— Точно, — поддакнул Хусам. — Он ещё шептал что-то, прежде чем пырнуть Мусада. Тут-то и появился этот поганый ифрит…
— Утхман! Что делать будем? — перебил Самир.
Все выжидающе умолкли.
Утхман молча оглядел остатки отряда. Всего восемь человек! Проклятье! Дорого же дался этот щенок! Пятерых телохранители, троих проклятый ифрит…
— Что-что, уходить надо.
— А золото? — быстро перебил Хаытхам, самый молодой в отряде.
— А голова? — ехидно парировал Утхман.
Воины угрюмо потупились.
— Возвращаться в Убар нельзя по-любому. Басим нам точно головы снимет, — уныло вздохнул Хусам.
— Тогда куда? — с надеждой вскинулся Самир.
— В Мохо пойдём, — предложил Утхман. — Слыхал там нужны лихие люди. Десятка два верблюдов мы уже взяли, загоним там по дешёвке, есть у меня один верный человечек. Так что забираем и айда!
— В море? — кисло поморщился Самир. — По три луны скитаться без баб и жратвы?
— Был я там! — горячо встрял Хаытхам. — Чуть не сдох в этом вашем море. Так что идите куда хотите, я и без вас заберу всё золото и заживу как шах!
— Иди-иди, щенок, — криво усмехнулся Хусам. — Ифрит только порадуется свежатинке…
— Да ты кого назвал…, — вспыхнул юнец.
— Тихо! — рявкнул Утхман. — Раз ты такой смелый, может прямо сейчас пойдёшь?
— И пойду! — с вызовом глянул Хаытхам. Злобно сплюнул и побрёл обратно в ущелье.
Воины молча уставились вслед.
— Пусть идёт. Молодой, горячий, — хмыкнул Хусам. — До золота слишком жадный.
— И до баб, — поддакнул Самир. — На них всё и тратит.
Воины дружно загоготали. Настроение немного улучшилось.
— Слышь, Утхман, может сходим, а? — Хусам кивнул в сторону гор. — Глянуть надо, вдруг там и впрямь всё стихло. Одна нога здесь, другая там, до темноты и обернёмся.
— Можно, — с сомнением глянул Утхман. — Только глядим в оба…
Тихо скользя вдоль стен, с величайшими предосторожностями отряд змейкой втянулся в ущелье. Утхