится лучше, чем новый генеральный директор Филипп Варен, почему бы ему не попробовать купить сразу всю компанию? А если не получается, почему бы ему ни закрыть рот, и не вернуться обратно на Урал?»
Руководство Corus свое неприятие подхода Усманова к совету более дипломатично объяснило ВВС 16 апреля 2004 г. тем, что есть «первые обнадеживающие признаки близкого поворота к лучшим временам». Ну, так. что у Corus на уме, то у Independent на языке…
По крайней мере, перед самым собранием акционеров туманный Альбион отбросил лицемерие и высказать вслух то, что думает на самом деле. Так что самое интересное у нас еще впереди.
P.S. Когда верстался этот номер, из Лондона пришло сообщение, что очередное годовое собрание акционеров Corus Group Plc состоялось. Алишер Усманов сам снял продвигаемую им кандидатуру в совет директоров — голландца ван дер Вельдена, еще до голосования. Причина в том, что многие акционеры, поддерживающие эту кандидатуру, после письма г-на Ленга изменили свою позицию.
Менеджмент в очередной раз «развел» акционеров. В совете опять только представители менеджмента и «независимые» директора.
Как сообщил источник из Gallagher Holding, «изменение мнения партнеров по пулу выдвижения ван дер Вельдена стало известно до голосования и нам удалось сохранить лицо: снять его кандидатуру самим, потому как изначально было уже ясно, что 50 % голосов он не получит. Но странного ничего не произошло. Corus по-прежнему для нас привлекательный актив, и скупка акций будет продолжаться».
Г-ну Усманову в создавшихся условиях действительно ничего другого не остается, как последовать совету Джереми Уорнера и купить всю компанию. Или продать свою долю, заработав на росте акций.
Москва, 2004 г.
Конец качканарского скандала
Качканарский ГОК «Ванадий», наверное, самое знаменитое на весь мир российское предприятие после «Газпрома» и «Юкоса», И до посадки гендиректора «Юкоса» Михаила Ходорковского имело славу самого скандального. Теперь, после того, как американский суд окончательно отказал бывшему гендиректору Качканарского ГОКа Джаллолу Хайдарову в иске к настоящим владельцам комбината, скандальность этого актива стала достоянием истории и новым владельцам он достается практически чистым. В выигрыше от этой сделки остались все.
Головное предприятие «ЕвразХолдинга», Нижнетагильский металлургический комбинат (НТМК), как известно» сидит на «качканарской игле»: снабжается железорудным сырьем в основном с Качканарского ГОКа. От Качканара до Нижнего Тагила самое короткое транспортное плечо сырьевых поставок — 120 км. Все остальные поставщики сырья находятся за тысячи километров от комбината. А это лишние затраты на железнодорожный транспорт, тарифы которого в наших палестинах только дорожают год от года.
Характерно, что за последние годы президент «ЕвразХолдинга» Александр Абрамов неоднократно и публично предлагал хозяевам УГМК продать ему Качканарский ГОК. Что и объяснимо, так как без собственного источника сырья НТМК не только значительно теряет в капитализации, но и находится в постоянной сырьевой зависимости. В обстановке постоянного удорожания сырья находиться в зависимости даже от дружественных структур, даже от собственных миноритариев (И. Махмудову — главе УГМК — принадлежит около 8 % НТМК), никому не хочется. Тем более что наблюдаемый в настоящий момент галоп цен на металлургическую продукцию уже становится причиной ожидаемого сокращения производства в отрасли.
Весь минувший год предприятия черной металлургии наращивали выпуск продукции, приблизившись к рекордным показателям в СССР. Причиной роста отрасли стала внешняя конъюнктура. Однако вслед за ростом экспортных цен на металл и прокат увеличивались и внутренние. По отдельным параметрам они уже стали неподъемны для потребителя. Пока в отрасли все спокойно, однако производители труб, сложных сплавов и другой продукции высоких переделов уже опасаются снижения объемов своего производства в 2004 г.
2003 г. для российской металлургии был благоприятным. Согласно данным Госкомстата России, индекс производства продукции черной металлургии в 2003 г. по сравнению с 2002 г. составил 108,9 %, что выше средних показателей по промышленности в целом. При этом выпуск чугуна на крупных и средних предприятиях вырос на 3,4 %, стали — на 4,5 %, готового проката — на 4,7 %, листового проката — на 8,6 %. Индекс производства в первом квартале 2004 г. по сравнению с 2003 г. составил 108,2 %.
Структура отрасли не претерпела кардинальных изменений — 89,5 % общероссийского объема производства чугуна, 86 % стали, 89 % проката производится на девяти крупнейших металлургических комбинатах.
На долю предприятий «ЕвразХолдинга» (Нижнетагильского, Западно-Сибирского и Новокузнецкого комбинатов) приходится порядка 23 % общероссийской выплавки стали. Во второй половине 2003 г. увеличился спрос на длинномерный сортовой прокат в странах Юго-Восточной Азии — один из основных сортаментов предприятий «ЕвразХолдинга», который поставляет в этот регион до 70 % собственной металлопродукции. Оживает и внутрироссийский рынок, растет металлопотребление в строительном комплексе, нефтянке и в вагоностроении.
Растущий спрос и высокие цены значительно увеличили поставки металлопродукции за рубеж. Суммарный стоимостный объем экспорта чугуна, ферросплавов, стальных слитков, заготовки и проката, а также металлургического сырья составил около $8,9 млрд и по сравнению с 2002 г. увеличился на 31,7 %. Так, экспортные цены на руду и концентрат в течение 2003 г. увеличились в среднем на 7 %, кокс подорожал на 29 %, чугун — на 42,7 %, стальные слитки и заготовка — на 22,5 %, прокат — на 31,4 %. В первые месяцы 2004 г. рост цен на основные виды металлопродукции продолжился. Естественно, поползли вверх и внутренние цены. По сравнению с прошлым годом цены на железную руду увеличились в сравнении с январем 2003 г. на 17,3 %, чугун — на 21,3 %, прокат — на 27 %, трубы — на 37,4 %. Появилась тенденция максимального сближения экспортных и внутренних цен. И если экспортные цены вызывают у экспортеров приятные чувства, то производители высоких переделов настроены пессимистично. Но цены на свою продукцию поднимают охотно.
В первом квартале 2004 г. цена трубной заготовки трех основных производителей — Нижнетагильского, Орско-Халиловского и Оскольского комбинатов — одновременно повысилась в среднем на 23 %. Очередной виток цен в черной металлургии приведет сначала к сокращению объемов продаж металлопродукции высокой степени готовности, а затем и к падению производства. Объем заказов на трубы уже стал потихоньку снижаться.
Основная тенденция такова, что чем выше передел, тем выше темп роста цен, а сокращение спроса пойдет в обратном направлении: от высоких переделов к низким при сохранении роста цен на сырье. Столкнутся обе тенденции, скорее всего на этапе плавки стали. В этом случае в выигрыше останется тот, кто имеет собственные источники сырья. Это ему поможет продержаться до стабилизации рынка с минимальными потерями. Тем более что аналитики уже предрекают скорое падение спроса на экспорт металла в Китае, который и вызвал нынешний рост мировых цен.
«ЕвразХолдинг» планирует увеличить объемы собственного производства стали до 16 миллионов тонн. Для этого на Нижнетагильском комбинате будут построены две новые электросталеплавильные печи и реконструирована шестая домна. Также в Нижнем Тагиле запланировано построить комплекс по производству труб большого диаметра. Объем инвестиций на строительство составит $720 млн.
Так что «Евразу» Качканарский ГОК нужен, и даже очень. Он гарантирует холдингу сырьевую безопасность НТМК в любом случае В «ЕвразХолдинге» считают, что новый актив станет одним из этапов реализации стратегии компании на укрепление сырьевой базы и дальнейшего увеличения горнорудных активов для обеспечения металлургической базы производства. Таким образом, металлурги рассчитывают решить проблему увеличения темпов роста цен на железорудное сырье и удовлетворить растущие потребности металлургических предприятий, входящих в «ЕвразХолдинг». Для централизации руководства всеми рудными активами холдинга уже создана управляющая компания «Евразруда», которая и будет рулить рудными и угольными предприятиями, входящими в «Евраз».
У менеджмента УГМК большие инвестиционные планы были всегда, и, к ее чести, эта компания всегда много инвестировала в свои предприятия. Но много — это не значит достаточно. У правительства Свердловской области постоянные претензии к УГМК в области экологии, которая предстает просто бездонной бочкой, если не сменить всю устаревшую советскую технологию. Оборудование досталось от плановой экономики не только морально устаревшим, но еще и на 60–70 % изношенным. До 1995 г. вообще не было инвестиций в ОАО «Уралэлектромедь» — головное предприятие холдинга. Но, справедливости ради, надо отметить, что с этой проблемой УГМК на Урале не одинока.
Основные инвестиции в медные предприятия Свердловской области начались с 2000 г. и солидная их часть пришлась на продаваемый актив — Качканарский ГОК. Правительство Свердловской области с прошлого года считает, что этого мало и что до 2005 г. в реконструкцию и техническое перевооружение медных предприятий Свердловской области необходимо вложить $1 млрд. В основном на освоение медных месторождений в Приполярном Урале.
Только в этом году УГМК инвестирует в дополнительные мощности по улавливанию серного ангидрида и производства из него серной кислоты $14 млн.
В настоящий момент, после превращения Игоря Алтушкина из партнера в прямого конкурента[4], и потери поставок медного лома, которые зависели от него, УГМК стоит на грани сырьевого голода. Если раньше борьба за Удоканское месторождение была для УГМК делом планируемого будущего, то сейчас это уже насущная проблема выживания холдинга, В УГМК уже озвучили инвестиционную программу по увеличению добычи медной руды на Гайском ГОКе стоимостью в $120 млн. Еще в $350 млн. обойдутся инвестиции в башкирские рудники, ибо такое обременение наложил Муртаза Рахимов на передачу в управление УГМК государственных пакетов акций башкирских рудников. Годовая чистая прибыль УГМК — всего $160 млн.
Кроме того, УГМК еще в прошлом году запланировала выкуп у миноритарных акционеров акций входящих в компанию заводов для облегчения перевода холдинга на единую акцию. Частично на выкуп долей миноритариев будут направлены средства от проведения дополнительной эмиссии акций УГМК в объеме $15 млн. Но, как заявлял гендиректор ООО «УГМК-Холдинг» Андрей Козицын на прошлогодней пресс-конференции: «Существует большая вероятность того, что к концу следующего года этот процесс будет завершен. Если же процесс затянется, потому что все возможности у миноритариев для этого есть, то придется вопрос перехода на единую акцию решать дольше по времени, и он будет дороже стоить для нас»[5]. Получается, что если миноритарии предприятий, консолидируемых УГМК, не пожелают продать свои акции, им предложат обменять бумаги заводов на акции объединенной компании. Чтобы получить средства на выкуп акций, УГМК провела дополнительную эмиссию и увеличила уставный капитал с $15 млн. до $30 млн. В начале мая разрешение ФКЦБ на эту эмиссию было получено.
В прошлом году руководство УГМК совершило стратегическую ошибку: не скупила акции КМЭЗ именно по причине недостатка средств на все проекты. И получила большую головную боль — конкурента гораздо более мощного, чем Александр Вольхин. Но сама причина попытки враждебного поглощения КМЭЗ и «Карабашмеди» была в страхе грядущего сырьевого голода.
Правительство СССР в последнее двадцатилетие своего существования, несмотря на то, что и БАМ строился для освоения месторождений Восточной Сибири, вкладывало деньги в советско-монгольское СП «Эрденет», с которого и производились основные поставки руды и концентрата на медеплавильные предприятия Урала. Правительство Черномырдина бездарно, ни за что ни про что потеряло контроль в этом СП, а долю в 49 % еле-еле удалось отстоять в начале этого года, только простив монгольские долги СССР (считай на тот же «Эрденет») на сумму $11 млн. С момента потери контроля Россией над СП, монгольский менеджмент моментально перевел товарные потоки в Китай, который платит за медьсодержащее сырье больше мировых биржевых цен. Это урок всей стране.
Если еще и лицензия на Удокан достанется казахстанской монополии «Казахмыс», считай контролирующему ее южнокорейскому Samsung то наиболее вероятно, что руда и концентрат потекут туда же. По крайней мере, до тех пор, пока Китай готов платить больше всех в мире. Япония обеспечивает себя медным сырьем из Чили и вполне может переключить часть своего потребления медной руды на Удокан, если ей это станет выгодно. А меделитейные предприятия Южной Кореи подключатся к этим поставкам, наверное, быстрее других. Об этом говорит, по крайней мере, тот факт, что меделитейные предприятия Казахстана не только не испытывают сырьевого голода, но наоборот — имеют серьезные излишки медного сырья, которое экспортируют в Россию, Китай и Корею. Из восьми директоров в совете «Казахмыса» шесть — этнические корейцы. Так что не факт, что с получением «Казахмысом» контроля над Удоканом сырьевые проблемы Урала закончатся.
Новый конкурент УГМК — Игорь Алтушкин, в отличие от Александра Вольхина, имеет серьезное лобби в правительстве Свердловской области. И наверняка сего подачи начались «наезды» на УГМК в связи с планами компании на освоение Удокана. Правительство теперь желает, чтобы УГМК осваивало медные месторождения на севере Свердловской области. Не факт, что это для компании будет дешевле, а запасы руды несопоставимы. В недрах Удокана лежит 20 млн. тонн меди — четверть всех запасов страны. Так что стратегически выгоднее осваивать Удокан. Удокан обойдется в $450 млн. в течение 8 лет (вместе со строительством ГОКа), освоение же уральских полярных месторождений выйдет в сопоставимую сумму, плюс строительство нескольких сотен километров железной дороги и автомобильных трасс, создания всей инфраструктуры при почти полном отсутствии рабочей силы в осваиваемых районах. На Удокане требуется всего 23 километра железной дороги, которую согласно построить РАО РЖД за долю в участии. А Хабаровский край имеет излишек рабочей силы.
Уже в прошлом году УГМК вынуждена была сокращать производство меди из-за нехватки сырья, в том числе на ОАО «Уралэлектромедь» — на 4,4 %, на ОАО «СУМЗ» — на 12,9 %. Выпуск медного концентрата на ОАО «Святогор» уменьшился на 10,6 %. Уменьшились и поставки руды с Гайского ГОКа, где глубина шахт перевалила за километр. Снизились поставки сырья из Челябинской области и Башкирии, и даже собственного добывающего предприятия УГМК — ОАО «Сафьяновская медь». В это же время в Челябинской области (ОАО КМЭЗ), куда Алтушкин перевел потоки медного лома с УГМК, отмечен рост производства рафинированной меди на 21,8 %. Да и в лучшие времена лишь 20 % потребности предприятий УГМК обеспечивалось медными месторождениями Свердловской области, 35 % руды завозилось извне, главным образом, с Гайского ГОКа (Оренбургская область). Более 40 % — закрывалось вторичным сырьем, которого теперь нет.
На Гайском ГОКе, кроме запланированных $120 млн. инвестиций в месторождение «Летнее», УГМК уже приступило к полномасштабной разработке месторождения «Осеннее» (Домбаровская группа). Планируется, что до конца 2004 года на открытом руднике будут проведены вскрышные работы в объеме от 600 тысяч до 1 млн. куб. метров. Кроме того, в марте введены в строй три новых рентгенорадиометрических установки для предобогащения руды на месторождении «Летнее». Стоимость этого оборудования производства красноярского ООО «Радос» составила 7,2 млн. руб. Плюс к тому УГМК увеличило парк большегрузных машин, закупив четыре 55-тонных БелАЗа для месторождения «Осеннее». Сумма сделки не разглашалась, но четыре 55-тонных самосвала заменяют шесть 42-тонных, что, безусловно, снизит эксплуатационные затраты. УГМК даже не стала участвовать в аукционе по продаже 10 % пакета государственных акций Гайского ГОКа в январе.
В январе УГМК завершила сделку по приобретению около 75 % акций ОАО «Электроцинк» (Владикавказ, Республика Северная Осетия-Алания), который обладает мощностями по производству цинка до 100 тыс. тонн ежегодно. Предприятие успешное — в 2002 г. выручка от продаж составила около 2,2 млрд руб., нераспределенная прибыль — 83,1 млн. руб. 25 % акций завода принадлежало фонду имущества Северной Осетии, 27,9 % — генеральному директору предприятия Николаю Ходову, остальные бумаги распылены среди 8 тысяч частных акционеров. УГМК, производя цинковое сырье на Учалинском (Башкирия) и Гайском (Оренбургская обл.) ГОКах, а также ОАО «Сафьяновская медь» (Свердловская обл.), не имела собственных мощностей по переработке цинкового концентрата и поставляла его на Челябинский цинковый завод (ЧЦЗ). Летом 2003 г. УГМК вела переговоры о покупке этого предприятия с владельцем — швейцарской компанией Euromin, однако стороны не сошлись в цене. В итоге 87 % акций ЧЦЗ были приобретены в июле ЗАО «Группа ЧТПЗ», а УГМК нашла другой объект для инвестирования. По условиям сделки, сумма которой обеими сторонами не разглашалась, УГМК обещала в текущем году инвестировать в экологические программы завода 50 млн. руб., а в модернизацию его основных фондов — 250 млн. руб. УГМК, естественно, переориентирует поставки своего цинкового концентрата на Северный Кавказ. ЧЦЗ теперь получает сырье от Алтушкина с «Александринки» (Челябинская обл.)
Интересуется УГМК залежами цветных металлов на Алтае. По заявлению губернатора края А. Сурикова, компания принимает участие в строительстве горно-обогатительного комбината на Корбалихинском полиметаллическом месторождении совместно с компанией «Сибирь-полиметаллы», отчасти контролируемым краевой Администрацией.
Инвестиции сибирской компании составят $100 млн., о доле уральских предпринимателей не сообщается. Новый горно-обогатительный комбинат будет включать две фабрики: одну — для извлечения золота и серебра, другую — для цветных металлов. Предполагается, что на проектную мощность предприятие выйдет к 2010 г. В связи со сменой губернатора в крас пока никаких заявлений об изменении в инвестиционной программе не было.
Во время «развода» доля УГМК в «Уральском банке реконструкции и развития» отошла к Алтушкину. УГМК, чтобы не держать свои счета у конкурента и чувствовать себя полноценным концерном, пришлось потратиться на покупку банка. УГМК приобрела контрольный пакет (более 50 % акций) банка «Кольцо Урала». Небольшой банк, занимающий 23-е место по активам среди кредитных учреждений Свердловский области с уставным капиталом 56 млн. руб. и прибылью 1,75 млн. руб. А зачем большой? В первую очередь компании нужен собственный расчетно-кассовый центр, а не банковский бизнес. Сумма сделки не разглашалась.
Так что причина продажи Качканарского ГОКа со стороны УГМК очень прозрачны — нужны живые деньги. Иначе не факт, что продали бы такое успешное предприятие, как Качканарский ГОК «Ванадий».
Первый «серый» актив ГОКа связан с известным уральским предпринимателем Павлом Федулевым. Уголовное дело в отношении него было возбуждено в 1997 г. правоохранительными органами г. Екатеринбурга. Бизнесмену инкриминировалось мошенничество с ценными бумагами ОАО «Качканарский ГОК «Ванадий». По версии обвинения, за продажу 19-процентного пакета акций комбината господин Федулев получил векселя Мост-банка от представителей компании «Урал-Старт», однако акции ГОКа так и не отдал. В некоторых публикациях Федулева обвиняли и в том, что он эти акции продал одновременно двум покупателям, но второй «покупатель» так и не объявился с иском.
«Урал-Старт» потребовал привлечь господина Федулева к ответственности, но тот скрывался, то в Кургане, то в столицах, пытался баллотироваться в депутаты Государственной Думы, но неудачно, и был арестован в Москве лишь в январе 1999 г. На момент ареста Павлу Федулеву принадлежало несколько десятков крупных предприятий Уральского региона. Самое интересное было в том, что на момент ареста Федулев, имея меньше 20 %, контролировал и Качканарский ГОК. Во второй половине 90-х гг. XX века господин Федулев был единственным контролирующим предпринимателем, который регулярно платил на ГОКе зарплату. Правда — водкой. Из расчета пять бутылок за рабочий день.
В январе 2000 г. его выпустили под подписку о невыезде. Весной он принял решение баллотироваться в депутаты палаты представителей Законодательного собрания Свердловской области и был избран. 17 апреля 2002 года в Савеловском суде г. Москвы началось-таки слушание по иску «Урал-Старта». Судья на первом же слушании приняла решение об изменении меры пресечения; Федулева взяли под стражу прямо в зале суда.
В ходе процесса господин Федулев показаний не давал, ссылаясь на 51-ю статью Конституции, позволяющую не свидетельствовать против себя, но было допрошено более сотни свидетелей, как защиты, так и обвинения, и рассмотрена тонна документов.
Год спустя Павел Федулев был освобожден из-под стражи под залог 5 млн. рублей до вынесения решения по делу Наконец приговор огласили. Кстати, оглашали его ни много ни мало 12 часов. Сам приговор составил 203 страницы.
В апреле сего года суд признал предпринимателя виновным в мошенничестве с акциями Качканарского ГОКа и присудил ему три года лишения свободы, но тут же амнистировал осужденного, согласно амнистии, объявленной в честь 55-летия победы в Великой Отечественной войне. (Мне тут интересно: сколько же лет эта амнистия будет действовать? Через год будем праздновать уже 60-летие Победы.)
Надо отдать должное г-ну Федулеву, который с приговором и, особенно, с амнистией не согласился и подал кассационную жалобу. Так что пока нельзя еще говорить о том, что в этом деле с акциями ОАО «Ванадий» поставлена точка, так как юридически приговор еще не вступил в силу.
Второй «серый» актив — более громкий. И более запутанный, так как в отношении него до сих пор бывшим гендиректором ГОКа Джаллолом Хайдаровым ведется пиар-война против нынешних (простите, уже бывших) владельцев «Ванадия».
В феврале 1999 г. ГОК перешел под оперативный контроль УГМК. Президентом ГОКа стал Андрей Козицын, гендиректором Джаллол Хайдаров (однокурсник по университету и старый друг Искандара Махмудова). Контрольного участия не было тогда ни у одного акционера. В мае Козицын уходит с поста президента и сосредотачивается на работе в УГМК (он тогда одновременно был еще и гендиректором «Уралэлектромеди»). Оставшись один, с полным доверием всех акционеров, г-н Хайдаров создает две трейдинговые фирмы: офшорную Neksis и отечественную «Нексиз». Договоры на поставки руды, в первую очередь с НТМК, заключает «Нексиз», а счет в них указывался Neksis. Просто, мило и без затей. С помощью этих фирм, а также фирмы «Полипром» Хайдаров дербанит оперативный доход комбината, выколотив с него за девять месяцев $30 млн, попутно сажая ГОК на липовую кредиторку (липовую, потому что цены на продукцию комбината искусственно занижались, а проценты по «кредитам» от трейдеров были завышены относительно банковских). Попутно ему удалось вывести около 40 % акций на свои подставные фирмы.
Деятельность этого наемного менеджера могла быть успешной и дальше, если бы не его величество случай. Хотя с какой стороны посмотреть: если бы г-н Хайдаров не объявил, в ответ на забастовку, локаут 500 рабочим, обслуживающим дамбу, возможно бы ее и не прорвало осенним паводком. Затопило десять населенных пунктов вниз по речке Яя, в том числе и одно ЗАТО. Слава Богу, паводок был слабый, а то бы это ЗАТО могло так рвануть, что Чернобыль показался бы китайской петардой.
Расследование аварии начала областная власть, пользуясь золотой акцией. Попутно выяснила, что на осенних выборах губернатора г-н Хайдаров финансово поддерживал радикальное движение «Май», поставляя Антону Бакову на Серовский метзавод бесплатную руду.
28 января совет директоров «Ванадия» сместил Хайдарова с поста гендиректора, но он этому решению не подчинился, ссылаясь на пункт Устава общества, который, однако, противоречил федеральному закону «Об акционерных обществах». И Хайдаров развязал, наверное, самую громкую пиар-войну в постсоветской истории России. Источник из окружения Хайдарова как-то передал его слова, что он готов драться за ГОК до $15 млн. За полгода он потратил всего два.
В этой войне было все. И штурм заводоуправления «пролетариатом в разлив и на вынос» из организации «Май». Они приехали из других городов и под камеру приглашенного НТВ два дубля штурмовали субботним вечером здание городской мэрии, испугав до смерти охранявших пустое здание милиционериков, которые с переляку стреляли в воздух. Но по НТВ это было подано как новый «ленский расстрел».
Попытка использовать депутатов Госдумы Дайхеса и Махачева в качестве тарана, прикрывшись их неприкосновенностью пробить брешь в милицейских кордонах на входе в город, в котором противоположная сторона объявляла чрезвычайное положение, и собрание акционеров на таежной обочине (естественно, под камеру), потому что на единственной дороге в город ломался электровоз, и завоз двумя чартерами на Урал столичных чоповцев и дагестанских милиционеров для захвата заводоуправления Параллельные собрания акционеров и параллельные советы директоров, и, естественно, параллельные гендиректора.
Судебные приставы аккуратно появлялись из Качканара в Москве на «сверхсекретных» адресах и объявляли эти собрания несостоявшимися. Пресса стонала за и против, как будто бы в этом конфликте решалась судьба родины Хайдаров за полгода сменил три пиар-агентства.
Параллельно шли суды, которые выигрывались никому не известными миноритариями в Москве о восстановлении г-на Хайдарова в должности, и на эти решения шли решения Качканарского суда, которые не только утверждали правильность снятия Хайдарова, но и возбуждали против него уголовные дела о подделке документов, подделке печати, воровстве денег и акций комбината и даже о харасменте по отношению к работницам ГОКа. Характерно то, что выигрывая суды первой инстанции, г-н Хайдаров всегда проигрывал в апелляционных инстанциях, чего не скажешь об УГМК.
Г-на Хайдарова московская милиция арестовала летом 2000 г. по уральскому ордеру, но «оставила одного покурить» на крыльце отделения, где он, естественно, потерялся. Милиция «поогорчалась» и объявила его во всесоюзный розыск.
Объявленного во всесоюзный розыск Хайдарова почему-то никто не искал ни в Москве, где он спокойно не только жил, но и открыто действовал, ни где-нибудь еще.
Наконец, после того, как он с помощью офицеров налоговой полиции из Москвы 9 августа 2000 г. захватил заводоуправление ГОКа и удерживал его девять часов (потом пришел пешком из соседнего города Лесной офицер налоговой полиции и передал командиру отряда, что из Москвы пришел приказ вернуться), был арестован в московском ресторане «Стар-Лайт» с 0,2 граммами героина за обложкой паспорта, который случайно обнаружился при рядовой проверке паспортного режима у лиц восточной внешности
В отделении обнаруживают, что оный господин в розыске и сажают его за решетку Через неделю его отпускают под подписку о невыезде, и г-н Хайдаров тут же бежит через Украину в Израиль, потому что эта страна никого никому не выдает И живет там до сих пор. Детектив, да и только.
Удивляет только то, что г-ну Хайдарову гак долго удавалось разводить акционеров комбината. Ведь часть их его же поддерживала, на собрания ходила, голосовала… Скорее всего, это произошло потому, что контрольного участия не было в «Ванадии» ни у кого. Поэтому и дралась каждая группа за «своего» директора, за контроль над финансовыми потоками. К концу 2000 г. акционеры разобрались, что война по большому счету, да еще за наемного манагера никому не нужна. Собрались, перетерли, и в декабре созвали в Доме журналиста пресс-конференцию, где председатель совета директоров Дамир Гареев и акционер Ойген Ошенбрениер объявили об окончании корпоративной войны в Качканаре и о примирении с акционерами из УГМК.
Хайдаров остался один, но не сдался. Только теперь он как Герцен бил в колокол из-за бугра. И бьет до сих пор.
Осталось добавить, что профсоюз комбината с самого начала этой войны был на стороне УГМК. Да и почему им не быть на стороне того, кто в четыре раза увеличил зарплату; ввел бесплатное горячее питание, восстановил медосмотр и стал финансировать детские сады?
«Алюминиевые братья» Живило, вернее четыре контролируемые ими трейдинговые компании, зарегистрированные в разных странах, в феврале 2001 г. в США подали в суд на Олега Дерипаску, обвинив его в том, что он отнял у них Новокузнецкий алюминиевый комбинат путем вымогательства и угроз. Ущерб истцами был оценен в $900 млн. плюс, согласно федеральному закону США «О противодействии рэкету и коррупции», взыскание было увеличено в три раза — до $2,7 млрд.
В августе 2001 г., после своего последнего неудачного силового захвата ГОКа, присоединился к этому иску отсиживавшийся в Израиле от международного ордера на арест Джаллол Хайдаров. Иск объединили и вчинили одновременно О. Дерипаске и И. Махмудову на сумму в $3 млрд. Почему в Америке? Просто США — единственная в мире страна, где истец не несет никакой ответственности, если в иске содержится клевета. Считают, что достаточно того, что суд восстановил справедливость.
В марте 2003 г. федеральный суд Южного округа Нью-Йорка отказался рассматривать иск, так как «предмет тяжбы не имеет никакого отношения к американскому обществу». 5 мая 2004 г. апелляционный суд Нью-Йорка отклонил жалобу компаний, контролируемых братьями Живило, и г-на Хайдарова лично, и подтвердил правомерность решения окружного суда. Правда, можно еще подать апелляцию в Верховный суд США, но знающие юристы говорят, что это практически нереально. Верховный суд не будет заниматься этим делом, так как он рассматривает только те дела, которые могут стать прецедентами. А прецедент в Америке имеет силу закона.
В России г-н Хайдаров уже давно не судится, потому как проиграл уже не один иск во всех инстанциях. Остается подавать в Стокгольм, но братья Живило там уже безуспешно судились. Наиболее пикантной подробностью этих исков было то, что в них себя г-н Хайдаров называет владельцем 70 % акций «Ванадия», тогда как 22 февраля 2000 г. на пресс-конференции в Доме журналиста в Москве на вопрос, сколько у него в собственности акций Качканарского ГОКа, он, в присутствии репортеров не только ведущих российских изданий, но также Reuters, Bloombeig и, глядя в полтора десятка телекамер, на голубом глазу ответил: «Ни одной».
Кредиторка, на которую Хайдаров успел посадить комбинат, по суду была признана недействительной. На ГОКе комитет кредиторов ввел процедуру финансового оздоровления. Оздоровили. Провели допэмиссию акций. Вложили не один миллион рублей инвестиций и… продали.
11 мая 2004 г. «ЕвразХолдинг» взял под свой контроль финансовые и товарные потоки Качканарского ГОКа. Совет директоров ОАО «Качканарский ГОК «Ванадий» уволил гендиректора комбината г-на Груздева «в связи с досрочным прекращением контракта» и избрал на должность гендиректора Андрея Сидельника — креатуру «ЕвразХолдинга». До этого назначения Сидельник работал коммерческим директором Западно-Сибирского меткомбината, а до осени 2002 г. — коммерческим директором НТМК. Надо понимать, что это был еще старый совет директоров, назначенный УГМК, так как общего собрания акционеров ОАО «Ванадий» для избрания нового совета еще не было. Даже если сделка не состоялась формально, она завершена фактически.
К этому «медный холдинг» подтолкнули трудности, переживаемые компанией с основным производством — медным. Но ситуация очень сильно изменилась и со стороны покупателя: если еще в прошлом году «Евраз» купил бы Качканарский ГОК «не глядя», то этой весной его руководство наняло «Ренессанс Капитал» для того, чтобы тот провел определенную работу по «очистке» актива. Причина в том, что «Евраз» выходит на западные рынки заемного капитала, и тут каждый серый актив будет повышать стоимость долга, а этого никому не хочется. Источник в «Евраз Холдинге» сообщил, что если активы будут «Ренессансом» очищены, то контрольный пакет акций будет запаркован на НТМК, а остальные акции на ЗапСибе Если «Ренессансу» его миссия не удастся, то акции осядут на аффилированных структурах, которые формально не входят в холдинг
Стоимость сделки обеими сторонами не разглашается. Рыночные аналитики по аналогии со Стойленским ГОКом оценивают 69,7 % «Ванадия» в $520–560 млн, но аналогии тут не работают. Никому особо, кроме «Евраза», Качканарский ГОК не нужен. Все равно руду придется поставлять на НТМК. Джаллол Хайдаров с удовольствием взял бы ГОК обратно, но даром. Но к его огорчению, американская Фемида на его притязаниях поставила крест
Сумма сделки официально не разглашается Источники в УГМК говорят о $200 млн, источники в «Евразе» — о $160 млн. Но за время написания, верстки, печати в типографии и выхода журнала в свет все может еще измениться, так что лучше всего считать эти параметры максимумом и минимумом торга. Если бы речь шла об обменах активами, то вполне вероятно, что цена вопроса могла быть и близкой к той, что называют аналитики. Но сделка совершается за «живые» деньги
Москва, 2004 г.
Глобальное нашествие марвари
«Я не думаю, что мы когда-нибудь сможем сказать себе достаточно в определении оптимального размера нашей компании нет никаких реальных пределов»
В нашей стране Лакшми Нивас Миттал известен, прежде всего, тем, что из-под носа у Романа Абрамовича перехватил самый дорогой в мире (если верить Книге рекордов Гиннесса) жилой дом в Лондоне — Kensington Palace Gardensу купив этот дворец у хозяина «Формулы-I» Бернарда Экклстоуна за £80 млн. ($128 млн), и «новорусской» (новоиндусской, если хотите) свадьбой дочери Ваниши с безымянным «банкиром» в Париже стоимостью в $55 млн. Для свадебного пира даже закрывали от туристов музейный комплекс XVII века — дворец в поместье Vaux-LeVicompte (построенный в 1650 г. для Николя Фуке, министра финансов Людовика XIV), куда после бракосочетания в Версальском дворце и съехалось 1200 гостей. Больше о нем российская пресса практически не упоминает, а зря. Эта стальная индийская акула уже заглотала три десятка металлургических предприятий на трех континентах, создав вторую в мире сталелитейную компанию — LNM Group/Ispat International — всего за 10 лет, сумев сохранить над ней полный личный контроль. В бизнесе поглощений металлургических заводов Миттал сделал ставку на эпидемию приватизации, пронесшейся по миру в 90-е гг. прошлого века, и не прогадал: купил очень дешево то, что сейчас оценивается в $6,4 млрд. Второй особенностью его бизнеса является то, что практически все поглощения, сделанные им, — враждебные, и местному менеджменту под Лакшми Митталом ловить нечего. Его всегда сменяют индусы-марвари. На Украине это уже поняли, отстранив его от приватизации «Криворожстали», а вот наши металлурги с Митталом только-только вошли в соприкосновение…
Семья Митталов происходит из Раджпута, пустынной области Индии, бедной на урожаи, но традиционно богатой ростовщиками из индуистской секты марвари, исторически контролировавшей ссудный капитал на всем Индостане Митталы же, кроме ростовщичества, занимались еще сбором металлолома в Карачи (современный Пакистан).
После обретения свободы, расколовшей эту английскую колонию на мусульманский Пакистан и индуистскую Индию, Митталы в 1947 г. бежали от гонений исламистов в Калькутту, где спустя три года у Мохана Лал Миттала родился старший сын — Лакшми, названный в честь богини богатства и процветания.
Там же в Калькутте Мохан, с двумя компаньонами, купил небольшой металлургический завод, который, впрочем, довольно быстро национализировали. Но быть металлургом ему понравилось.
Индия, освободившись от британского владычества, старательно копировала бывшую метрополию, и сталелитейная промышленность была национализирована по английскому лейбористскому образцу. Государство, как и в Англии, с управлением металлургией не справилось, и уже в 60-х гг. XX века, хоть и со скрипом, но федеральное правительство допустило в металлургию частный капитал. Мохан Миттал с четырьмя младшими братьями, переехав на тысячу километров южнее Калькутты, в портовый Вишагхапатнам, основывает там компанию для строительства сталеплавильного завода. Новую компанию назвали просто и незамысловато «Железо», на хиндустани — Ispat.
В 1970-е гг. заигрывание индийского истеблишмента с СССР привело к новым ограничениям частного капитала в металлургии. Мохан Миттал, наученный горьким опытом национализации, продал бизнес и эмигрировал в Индонезию, где родственники-марвари обосновались еще за столетие до того. Лакшми к тому времени окончил первый курс университета, но учиться дальше ему не пришлось: сначала все силы семьи были брошены на отстаивание бизнеса, затем на эмиграцию. Индонезия была выбрана еще и потому, что там была большая индусская община и много торговых партнеров.
В 1975 г. Мохан Миттал за $15 млн. покупает в пригороде Сурабаи металлургический завод, закупает итальянское оборудование и перепрофилирует его на годовое производство 60 тысяч тонн проволоки. Исполнительным директором ставит на заводе сына — 26-летнего Лакшми. Традиция марвари: сын хозяина не начинает карьеру с клерка.
В Индонезии Митталы столкнулись с серьезной конкуренций японских фирм, которые имели за собой серьезную финансовую поддержку метрополии. Для сохранения бизнеса от враждебного поглощения требовалось обезопасить всю технологическую цепочку. Строить домны не было денег, лом был в дефиците, выход был найден в технологии восстановленного железа (DRI). Эта новинка дала существенную экономию, так как DRI из австралийской руды обходилось вдвое дешевле лома.
В 1981 г. Митталы построили новый завод РТ Ispat Indo годовой мощностью в 300 тыс. тонн. В итоге, совместно с индонезийской компанией Krakatau Steel — поставщика сырья для Ispat, Митталы выжили японцев с индонезийского рынка уже в начале 80-х гг., а в 1985 г. стали экспортировать проволоку за рубеж.
Так бы и остались Митталы крупными индонезийскими производителями, если бы не местные предприниматели, которые в Митталах видели таких же чужаков, как и японцы Krakatau Steel после изгнания японцев, расширив собственное производство, перестала продавать Митталам сырье. Назрела угроза враждебного поглощения уже со стороны индонезийцев. Лакшми Миттал, по поручению отца, объездил буквально полмира, пока не нашел нового поставщика на другом конце земного шара — в Карибском море, на острове Тринидад, где государственная компания Iscott испытывала трудности со сбытом DRI.
1985 г. стал рубежным для семейного бизнеса. Индийское правительство в середине 80-х гг., вслед за Тетчер, стало проводить приватизацию металлургии, и Мохан Миттал с братьями, разочаровавшись в Индонезии, вернулись в Индию, где приобрели в Надпуре завод по производству гофрированной и кровельной жести. Лакшми остался в Индонезии, выделившись из семейного дела.
На первых порах, в борьбе за сырьевую независимость, Лакшми Миттал старается организовать в Тринидаде СП полного цикла, со сталеплавильными и сталепрокатными подразделениями. Дело шло туго, но молодой бизнесмен настолько надоел местным бюрократам со своими неугомонными прожектами, что они просто продали ему Iscott. Тем более, что этот завод для производства DRI из венесуэльской руды, построенный в 1980 г. правительством с единственной целью: использовать запасы природного газа, обошелся казне Тринидада в $450 млн, но ожидаемой отдачи не дал: рынок США для него так и остался закрытым. К появлению индийского предпринимателя на Карибах убытки завода превысили инвестиции в него.
Но Лакшми это не остановило, Iscott прекрасно вписывался в вертикально интегрированную цепочку его бизнеса.
Лакшми Миттал взял у правительства Тринидада Iscott в аренду на десять лет с правом выкупа через пятилетку. Стоимость аренды составила всего $11 млн. Апрель 1989 г. можно считать рождением транснациональной стальной компании Лакшми Миттала.
Первым делом Миттал переименовал завод в Caribbean Ispat Ltd. и сменил весь менеджмент Он поставил директором Рама Мисра, переманенного им из государственной индийской компании Hindustani Copper, и в помощь ему высадил десант из 60 менеджеров и специалистов, собранных «с бору по сосенке» по всему миру В этой команде были граждане девяти государств, в том числе и двое россиян. Объединяло всех лишь то, что все они были индусы-марвари. Миттал сократил персонал, уменьшил зарплаты, произвел модернизацию, встроил завод в собственный бизнес и получил прибыль в первый же год.
В 1994 г. Лакшми Миттал выкупил 100 % завода за $70 млн. Вложенные инвестиции составили всего $135 млн. Так что чудеса встречаются не только в России на залоговых аукционах. Все затраты Миттала в Тринидаде на момент покупки Iscott оказались меньше стоимости строительства на $250 млн. Прибыль более 100 % так понравилась Лакшми, что операция с Iscott стала основной бизнес-моделью Миттала на десятилетие вперед: купить задешево убыточный, но перспективный завод, сократить расходы и персонал, провести модернизацию, встроить в собственный бизнес, производить продукцию высоких переделов с высокой добавленной стоимостью… и никому не отдавать контроль.
В 1992 г. Лакшми Миттал активно участвует в мексиканской приватизации, где за $220 млн. покупает 50 % новейшего, только что построенного сталепрокатного завода Sibalsa мощностью в 2 млн. тонн и обошедшегося мексиканской казне в $2,2 млрд. Через год он выкупил и остальную половину. Естественно, завод тут же был переименован в Ispat Mexicana Ltd., менеджмент вышвырнут на улицу, на его место был высажен десант из 15 менеджеров-марвари с Карибов. Часть рабочих была уволена, остальные прошли переподготовку. Факт в том, что через год завод впервые отрапортовал о прибыли (при управлении мексиканским правительством производство было загружено на 25 %). Кроме того, мексиканская приватизация принесла Митталу 50 % Sersiin — завода по производству труб мощностью в 300 тыс. тонн, 50 % компании Pena Colorado, производящей 3 млн. тонн железной руды, и порт с инфраструктурой. В империи Миттала появилось производство полуфабрикатов для изготовления листовой стали.
Мексиканский завод строился с расчетом на сбыт продукции в США, что не оправдалось ни у мексиканских бюрократов, ни у Миттала. И Миттал захотел решить эту проблему просто: покупкой прокатного производства в самих США. Не срослось, хотя переговоры с владельцами Bethlehem Steel велись серьезные. Причина была проста: менеджмент не соглашался на замену ключевых постов индусами.
И, возможно, мексиканская покупка стала бы экономическим поражением Миттала, если бы не подоспевшая к тому времени приватизация в Канаде. В 1994 г. он приобретает в Квебеке государственную сталелитейную компанию Sidbec-Dosco, рентабельное и эффективное предприятие, работающее на DRI. Завод обошелся недорого: всего в $48 млн, но покупка была отягощена долгами в $190 млн. и на $80 млн. потянули инвестиционные обязательства. Поглощение было дружественным: из команды менеджеров-марвари в Канаду был переведен всего один «топ» на должность вице-президента по финансам, в качестве «смотрящего». Имея мечту приобрести заводы в США, Миттал старался не раздражать канадцев.
Завод был переименован в Ispat Sidbec Inc. и тут же был завязан на поставки DRI из Тринидада. Остается только добавить, что Канада — единственное место на планете, где Миттал не сокращал персонал.
В 1995 г. бизнес Миттала внедряется в Европу. В Германии он приобретает приватизируемый металлургический завод Hamburger Stahlwerke, принадлежащий администрации земли Гамбург, четвертый в стране производитель прутка мощностью в один миллион тонн. Продали ему завод дешево: всего за 20 млн. немецких марок. В Германии Миттал не стал стесняться и активно провел тринидадский сценарий санации предприятия от местного менеджмента и замещением его командой индусов-марвари и, конечно же, переименовывает фирму в Ispat Hamburger Stahlwerke AG.
Несмотря на быстрый рост империи Миттала и вхождение Ispat в десятку крупнейших мировых металлургических компаний, мировой бизнес-бомонд не стремился признавать его себе равным. Американские газеты писали о нем лишь как об «удачливом предпринимателе третьего мира», что Лакшми Миттала обижало. Может быть, именно потому с середины 1990-х гг. его стало заносить на откровенные авантюры, цель у которых была одна: стать самой большой сталелитейной компанией в мире.
Ровно 10 лет назад, прогнозируя одновременное появление на рынке множества недооцененных активов на захлестнувшей весь мир волне приватизации металлургической отрасли, Лакшми Миттал создает структуру «на вырост». На нидерландских Малых Антильских островах (офшорной зоне) он учреждает, принадлежащее только ему, частное предприятие LNM Group. (Что означает всего-навсего «Группа Лакшми Нивас Миттала».) И сразу, там же, регистрирует от нее 100-процентную «дочку» — LNM Holdings N. V. как площадку для парковки активов, купленных в других странах. Штаб-квартиры обеих организаций располагаются в Лондоне и Амстердаме, компании пиарятся как «англо-голландские», хотя вся прибыль оседает в офшоре, и в странах размещения штаб-квартир налоги с них не платятся. В обеих структурах Лакшми Миттал — председатель правления и президент.
В 1996 г. Лакшми Миттал за символический один ирландский фунт ($1,5) покупает убыточную государственную компанию Irish Steel, в которую были объединены при национализации все металлургические производства острова. Правда, приватизация была обременена принятием на себя долговых обязательств компании — 80 млн. фунтов и запретом в течение пяти лет сокращать персонал. После покупки Комиссия ЕС добавила еще и свои требования: не менее 10 % продукции продавать за пределами объединенной Европы, при полном запрете расширять производство. Тут ему пришлось туго: ни рабочих сократить, ни зарплату урезать, ни объемы увеличить, ни индусов в руководство протащить. Единственное удовольствие, которое получил Миттал от этого приобретения — это переименование компании в Irish Ispat Ltd.
Неудача, конечно, но уж больно хотелось индийскому магнату, перебравшемуся к тому времени на жительство из Сурабаи в Лондон, чтобы признали его бывшие колонизаторы «сахибом» или, по крайней мере, считали «за своего». После неудачи с попыткой купить контрольное участие в приватизируемой British Steel он в 1994 г. перерегистрировал в Лондоне свою индонезийскую компанию, чтобы иметь право называться британским предпринимателем. А когда и это не помогло, купил убыточный металлургический заводик в Кенте, который содержит за счет прибыли LNM Group.
Конечно, не мытьем, так катаньем, команда менеджеров-марвари в Irish Ispat появилась и местные кадры существенно потеснила. Удалось договориться с поставщиками лома — не продавать его за рубеж, а сдавать на местные заводы. Личные связи в Азии, где в бывших британских колониях сохранился дюймовый стандарт, худо-бедно наладили сбыт. Только вот прибыли, к которой уже привык Лакшми Миттал, Ирландия ему не обеспечила, надолго превратившись в постоянную «головную боль» и, что самое главное, двери в «высший свет» Лондона не открыла.
В 2001 г. Irish Ispat Ltd. инициировала ликвидацию завода в Хаулбовлине, и, по слухам, Миттал хочет найти покупателя на всю компанию, и, если это не удастся, то ликвидировать ее всю.
Вторая авантюра, годом раньше, неожиданно принесла коммерческий успех. Правительство Казахстана банкротило Карагандинский металлургический комбинат «Кармет» и искало инвестора, который бы поддержал предприятие хотя бы в рабочем состоянии, не допуская социального взрыва в г. Темиртау, где комбинат — предприятие градообразующее. Люди Миттала тогда рыскали по Казахстану в поисках дешевого коксующегося угля и «неожиданно набрели на предложение о покупке» комбината мощностью в 5 млн. тонн. Тут же перезвонили Лакшми Митталу о таком предложении, а «тот взял и сразу согласился». Сделка была оформлена в рекордные сроки — две недели. Цена вопроса составила $450 млн. Плюс обязательство содержать город. От обязательств по долгам комбината правительство Казахстана Миттала освободило. Такова официальная легенда. Но в 2002 г., в период «Стальгейта», ВВС обнародовала информацию о том, что структуры Миттала заплатили комиссионное вознаграждение в размере $100 млн, чтобы получить комбинат в Темиртау. В прямом эфире Йоханес Ситтард, бывший сотрудник империи Миттала, утверждал, что эти комиссионные были выплачены группе Kazakhstan Mineral Risers за посредничество с правительством Казахстана. Но это было уже потом, и никаких последствий данное разоблачение не имело.
Тринидадский сценарий был проведен в полном объеме, но с большей жесткостью. Предприятие переименовывается в Ispat Karmet Jsc., 25 индусов во главе с генеральным директором Ispat Mexicana Маллаем Мукхерджи десантировались в Темиртау, местный менеджмент вышвырнут на улицу, 10 тысяч рабочих уволено, средняя зарплата — $200. Город (гостиницы, рестораны, электросети, водопровод. и даже трамвай) оказался в собственности компании. Все при полной поддержке президента Назарбаева, с которым Лакшми Миттал регулярно встречается
Вместе с комбинатом под контроль Ispat Karmet попали 15 близлежащих угольных шахт с зарегистрированными запасами угля в 1,7 млрд тонн, что позволило не зависеть от поставщиков кокса. Уровень производства достиг 3,6 млн. тонн. 95 % продукции экспортируется в Китай, Россию, Узбекистан и Иран.
Необходимо отметить, что производство в Темиртау — единственное, которое Миттал не стал реорганизовывать в мини-заводы Он даже сохранил там доменное производство. Ispat Karmet полностью выламывается из модернизационной технологической политики Миттала, однако, несмотря на то, что до ближайшего морского порта (Актау, Каспийское море) более 1000 км, Karmet стал в группе Миттала основным генератором прибыли, В империи Миттала Ispat Karmet занимает 12 % всего производства группы и 7 % ВВП Казахстана и является, по словам самого Миттала, «жемчужиной в короне империи группы компаний LNM».
В 1997 г. все заводы группы Ispat произвели более 10,5 млн. тонн стали и заняли в мировом рейтинге металлургических компаний 10-е место. Кроме того, Ispat — единственная металлургическая ТНК, заводы которой расположены на трех континентах. Обеспечивая независимость ее снабжения и сбыта, Миттал приобретает пять огромных кораблей под панамским флагом. В названии каждого корабля обязательно есть слово Ispat, но все равно «серьезные дяди» говорили об Ispat, лишь как о «ТНК третьего мира».
К миллениуму Лакшми Миттал подошел с решимостью: во что бы то ни стало войти в элиту мирового бизнеса. Для этого он 7 августа 1997 г. вышел с акциями объединенной компании Ispat International N.V. общей суммой $776 млн, на Нью-Йоркскую и Амстердамскую фондовые биржи, оставив за собой контрольный пакет, зарегистрированный на LNM Group. Председателем правления и президентом компании, естественно, стал сам Лакшми Миттал.
Мечтая о полноправном личном присутствии в рынке развитых западных экономик, с их жестким корпоративным правом и хорошей юридической защитой миноритарных акционеров, Лакшми Миттал решил не рисковать. Он разделил между LNM Holdings и Ispat International все свои активы по принципу: западные стандарты — в Ispat International, все, что в них не вписывается — в LNM Holdings.
Лакшми Миттал мог быть вполне счастлив и тем, что уже было создано, но без присутствия на американском рынке его компании не хватало вертикально интегрированной законченности. Кроме того, ему, производящему в основном полуфабрикаты и строительный прокат, очень хотелось внедриться в самый дорогостоящий рынок стальной продукции — рынок листовой автомобильной стали. И не просто войти в этот рынок, а пробиться в нем на самую закрытую площадку — США.
Кто ищет, то всегда найдет, или его найдут. В 1997 г. Венесуэла объявила тендер на приватизацию металлургической компании Sidor. Лакшми Миттал сам приехал в Каракас, чтобы провести переговоры с государственными чиновниками, но те уперлись и снижать цену компании ($2,3 млрд) не желали. В итоге, Миттал отказался участвовать в тендере, но коридоры венесуэльской власти свели его с бизнесменом из Чикаго Робером Дарналлом, генеральным директором четвертой в Штатах сталелитейной компании Inland Steel. Дарнаплу исполнилось 60 лет, и он уже подумывал об уходе на покой. Эта встреча вылилась в присоединение Inland Steel Inc. к Ispat International N.V. в 1978 г., которое обошлось Митталу в $1,44 млрд, но принесло намного больше «нематериальных дивидендов». Эта сделка сразу же вывела империю Миттала с 10-го на 5-е место «мировой табели о рангах». Робер Дарналл проработал в объединенной компании еще два года и в 2000 г. отошел от дел. Наверное, он считает, что не прогадал: в 1997 г. в США было 30 банкротств металлургических фирм. Но именно партнерство с этим известным и уважаемым в западном истеблишменте бизнесменом и ввело Миттала в «когорту избранных», обеспечив постоянное присутствие в колонках «светской хроники».
Да, чуть не забыл, компанию Миттал все же переименовал в Ispat Inland Inc., но о карибском сценарии даже не заикнулся, мало того, проявил себя большим американцем, чем Джордж Буш. Но об этом чуть позже.
Одновременно, в конце 1997 г., Миттал приобретаете Германии у Tissen AG два завода (Stahlwerk Ruhrort и Wlazdracht Hochfeld) годовой общей мощностью 1,7 млн. тонн, объединяет их с Ispat Hamburger Stahlwerke и приобретенной в 1999 г. Unimetal Group, что автоматически вывело европейское подразделение империи Миттала в самого крупного производителя проволоки в Европе.
В 2000 г. Миттал вводит во всей группе систему e-commerce, что резко повышает оборот и, соответственно, прибыли и… имидж компании в нашем постиндустриальном мире.
В 2001 г. LNM Holding N.V. приобретает у правительства Алжира 70 % металлургического завода Аl Fasid мощностью в 1,8 млн. тонн труб, арматуры и листовой стали, переименовывает его в Ispat Annaba и полностью проводит карибский сценарий санации. Миттал избавляется от ненужного, с его точки зрения, производства и встраивает завод в собственную глобальную технологическую цепочку: листовая сталь из Казахстана проходит в Алжире окончательную доводку в гофрированную и оцинкованную жесть для цир-кумсредиземноморского рынка.
6 ноября того же года в Лондоне представители Фонда имущества Республики Румыния и LNM Holding на торжественной церемонии подписали документы на приватизацию металлургического комбината полного цикла Sidex Galati SA, который производит 4 % ВВП страны. Комбинат мощностью в 10 млн. тонн достался Митталу практически даром: всего за $20 млн, плюс инвестиционные обязательства, не превышающие $35 млн. в год, на 10 лет. О $900 млн. долгов комбината правительство Румынии тактично «забыло».
Все прошло красиво, «как в лучших домах», но сразу после переименования комбината в Ispat Sidex SA разразился скандал, сотрясавший Альбион все первую половину 2002 г. и который британские журналисты тут же обозвали «Стальгейтом».
В руки английских репортеров попал текст письма Джона Блэра президенту Румынии Адриану Настазе, где британский премьер, касаясь вопроса приватизации Sidex, прямо упоминает имя Лакшми Миттала как желаемого претендента. Письмо также содержало намек, что положительное решение этого вопроса повлечет за собой благосклонность Соединенного Королевства в вопросе вступления Румынии в ЕС. Оправдания премьер-министра, что он лоббировал интересы «отечественного предпринимателя» вызвали к жизни несколько параллельных журналистских расследований бизнеса и деятельности Лакшми Миттала.
Пресса раскопала, что письмо было отправлено в Румынию в тот же месяц, что и чек на £125 тыс., который Миттал вложил в предвыборный фонд лейбористской партии, и напрямую связала факт лоббирования лидера партии интересов Миггала на Дунае с его щедростью. И то, что сделка была подписана через две недели после получения этого письма президентом Румынии. Но больше всего возмутило англичан то, что Миттал «посмел себя называть британским производителем», платя в стране налогов ничтожный £1 млн. в год, все остальные свои доходы выводя в офшор.
Консерваторы даже предлагали лишить Миттала британского подданства, но оказалось, что он его и не имеет, а живет в Лондоне по виду на жительство, каковое легко может получить любой житель бывших британских колоний.
Удивительно, но факт: наивные англичане лишь только сейчас поняли, что Ispat International Limited (логистическая компания, зарегистрированная в Лондоне) не имеет ничего общего, кроме имени владельца, с промышленной империей Ispat International N.V. (зарегистрированной на Антильских островах). Заводик в Кенте по производству сетки-рабицы, и подавно, ничего, кроме здорового смеха, у общественности не вызывал, если бы не постоянные требования Митталом от правительства льгот и преференций «национальному производителю». Именно в этом качестве Миттал получил грант в $3,4 млн. на развитие казахского Ispat Karmet. А многомиллионные кредиты от ЕБРР и Мирового банка на развитие других своих предприятий Миттал получал благодаря активному содействию правительства Ее Величества, которое, по мнению Guardian, «отстаивает интересы иностранного капитала, который наживается на британских налогоплательщиках, в то время как собственная металлургия приходит в упадок».
Но и это бы ему простили со временем, если бы не «циничное предательство британских интересов ради личной выгоды». Пострадавшая от американских «стальных» квот и 30 % пошлины British Steel, вынужденная из-за них уволить тысячи рабочих, обнаружила в числе самых активных лоббистов «ржавого пояса» американские заводы Walker Wire Ispat и Ispat America, принадлежащие Митталу, а также то, что на лоббирование «стальных» квот Миттал потратил £435 тыс., несмотря на очевидные негативные последствия для британской экономики. Кстати, заводы Миггала вне США под эти санкции Буша не попали. Пресса этот факт в биографии «национального производителя» также сделала достоянием общественности. С мечтой о высшем лондонском свете пришлось расстаться навсегда, утешившись титулом «почетного консула Казахстана в Великобритании».
Но… брань на вороту не виснет, газеты успокоились, а румынский комбинат так и остался в собственности Лакшми Миттала. Производство в Галлаце, по проекту, было двойником Карагандинского комбината и находилось в том же положении, что и «Кармет» в середине 1990-х. В продажах процветал бартер, рабочим задерживали зарплату, множество трейдерских фирм, облепивших комбинат, съедали всю наличность.
После переименования предприятие в Ispat Sidex, Лакшми Миттал, не мудрствуя лукаво, вызвал из Темиртау гендиректора Ispat Karmet Нарендра Чоудхари и приказал провести на заводе санацию по казахскому сценарию, который, как мы уже знаем, отличался от карибского только большей жесткостью. В помощь ему были приданы еще 25 менеджеров-марвари, которые тут же уволили 5 тыс. рабочих.
Разгар скандала пришелся на приватизацию чешской металлургии, которая поначалу вызывала у Миттала только раздражение. Чехи задирали цены, норовили продавать акции мелкими пакетами, что для привыкшего к полному контролю Митталу было неприемлемо. Но свое в Богемии он все же высидел: 17 июня 2002 г. LNM Holding подписал соглашение с Фондом имущества Республики Чехия на приобретение 52 % самого большого в стране металлургического комбината Nova Hut.
Этот шаг все наблюдатели признали нехарактерным для Миттала потому, что он впервые заплатил за приватизируемое предприятие настоящую цену — $800 млн, но в Чехии в спину Митталу, также впервые, дышали не менее агрессивные конкуренты со свободными средствами из России и Украины. Кроме того, Чехия была включена в список на вступление в ЕС в 2004 г., и индийский магнат спешил провести жесткие преобразования еще до того, как чиновники ЕС вломятся к нему со своими ограничениями. Ирландия научила.
Первым делом Миттал переименовал предприятие в Ispat Nova Hut, вторым — пропел в жизнь карибский сценарий. Но если массовое увольнение менеджеров никого особенно не обеспокоило, то с чешскими профсоюзами Митталу пришлось серьезно повоевать.
В Польше правительства (как левые, так и правые), несмотря на то, что эта страна была родиной «шоковой терапии» для бывших социалистических стран, не спешило с приватизацией своей развитой металлургии, решившись на нее лишь после того, как ЕС поставило ее условием вступления Польши в Евросоюз. Но, прежде чем продавать государственные заводы, их сначала слили в две крупные компании. В 2003 г. Миттал довольно гладко приватизирует 40 % Polskie Huty Stali за $150 млн, обойдя US Steel и продавив это решение правительства без согласования с профсоюзами. То, что такого еще ни разу не делали в Польше, говорит о наличии у него сильных доброжелателей в польском истеблишменте. Естественно, фирма тут же была переименована в Ispat Polska Stal.
Но вот при приватизации Huta Czestohowa альянсу LNM Holding и US Steel пришлось столкнуться с серьезным противостоянием «донецких» из соседней Украины.
Сначала было объявлено, что тендер выиграл украинский Индустриальный союз Донбасса (ИСД), но вскоре произошли непонятные для непосвященных перестановки в польском правительстве, победителем объявили альянс LNM/Ispat, a US Steel, также оставшись ни с чем, подала жалобу в прокуратуру «о принуждении к даче взятки в $26 млн. со стороны «друга вице-министра государственного имущества РП Андрея Шароварского».
Украина, постоянно заверяемая польскими политиками в стратегическом партнерстве, была обижена «в лучших чувствах», и в ход пошли не только дипломатические ноты, но и прямые заявления президента Кучмы, обвиняющие польских чиновников в коррупции. Итог приватизации Huta Czestohowa до конца еще не определен, но Миттал уже нажил себе серьезных врагов в Восточной Европе.
Даже регистрация на Украине «местной» компании «Испат Вугля» (Киев) не спасла Миттала от дискриминации не только в печати, но и на приватизационных конкурсах. Проиграл он там уже дважды за полгода.
Первый раз, несмотря на то, что за 93 % «Криворожстали» «Испат Вугля» (95 % LNM Holding, 5 % US Steel) предложил весной этого года самую большую цену за комбинат — $1,5 млрд за акции и инвестиционную программу на $1,2 млрд, украинское правительство, выдвинув обязательным условием конкурса производство и реализацию на территории Украины кокса не менее трех последних лет, в объеме не менее 1 млн. тонн, продало компанию киевскому «Инвестиционно-металлургическому союзу» за $800 млн. Вполне возможно, если бы не маячил на горизонте г-н Миттал, то инвестиционные условия конкурса были более близкими к цивилизованным стандартам, и вероятность победы на нем российской «Северстали» была бы реальной.
Второе украинское поражение Миттала в этом году постигло в борьбе за 92,11 % компании «Павлоградуголь», которую из-под носа у «Испат Вугля» перехватил владелец Авдеевского коксохимического завода Ринат Ахметов, который выложил за предприятие на 100 млн. гривен больше.
На Украине Миттал частый гость, так как задолго до приватизации «Криворожстали» присматривался к наследию СЭВ — украинско-словацко-румынскому долгострою — комбинату окисленных руд в Кривом Роге (КГОКОР), обещая инвестировать в него $1 млрд. Миттала понять можно: его румынский комбинат остро нуждается н сырье по «внутренним» ценам. Лоббистом в этой сделке у Миттала выступал вице-премьер Гайдук, который уже пробил для Миттала право самостоятельных переговоров с Румынией и Словакией о покупке их долей в КГОКОР. А Украинская Рада даже в порыве умиления издала закон, наделяющий инвестора КГОКОР налоговыми льготами аж на 30 лет, не говоря уж о такой мелочи как возмещение налога на прибыль и таможенных пошлин. Но сейчас и эта сделка зависла, так как после польского скандала против Миттала активно играет зять президента г-н Пинчук. Так что на Украине Лакшми Миттал стал persona non grata надолго, несмотря на его готовность платить за предприятия большие деньги.
На фоне европейских скандалов как-то незаметно прошла покупка Митталом в 2001 г. крупного пакета акций южноафриканской металлургической компании Iscor, в прошлом году Миттал довел в ней свое участие практически до контрольного (49,9 %). Несмотря на то, что договоренность о полном выкупе этой фирмы вступает в силу только в 2005 г., Миттал уже успел переименовать предприятие в Ispat Iscor и уволить тысячу человек.
Одновременно Миттал вел переговоры о приобретении 33 % «Узбекметкомбината», сталелитейной компании Zimbabwe Iron & Steel в Зимбабве и угольной Moatize в Мозамбике. В Африке, правда, ему противостоит сильный конкурент — крупнейшая в мире горнорудная Compania \ctle do Rio Doce. Но это означает только то, что время дешевых покупок для Лакшми Миттала в прошлом.
И совсем уж мельком промелькнуло сообщение, что 14 июля LNM Group купило у правительства Боснии 51 % акций ВН Steel-Zeljezara Zenica. Сумма сделки не оглашалась, вместо нее были озвучены инвестиционные условия покупки: $15 млн. на оборудование и $65 млн. на оборотный капитал. С десяток марвари, наверное, уже пакуют чемоданы.
Эти приобретения могут сделать решающий шаг к мечте Миттала: если и не стать первым в мире сегодня, то существенно потеснить лидера — европейский Arcelor. Как сказал сам Лакшми Миттал: «Будущее мировой сталелитейной отрасли принадлежит гигантским глобальным корпорациям, действующим по всему миру и обслуживающим своих глобализированных клиентов в любой точке земного шара».
Утешением от украинских поражений может служить Митталу прорыв на самый перспективный китайский рынок с 2 млн. тонн листовой автомобильной стали и открытие там своего представительства. Миттал обещает китайцам инвестировать в Поднебесной самый мощный и самый современный металлургический комбинат. Китайские чиновники пока лишь вежливо кивают: они тоже не хуже марвари привыкли всегда и везде на ключевые посты ставить своих — хуацяо, но… чем черт не шутит, когда Бог спит.
Западная пресса все больше места уделяет анализу «феномена Миттала». Высказывалось даже такое мнение, что после Эндрью Карнеги в мире еще не было такого яркого предпринимателя в металлургии. Оценок очень много, но все они грешат отсутствием главной посылки.
Всех завораживает тот факт, что за 15 лет Лакшми Миттал умножил подаренный отцом $15-миллионный актив до состояния в $6,5 млрд, но не обращают внимания, что тот джокер, который использовал Миттал, был сдан на руки всем игрокам, только другие на него не обратили внимания.
Имя этому шансу — повальная мировая приватизация металлургии, наименее консолидированной отрасли мировой экономики, которую после Второй мировой войны так долго все правительства держали в «закромах» государственной стратегической собственности. А это был шанс купить па грош пятаков, каковой выпадает раз в столетие. Миттал его использовал. Другие — нет. Но все были в равных условиях. У западных капиталистов даже больше было свободных денег.
Но западные бизнесмены увлеклись доктринерством построения светлого будущего «народного капитализма» путем «революции менеджеров», а Миттал действовал по забытым, но от этого не менее действенным, эгоистическим рецептам XIX века. Эпохи становления капиталистических монополий. При этом он блестяще использует все возможности, лазейки, льготы, преференции, финансовые инструменты и передовые технологии, которые могут предоставить ему развитые экономики, и… совместить все это в одной компании с офшорным налоговым раем и преимуществами «третьего мира» с его кумовством, коррупцией и предельной дешевизной рабочей силы. Такая вот синергия.
Сам Миттал озвучивает свой рецепт так: «Я хочу создать глобальное предприятие, состоящее из региональных производителей, имеющих наименьшие затраты и наивысший уровень производства. Нам следует быть едиными в мире при любых обстоятельствах».
Обязательно надо иметь в виду еще и то, что Миттал работает не на корпорацию, он работает на себя и на свои амбиции. И еще на группу индусов-марвари, на которых он может полностью положиться, потому что они такие же чужаки в истеблишменте стран «золотого миллиарда», как и он сам. Все остальные должны работать на него. Именно поэтому он никогда не выпустит из своих рук полного контроля над своей империей.
Сам Лакшми Миттал считает консолидацию мировой металлургии необходимым и неизбежным процессом. По его прогнозу, «в будущем останется всего одна — две глобальные сверхкрупные компании с годовой мощностью 100–120 млн. тонн, несколько региональных объединений мощностью от 50 до 80 млн. тонн. И все. Потому как вернуть былую рентабельность черной металлургии можно будет лишь только после коренной реконструкции всей отрасли в глобальном масштабе». Возможно, так оно так и будет… хотя вслед за волной приватизации может снова пойти по миру волна национализации… Особенно, если развитые страны почувствуют в глобализации по-индусски угрозу своему привычному господствующему положению, ведь пока они законодатели экономической моды.
Но даже если Миттал и создаст в ближайшей перспективе первую в мире глобальную компанию по объемам выплавки стали, вряд ли что-либо сильно изменится на планете, кроме того, что он попадет в Книгу рекордов Гиннесса. Потому как годовой объем лидера отрасли — Arcelor — не превышает 7 % мирового производства. Слишком много в мире металлургических предприятий, слишком дешева сталь, слишком доступны эти ресурсы в любой точке земного шара, чтобы стремиться к мировой монополии, как, к примеру, в цветных металлах.
Москва, 2004 г.
Post Scriptum: Учитывая то, что вся «оранжевая революция» на Украине прошла под лозунгом вернуть в казну «Криворожсталь», а потом снова ее продать, но дороже, возможно, указывает и на основного спонсора беспорядков на Майдане — Миттала. Если «Криворожстапь» достанется ему, то можно считать, что кабинет Тимошенко отрабатывает долги, как Ленин в 1918 г. перед Германией.
Москва, 2005 г.
БИЗНЕС МАРВАРИ
В Индии есть секция индуистского общества, называемая марвари. Они живут в Раджастане, но в Раджастане только их дома; их бизнес распространяется по всей Индии. Иногда они приезжают домой, но обычно они работают всюду. Они очень хитрые бизнесмены.
Я близко знал одну семыо марвари. Их дочь выходила замуж, и семья, собиравшаяся принять ее в качестве невестки, наводила о ней справки в городе: что они за люди? И кто-то сказал, что они должны спросить меня, потому что я был очень близок с этими людьми. И они спросили меня. Я был озадачен, потому что мне задали только один вопрос:
— Сколько раз они банкротились?
— Это странный вопрос! — сказал я.
— Ничего странного, — сказали они. — В нашем сообществе таким образом мы считаем богатство человека. Мы банкротимся не потому, что потеряли бизнес или понесли убытки; мы банкротимся, когда достигаем вершины. Каждое банкротство означает миллион рупий. И это самый простой способ подсчитать, сколько в семье денег. Если они банкротились трижды, это хорошо. Если они никогда не банкротились, эта свадьба не может состояться, потому что, если они не банкротились, у них недостаточно денег, чтобы собрать дочери приданое. Мы не можем спрашивать прямо — это считается безобразным — поэтому мы должны навести справки косвенно.
У них очень своеобразный образ мыслей. Я не думаю, что кто-либо другой в мире подумает, что человек, обанкротившийся семь раз, очень богат. И когда они разоряются в одном месте, это место больше не годится в употребление. Они так эксплуатировали людей, а потом разорились! Они притворяются, что у них совсем нет денег.
И они перемещаются с места на место. Их настоящая родина в Раджастане; все их временные места жительства — это места, где они зарабатывают и разоряются. Они переезжают из одного города в другой, подальше от первого, где никто не знает, что они разорились. И они снова начинают бизнес, снова они накапливают много денег и снова разоряются.
И все те деньги, которые накапливаются, оказываются в Раджастане, на их родине. Эти другие места нужны только для эксплуатации. Они продолжают двигаться. Каждый марвари переезжает раз в пять или семь лет, потому что за эти семь лет он завоевывает доверие людей, накапливает деньги, делает все, что может, и затем объявляет о банкротстве.
Никто другой не скажет, что обанкротиться хорошо, но если ты марвари, будь банкротом как можно чаще! Тогда твой престиж и респектабельность повышаются. В любом другом месте, если ты разоряешься, твой престиж падает.
Ошо[6]. «Путь мистика», Гл, 18.
Птица феникс М&А
На рубеже миллениума в Британии разразился страшный скандал: немецкий мультимиллионер Герд-Рудольф Флик, проживающий в Лондоне, попытался подарить Оксфорду профессорскую ставку (есть такой вид и практика благотворительности в Соединенном Королевстве). Размер подарка — £350 тысяч. Но «газетный» протест общественности заставил университет от щедрого дара публично отказаться.
По той же причине власти швейцарского Цюриха несколькими годами раньше отложили планы постройки нового здания музея современного искусства по проекту знаменитого архитектора Рема Кольхааза. Только потому, что благотворительно финансировало проект и будущую стройку семейство Фликов. Других денег на строительство у Цюриха нет, поэтому и музея по-прежнему нет.
В настоящее время скандалит Германия: Фридрих Кристиан Флик подарил Берлину фамильную коллекцию современного немецкого искусства, наиболее ценное и значительное частное собрание в мире, собирать которое начал еще его дед, покупая полотна современных ему и тогда еще мало кому известных художников. Экспозиция коллекции простирается от Мондриана и Швиттерса до Рихтера и Рильке. Коллекция — не беспорядочное скопление полотен, как часто бывает у богатых меценатов, а целенаправленное собрание работ, отражающих тему катастроф и конфликтов XX века. Царский подарок. Но газеты буквально взорвались шквалом протестов против «предоставления политического убежища нехорошей коллекции».
Что же это за люди такие — Флики, что только при упоминание этого имени у политкорректной европейской общественности оггоргается все, к чему бы они не прикоснулись.
Фридрих Флик: пионер германской промышленной революции, идеал грюндера, промышленный столп Третьего рейха, соратник Гитлера и Геринга, «друг СС», отсидевший семь лет по приговору американских оккупационных властей. Человек, сделавший сам себя, дважды становившийся самым богатым в Германии, как до войны, так и после нее. Пятый помер мирового списка «Форбс» в 60-е гг. XX века.
Фридрих Карл Флик — его сын, известен тем, что все послевоенное время категорически отказывался выплачивать компенсации жертвам холокоста на том основании, что концерн Фридриха Флика был американской оккупационной администрацией после войны насильственно расформирован, входящие в него предприятия проданы и перепроданы другим лицам, а финансово-промышленная структура, во главе которой он имеет честь стоять, не имеет никакого отношения к «концерну Флика» времен Третьего рейха. Когда же Карл дал слабину, отец отстранил его от управления империей.
Фридрих Кристиан Флик — внук, 75-летний богатый наследник «сомнительных миллиардов», также отказывался платить «священные» деньги в фонды, которые по указу германского правительства платят компенсации насильственно угнанным в Германию «иностранным рабочим» Второй мировой войны. А в 1974 г., в 67 лет получив в наследство и тут же продав концерн отца, уехал в Австрию, которую по отношению к Германии с ее 53-процентным подоходным налогом можно рассматривать как налоговый рай. В результате чего вполне легально германская казна ежегодно недосчитывалась около 100 миллионов дойчмарок.
Есть такой старый американский анекдот. Миллиардер рассказывает студентам о своей финансовой карьере. Был он нищим, без связей, без поддержки, но у него была предпринимательская жилка и деловая хватка, которая и помогла ему выбраться на самый верх финансовой пирамиды. На последние, завалявшиеся в кармане, два четвертака он купил килограмм грязных яблок, помыл их, протер, в общем, придал товарный вид и продал за два доллара. На эти деньги уже купил четыре килограмма грязных яблок. Помыл, протер и продал уже за восемь долларов. И так целый год. Изо дня в день каторжного труда.
Тут один студент спрашивает:
— А потом-то что?
— Потом… — слегка задумался магнат. — Потом умерла тетя Милли и оставила мне в наследство три миллиона баксов.
Это весьма похоже на историю основателя германского «Стальноготреста» Фридриха Флика. Он родился через год после победы Бисмарка над Францией, в Эрнедорфе (Вестфалия), в самый расцвет величия Германской империи, в бюргерской семье самого простого происхождении, что уже читается из фамилии, которая означает: лоскут, заплатка. Но в конце XIX века героями нации были не только победоносные солдаты, но и инженеры: изобретатели, строители германской военной и промышленной мощи. И если карьера офицера была традиционно доступна только дворянам, то промышленная стезя открывала просторы всем. К тому же служба «офицера производства» лучше оплачивались.
В 24 года, получив хорошее образование, имея ученые степени доктора политэкономии и доктора инженерных наук, хорошие рекомендации от профессуры, Флик приступает к практической деятельности на металлургический завод в Бремене — доверенным управляющим. Сейчас это может выглядеть удивительным, только с учебы и сразу на такой пост, но тогда, в германской промышленности, было не так уж много дипломированных инженеров. Мастера и начальники цехов вырастали из простых рабочих и занимали свои посты «по опыту работы».
Молодой Фридрих довольно быстро проявил себя грамотным управленцем, дела у завода пошли хорошо и хозяева были им довольны. Но и быть бы ему известным, уважаемым и хорошо оплачиваемым наемным менеджером до конца дней своих, если бы не удачная женитьба, принесшая ему в приданое 30 тысяч марок.
Приданое Флик вложил в дело, которое хорошо знал — в акции предприятий черной металлургии Рура и уже в 1913 г. вошел в правление Eisenindustrie Menden und Schwerte AG.
Золотой жилой стала для него Первая мировая война и связанные с ней поставки металлургической продукции в армию. Благодаря своей деловой хватке и искусству вести переговоры, как с конкурентами, так и с имперскими чиновниками, он умудрился в драке промышленников за военные заказы, даже растолкав всех локтями и откраивая для себя самые лакомые кусочки, оставаться со всеми в теплых и хороших отношениях. Фридрих Флик слыл уже на всю Германию человеком дела, а главное — слова.
К 1915 г. Флик уже член правления AG Charlottenhutte и генеральный директор Mitteldeutsche Stahlwerke. Имеет хорошие связи в правительстве и генералитете. Входит в истеблишмент металлургических грюндеров. Но в отличие от их большинства, он не хватает все доступные активы и не складывает их по кучкам, а терпеливо и настойчиво выстраивает империю, границы и структуру которой он уже запроектировал в мечтах — концерн Friedrich Flik, в котором он был единоличным хозяином.
Во времена Веймарской республики, в условиях галопирующей инфляции, когда даже бумага, на которой были напечатаны деньги, подчас, стоила дороже номинала купюры, Фридрих Флик оказался как рыба в воде, кропотливо скупая в свой концерн заранее приглянувшиеся обесцененные предприятия у разорившихся владельцев. Тем более что толерантный Фридрих, в отличие от Тиссенов и Круппов, с оккупационными французскими властями в Рурской области не конфликтует, что тоже приносит дивиденды.
Но, несмотря на удачливость в делах, его, так же как и всех германских промышленников, тяготила неразбериха в финансах, наглая напористость полевевших профсоюзов и полная экономическая импотентность правительства республики. Будучи по убеждениям правым — а где вы найдете левого промышленника — он стал задумываться над поиском политической силы, способной наладить нормальную экономическую жизнь в стране, а главное — обуздать коммунистов.
Он хорошо знал, что происходит в Советской России, даже посылал туда своих инженеров как специалистов — для Советов, так и соглядатаями — для себя. Он был хорошо информирован и очень хорошо представлял, чем рискует в случае прихода к власти в Германии Эрнста Тельмана. А такая возможность была в то время реальной. Флик же считал коммунистов не только разрушительной неконструктивной силой, но также силой внешней и враждебной не только ему как промышленнику, но и Германии в целом. Знакомые военные обреченно ворчали и политических амбиций не проявляли. И он поставил на наци.
Хочу отдельно здесь подчеркнуть, что Флик не был ни антисемитом, ни убежденным нацистом. В годы гонений на евреев, будучи уже рейхсминистром в правительстве Гитлера, он помогал многим знакомым евреям покинуть Германию, ставшую для них опасной. Некоторые из них, как поэт и писатель Йохан Кеппер (семье которого он помог бежать в Швецию), отметили это в своих мемуарах. Подталкивая националистов к власти, он просто защищал свою империю, которую кропотливо собирал уже 15 лет. Других же защитников в окружающей его пестрой политической жизни страны он не видел.
«Железный» Фридрих долго приглядывался, сравнивая два соперничающих социализма, и не сразу сделал ставку на наци, у которых с коммунистами шла в 1920-е годы настоящая вендетта. Коммунисты убивали агитаторов НСДАП по всей Германии и штурмовики Рэма также в долгу не оставались. Флик был проницательным человеком и быстро понял, что, несмотря на всю левую и пролетарскую риторику национал-социалистов, с ними, в отличие от коммунистов, можно было найти компромисс. Он увидел в них силу, способную вытащить Германию из экономической пропасти и спасти дело его жизни. Но у нацистов была полупустая партийная касса, а за «спартаковцами» стоял всей своей, в первую очередь финансовой мощью большевистский СССР. И в 1930 г. Флик выделил Национал-социалистической германской рабочей партии (НСДАП) 50 тысяч марок. Это была его первая инвестиция в политику. Следом за ним потянулись и другие промышленники.
Так Гитлер обрел опору не только в германском пролетариате (75 % членов НСДАП были рабочими), но и в среде капитала. Его борьба с Тельманом пошла на равных.
Но, несмотря на подкормку «наци», Флик не терял контактов с верхушкой рейхсвера, жаждавшей реванша за поражение в Первой мировой. К тому же военные больше других слоев населения страдали синдромом национального унижения. Поэтому Железный Фридрих с радостью откликнулся на призыв поддержать на выборах в президенты республики фельдмаршала Гинденбурга, с которым был знаком еще с Первой мировой войны. Его вклад в избирательный фонд Гинденбурга в 1932 г. составил почти миллион марок, а в кассу НСДАП в тот же год — 50 тысяч. Гинденбург прошел в президенты, и у Флика появился мощный административный ресурс на будущее. Оставалась борьба за большинство в Рейхстаге и за новое национальное правительство.
В 1933 г. на парламентских выборах Флик поддерживал Националистическую народную партию — взнос в избирательный фонд 100 тыс. марок и гитлеровскую НСДАЛ — взнос 120 тыс. марок.
Но самый большой подарок Гитлеру перед выборами в рейхстаг сделали не германские промышленники, а Сталин и Коминтерн. Они запретили немецким коммунистам блокироваться с социал-демократами, которых коммунистическая печать того времени назвала социал-фашистами (видимо, памятуя о том, что Муссолини вышел из руководства итальянских социалистов). В результате за НСДАП проголосовали шесть миллионов, за КПГ — пять и за социал-демократов — около четырех. Герой Первой мировой войны, кавалер Железного Креста 1-й степени Адольф Гитлер стал лидером самой большой фракции в рейхстаге. Однако квалифицированного большинства в нижней палате никто не набрал. Коалиционное правительство не складывалось из-за смертельной вражды основных фракций. Тут Гинденбург, преодолевая правительственный кризис, своим указом назначил Гитлера канцлером Германии и поручил ему сформировать правительство. Думается, что здесь без Флика не обошлось.
Флик чувствовал себя триумфатором. Он надеялся влиять на новую власть, не без пользы для собственного бизнеса.
Близость к Гитлеру и Гинденбургу позволили Флику за короткое время существенно увеличить свою империю. В первую очередь на «ариезации» германской промышленности, поглощая в концерн своего имени конфискованные у евреев заводы. Не считая мелких и средних предприятий, ему от «неарийцев» перешли за символическую плату правительству металлургический комбинат Metalich huttenwerke Lubek и оружейный концерн Simon. Также, с помощью нацистского административного ресурса, ему удалось установить свой контроль (первоначально — совместно с Тиссеном) над «Стальным трестом» — Vereinigte Stahlwerke.
Для закрепления своих позиций зиг-зверюги М&А ему пришлось в 1937 г. вступить в «партию власти» — НСДАП (партбилет № 5918393). Партийный значок на галстуке теперь не только облегчал доступ в кабинеты к гауляйтерам, но и ненавязчиво понуждал конкурентов к сговорчивости.
До 1937 г. Флик входил только в ближний круг самого Гитлера, и тот постоянно ощущал на себе косые взгляды его пролетарски настроенных соратников. Теперь Флик стал им свой — партайгеноссе. После вступления в партию государственные и общественные посты посыпались на него как из рога изобилия. Как член президиума имперского общества угля и стали, а фактически (из-за близости к Гитлеру), его руководитель, он обрел огромное влияние на экономическую политику нацистов В первую очередь в металлургии и оборонной промышленности. Став рейхсминистром, он вошел от государства в наблюдательные советы десятков крупнейших фирм, в том числе и «Дрезденбанка», при этом ни на секунду не забывал о собственном интересе. С 1938 г. вошел в «кружок друзей рейхсфюрера СС Гимлера», а членство в этом «клубе» было платным. Но 50 тысяч марок в год видимо себя окупали.
После аншлюса Австрии и оккупации Чехии, Флик с помощью «административного ресурса» быстро установил свой контроль над металлургическими предприятиями этих стран. И этой политике уже не изменял и в дальнейшем, в остальных оккупированных Германией государствах
К 1943 году Флик контролировал около двух тысяч заводов и фабрик в покоренных странах Европы и оккупированных областях СССР. В Германии ему принадлежало более 300 предприятий, на которых трудились 48 тысяч рабочих, депортированных из оккупированных стран. Флик стал самым богатым миллиардером в Германии, несмотря на весь «процветающий» в ней социализм.
Легендарные викинги, пропагандируемые доктором Геббельсом как образец арийца, признавали только два занятия: торговлю и грабеж. Капитаны германской промышленности шли вслед за вермахтом, прибирая к рукам промышленный потенциал оккупированных государств. Шел, наверное, самый наглый грабеж от сотворения мира. Но мало того, отступая вместе с немецкой армией с территорий современных России, Беларуси, Украины и Молдовы, управляющие Флика (и ему подобных магнатов), из оккупированных производств вывозили, перед приходом Красной Армии, подчистую все, что только мало-мальски могло работать на войну, и свозили в рейх. Станки, оборудование, сырье, даже провода снимали с ЛЭП. Это называлось: «тактика «выжженной земли». Вывезли ни много ни мало — 70 % промышленного потенциала СССР на 1941 г. Об этом тоже надо помнить.
С «хрустальной ночи» и «ариезации» немецкой промышленности германская экономика стала испытывать дефицит многих стратегических материалов. Фирмы, принадлежащие евреям во всем мире, не хотели иметь дела с немцами.
Выручил Германию Флик. Еще во время Великой депрессии он завел деловые отношения за океаном с техасским предпринимательским кланом Бушей. В то время американские предприниматели были готовы на все, чтобы не разориться. Некоторые американские фирмы строили в СССР коммунизм, Буши же в Германии — национал-социализм. Их фирмы стали для нацистов хорошей прачечной для отмывания денег в США. В то время, когда Америка изнывала от депрессии, Джордж Герберт Уокер делал миллионы для себя и своих клиентов, которые вкладывали деньги в восстановление германского военного потенциала.
Контролируя через Бушей морской транзит Гамбург — Нью-Йорк, Флик попутно не отказывал в помощи своему «другу» Генриху Гимлеру — в «крыше» для германских агентов в США, переправки пропагандистской литературы и денег для подкупа американских политиков.
Когда администрация Рузвельта ввела ограничения на поставки в Германию, Прескотт Буш и Джордж Герберт Уокер создали несколько фасадных фирм-поплавков, которые через третьи страны обслуживали растущие нужды национал-социалистической экономики. В то время когда внук Прескотта — Джордж Герберт Уокер Буш-старший (будущий президент) покрывал себя славой героя в небе Второй мировой войны, его дедушки тихо делали с наци гешефт до октября 1942 г, когда сенат США провел расследование выполнения «Акта о сделках с противником». Оказалось, что только по прямым соглашениям фирмы Union Banking Corp., принадлежащей Бушам, с германским стальным трестом Флика позволяли нацистской Германии производить во время войны 50 % всего чугуна, 35 % взрывчатых веществ, 45 % труб, 38 % гальванизированной стали, 36 % стального листа. И при этом никакой политики — просто бизнес. Деньги не пахнут.
В октябре 1942 г. Union Banking Corp. и еще три фирмы Бушей были конфискованы федеральным правительством. Еще одну фирму-отмывочную Silesian конфисковали в ноябре, после высадки американской армии в Северной Африке. От такого удара экономика Германии не оправилась до конца войны, а стратегические материалы, ранее утекающие к Гитлеру, пошли по ленд-лизу в Англию и СССР, укрепляя воюющие экономики союзников.
В 1945 г. союзники по антигитлеровской коалиции, оккупировав Германию, заняли территории, согласно договоренностям на Ялтинской конференции 1944 г. Во всех оккупационных зонах провели денацификацию. Но если в советской зоне администрация, без долгих проволочек, арестовав всех доступных наци, взяла руководство предприятиями на себя: какие восстанавливать, какие в Союз вывозить в качестве контрибуции, да и кадровый резерв в виде контингента немецких коммунистов-мигрантов у нее заранее имелся. То в зонах американской, французской и английской оккупации каждого чиновника и предпринимателя отдельно проверяли на «сотрудничество с нацистским режимом». В отличие от советских прокуроров, западные служители Фемиды не понимали, что в тоталитарном обществе «повязаны» были все.
Любой бизнес без «крыши» нацистов в гитлеровской Германии был обречен. Если, в отличие от коммунистического СССР, членство в партии для предпринимателя в гитлеровской Германии было не обязательным, то от участия в отраслевых советах, советах при министерствах, совете по оборонной промышленности в военное время было не избежать. Наиболее крупных предпринимателей премьер-министр Пруссии рейхсмаршал Геринг, не спрашивая их согласия, просто назначай вервирггштаффюретами (кураторами военной промышленности), а это давало определенное, и не маленькое, положение в нацистской иерархии. Точно так же рейхсфюрер СС Гимлер одним росчерком пера всех археологов, антропологов и генетиков чохом включил в состав СС. Приказом.
Потсдамская конференция так и не пришла к единому мнению: что делать с Германией. Позиции президента США г-на Трумена и предсовнаркома СССР тов. Сталина кардинально разошлись. Трумен настаивал на том, что немецкие монополии должны быть национализированы, и промышленники одним этим актом будут уже предельно сурово наказаны. Сталин же полагал, что собственность можно им оставить, но только их самих надо повесить. В результате в каждой оккупационной зоне складывались свои порядки, и, кроме единого списка обвиняемых на Международный трибунал, каждая оккупационная администрация проводила репрессии сама, по собственным рецептам.
Фридриха Флика признали активистом нацистского режима, но до уровня военного преступника он не дотянул, поэтому под Международный нюрнбергский трибунал не попал (несмотря на требования советской стороны признать всех руководителей оборонной промышленности Германии военными преступниками). Но в числе 600 германских промышленников и банкиров угодил за решетку по приговору военного трибунала американской оккупационной зоны. На 7 лет, как глава промышленных групп Mitteldeutsche Stahlwerke, Friedrich Flik и руководитель «стального треста» — государственной монополии, производившей половину стальной продукции. Странным в приговорах американского трибунала было то, что максимальные сроки (от 7 до 12 лет) получили хозяева концернов, расположенных в советской оккупационной зоне. У империи Флика 70 % предприятий оказались под Советами.
В 1946 г. Флик был водворен на отсидку в Ландсбергскую тюрьму, куда американцы собрали практически всех «преступных промышленников», и где цвет германского менеджмента старательно перевоспитывался, между допросами, в тюремной обувной мастерской.
Через год временная американская администрация приступила к национализации предприятий, хозяева которой были «запачканы» связями с нацистами. Американцам не нужна была разоренная немецкая промышленность. Это Сталин вывозил в СССР предприятия целиком, американская администрация удовольствовалась всего двумя грузовиками патентов и вывозом за океан особо ценных специалистов из СС, таких, к примеру, как Вернер фон Браун.
По инструкции, входящей в «план Маршалла», новыми владельцами должны быть, в первую очередь, правительства земель, но допускалась и их покупка частными лицами, не замеченными в «связях порочащих». Флик получил официальное требование продать администрации земли Бавария горно-металлургический холдинг Maximillianshutte — ядро концерна Friedrich Flik. Оценка активов производилась оккупационной администрацией.
Поскольку как заключенный Флик не мог выходить из тюрьмы, ему разрешили прием посетителей, а затем и превратить тюремную камеру в некое подобие офиса. Связным с доверенными лицами Флика стал Конрад Калеч, оставшийся на свободе партнер. Тот уже подготовил необходимую справку для босса. Оказалось, что если исключить предприятия, оставшиеся в советской оккупационной зоне, и приплюсовать к ним полностью разрушенные союзнической авиацией в западных, то у Флика осталось в Германии около 80 заводов, еле-еле влачивших существование, а то и вовсе «лежащих па боку».
Флик не был бы Фликом, если бы не воспользовался предоставленной американскими властями возможностью. Он снова был в своей тарелке. У него появился неплохой шанс остаться на коне Решали же все вопросы не бизнесмены, а генералы. За две мировые войны, как смог он убедиться, генералы везде одинаковые. Даже не пытаясь протестовать, он покорно продает администрации Баварии пять сталелитейных, три металлообрабатывающих завода, несколько рудников и угольных шахт, но получает Бавария не все. Потому что в это же время «незапятнанный» герр Калеч и его помощники носились по стране, развозя тысячи бумажек, перекрестно запутывающих американскую администрацию.
Дело все в том, что в годы нацизма с его «пролетарской» пропагандой быть единоличным владельцем половины черной металлургии страны не вписывалось в образ партайгеноссе рабочей партии. Структура собственности империи Флика была предельно запутанна и трудно расшифровывалась даже педантичными немецкими контролерами. С помощью ряда многоходовых сделок Флику удалось при ликвидации Maximillianshutte вывести часть активов на подставные юрлица, частично аккумулировать их в новом холдинге, акционерами которого были его сыновья, так что правительству Баварии досталось имущества всего на 60 тысяч рейхсмарок (правда, по оценке оккупантов).
В 1948 г. прошла денежная реформа Эрхарда, по которой обесцененные рейхсмарки менялись на дойчмарки. Новую валюту нового государства — Федеративной Республики Германия. Флик, закаленный веймарской финансовой неразберихой, тут же проводит аферу в рамках полной законности. Он заявляет официальное признание об укрывательстве наличности от нацистского правительства в годы войны на его предприятиях в особо крупных размерах, и что он желал бы, согласно принятому закону, эти средства легализовать. И что самое смешное — легализовали! Каждый немец, в том числе и хельфнер Фридрих Флик, получил на руки 40 марок. В структурах же Флика округлилось на счетах более 200 миллионов! Настал черед зиг-зверюги М&А показать: кто тут профессионал, а кто так… заокеанский любитель Государство само, законно, дало ему средства для легального поглощения массы недооцененных активов.
А пока дисциплинированный, «образцового поведения» заключенный покорно продает все, что требуют американцы.
Французам понравился Essener Steincole? — Пожалуйста.
Хотите Harpener Bergbau? — Не имею ничего против.
В 1950 г. их продали французскому концерну Sideshar, но уже за 12 миллионов франков! С каждым послевоенным годом рыночная капитализация предприятий росла, поэтому выгоднее было быстрее скупать «чужое», а свое попридержать. Железный Фридрих всегда видел перспективу. И формально тянул продажи, как только можно было. Ну а требования французских властей, чтобы часть вырученных средств он инвестировал во французскую экономику, было ему просто бальзамом на сердце. Флик уже видел в эмпиреях границы своей возрожденной империи. И приобрел для нее на земле противника в двух мировых войнах дочку Sideshar'a — металлургический комбинат Neu-Mezon. Так победители сами привили ему вкус к транснациональному бизнесу.
Не выходя из тюрьмы, Флик снова стал очень влиятельной фигурой в деловом мире Германии, и это было по достоинству оценено. В 1949 г. его тайно посетило в тюрьме некое доверенное лицо министра обороны ФРГ. Федеральное правительство просило Флика ни много ни мало… участвовать в ядерной программе ФРГ, которую тогда немцы проводили в тайне от союзников по Североатлантическому пакту. Контакты с агентами Йозефа Штрауса стали регулярными и Флик, не выходя из тюрьмы, начал руководить на территории Германии геологоразведкой урансодержащих пород. Естественно, под нейтральными названиями. Не мог же он упустить такой подряд. Государственные заказы, да еще тайные, дело весьма доходное.
Часть его партнеров и высокопоставленных служащих вступили в Христианско-демократический союз (ХДС), а его бывший личный секретарь даже стал министром без портфеля в федеральном правительстве. Не без их содействия в январе 1951 г. все «нацистские промышленники» были амнистированы.
Когда открылись ворота тюрьмы, из них вышел не «раскаявшийся преступник», а триумфатор и самый богатый человек в Германии. Победитель. И власть в ФРГ оценила его силу духа.
Еще не выветрился тюремный запах, а Флик в тот же год агрессивно поглощает угольные шахты Дании. Обиженные датские бизнесмены-горняки поднимают в прессе пиар-акцию против «нацистского преступника». Вмешался даже канцлер ФРГ Аденауэр, в 1952 г. публично «продавливая» общественное мнение северного соседа, что Флик был посажен «за компанию» с другими промышленниками и никаким нацистским преступником не является. А что делать, если Флик ведет для правительства тайные разработки? И вообще, очень много знает. Власти ФРГ были лояльны к Флику, также как Флик всегда был лоялен любой власти в Германии.
Взаимная лояльность давала плоды. Когда бежавшие из Германии от «ариезации» Печеки из-за океана потребовали вернуть их собственность, то правительство ФРГ выкупило у Флика акции Simon и Metalich huttenwerke Lubek, а также взяло на себя извинения и переговоры с ограбленным при нацистах семейством.
Но это на федеральном уровне. Бавария же не упустила поправить земельный бюджет, слупив с Флика 12 миллионов дойчмарок за акции, которые ей обошлись в 1947 г. всего за 60 тысяч рейхсмарок.
В концерне Флика всегда была очень мощная служба мониторинга и сильнейшие аналитики. Анализировалась не только специальная пресса, но просто вся информация, какую только удавалось добыть. вплоть до семейных и дружественных связей ключевых сотрудников конкурентов, тем более компаний, намеченных в жертвы поглощения. По крохам, детально, как в самой хорошей военной разведке. Этому принципу Флик следовал всегда. Он, наверное, первым понял, что веком техники был XIX век, а XX — это век бюрократии и господства информации. Но вот значения такой области деловой жизни, как управление личной репутацией, так и не понял. Считал пустой тратой денег.
В послевоенный период империя Флика стала более диверсифицирована. Кроме горных и металлургических предприятий, появляется химия, металлообработка, машиностроение и кредитные организации. В том числе ему принадлежал контроль над Daimler-Benz, который при Флике стал выпускать образцовый представительский автомобиль для всего мира. Mercedes — лицо Германии.
В шестидесятые годы, когда СССР выбирал, у кого купить автомобильный завод, площадка под строительство которого уже была подобрана на Волге, Флик готов был его построить. И как ни хотелось ездить коммунистам на Mercedes'e, худая слава «нациста», всегда бежавшая впереди Флика, заставила ЦК КПСС и Госплан выбрать производство из «почти социалистической» Италии. Да и основным лоббистом FlAT'a выступал сам генсек итальянской компартии!
Железный Фридрих был настоящим гроссмейстером делового мира и всегда делал правильные ходы. Единственным проколом Флика, как отмечают историки немецкой промышленности, была продажа дюссельдорфского завода Auto-Union GmbH концерну Volkswagen с готовым к производству концептом F-102/103. Этот автомобиль и вывел с 1965 г. конкурента в представительскую нишу под маркой Audi.
Во второй половине жизни автомобили вытесняют из сердца Железного Фридриха доменные печи. По личной просьбе шаха Ирана в КБ Daimler-Benz разрабатывают новый армейский внедорожник по очень жесткому техническому заданию. Машина, сконструированная под личным наблюдением Флика, получилась настолько удачной, что Флик предложил ее также и бундесверу. Но отказ пришел из НАТО, с которым руководство бундесвера было обязано согласовывать поставки и поставщиков. Чтобы не портить с немцами отношений, натовское руководство заказывает у Volkswagen армейский микроавтобус как единый для всех армий Североатлантического договора.
Для выполнения иранского заказа пришлось построить завод в нейтральной Австрии, и внедорожник поступил в иранскую армию на вооружение под маркой Pucli. В Европе же сначала в продаже появился гражданский вариант этого автомобиля. Свое нынешнее имя Mersedes G-klass Gelendwagen он получил только тогда, когда Daimler-Benz был принудительно выкуплен правительством у Флика и влит в полугосударственный концерн MAN. Причина была тривиальна, Флик настолько дорожил дружбой с шахом Ирана Резой Пехлеви, что вознамерился продать ему 38 % Daimler-Benz. Разразившийся скандал стоил ему не только принудительного отчуждения заводов в Штутгарте, но и хороших отношений с сыном, которого он отстранил от руководства фамильной империей.
К 1955 г. Флик практически полностью восстановил свою промышленную империю в Германии. Он контролировал около 1000 предприятий с зарегистрированным капиталом в 22 миллиарда марок. Он уже официально считался богатейшим человеком Германии и пятым в мире по личному состоянию.
Последнее десятилетие его жизни скандалы стали ходить за стареющим, с детства страдающим вывихом бедра, Фридрихом Фликом по пятам. Он диктовал, а озвучивал сын отказ платить компенсации жертвам холокоста и депортированным рабочим на том основании, что концерн Friedrich Flik был ликвидирован американской оккупационной администрацией в 1940-е годы. Нынешняя его империя к нему никакого отношения не имеет. Лукавил? Конечно. Но, надо отметить, это было юридически выверенное лукавство. Все же пришлось уступить место первого лица фирмы сыну, а самому уйти в тень. Но и сыну пришлось постоянно отбиваться от многочисленных еврейских организаций. Затраты на юристов по этим процессам в итоге, наверное, покрывают размер требуемых изначально компенсаций. Но такова была принципиальная жадность Фликов, которой следует и внук, недосягаемый ныне для решений германского правительства гражданин Австрии.
Даже учреждение в Потсдаме богатого фонда «против ксенофобии, расизма и интолерантности» не изменили общественного отношения к «нацистам» Фликам. Самые богатые люди Германии. Самые влиятельные промышленники страны. Контролирующие более тысячи заводов, фабрик, предприятий и банков по всему свету. Бросающие на свою защиту лучших юристов. Окормляющие прессу самым большим в стране рекламным бюджетом. И никаких подвижек.
Железный Фридрих до конца жизни оказывал большое влияние на правительство ФРГ, но только как «серый кардинал». Давал деньги БНД на поддержку антикоммунистических сил в Португалии, после свержения Салазара коммунистической «революцией гвоздик». Через респектабельный фонд Эберта — на подготовку испанских социал-демократов к демократическому захвату власти, когда генералиссимус Франко вернул в страну короля и уже готов был отказаться от власти. Скандалы, связанные с этим финансированием и с подкупом Фликом политических партий ФРГ в послевоенный период, вплыли только после его смерти, в связи с «делом Коля» на рубеже миллениума, который, как оказалось, даже пользовался личным самолетом Фликов для своих личных поездок. Но прессой, сочувствующей социал-демократам, быстро было переименовано это дело в «аферу Флика».
Отношения с женой давно превратились в формальность. Работа заменила ему все. Даже когда она умерла в 1966 г., Железный Фридрих, опустив гроб в могилу в три часа пополудни, через полтора часа обыденно проводил заседание наблюдательного совета. Порой казалось окружающим, что он поглощает новое предприятие только из спортивного азарта.
Внук также добавил Железному Фридриху много седых волос. Сначала своим мезальянсом с Майей-Ингрид — портье из отеля средней руки, дочкой плотника. Единственным достоинством которой, по мнению деда, было то, что она на 32 года младше его внука. Потом похождения Майи, публично превращающей свою жизнь в сказку, пошагово отслеженные папарацци таблоидов, которые не упускали возможности ткнуть в лицо Фликам «нацистские миллиарды» при каждой ее экстравагантной покупке. А затем и громким разводом, когда ей, в качестве компенсации, из 200-миллионного состояния Фридриха Кристиана Флика присудили всего 10 миллионов марок, в зале суда она громко рыдала на публику и кричала, что Флики ей должны «много… очень много… миллионов марок!»
Герт-Рудольфу Флику развод обошелся дороже — в 34 миллиона, но без скандала, если не считать заметок в светской хронике.
Единственной отрадой для Железного Фридриха было общение с художниками, которые ценили его тонкий вкус и щедрый кошелек. Многих он вывел в истеблишмент только тем, что покупал у них картины. Даже галеристы ориентировались на него при открытии новых звезд. Но все больше и больше и его коллекции стали преобладать мотивы катастроф и конфликтов века. Некоторые художники даже пользовались этим появившимся пристрастием у мецената, писали картины специально «для Флика». Но его удивительную по цельности коллекцию даже после его смерти преследует его скандальная слава.
При всем своем могуществе, при всем богатстве, при всем влиянии на власть имущих этого мира этот старик страдал от того же, что римский император Август: успешно управляя сотнями тысяч людей, он не мог справиться с собственным семейством.
20 июля 1972 г. в Констанце самый коварный, самый бархатно-жестокий, самый держащий слово, самый хитрый, самый проницательный и холодно-расчетливый магнат, который когда-либо вел дела на территории Европы, Фридрих Флик, тихо отошел в мир иной.
Он оставил после себя личной собственности на €1,5 миллиарда, империю бизнеса из 300 фирм с годовым оборотом свыше €3 миллиардов, контроль над третью экономики ФРГ и лучшую в мире коллекцию современного немецкого искусства.
Сын Флика даже не пришел на его похороны, что, впрочем, не помешало ему вместе с остальными наследниками быстро продать по частям дело всей жизни Железного Фридриха. Продали и отбыли на жительство в страны с более щадящим налогообложением. Империя Флика не пережила его.
Пережила и уже, очевидно, навсегда, только дурная слава «нацистских миллиардов».
Москва, 2003 г.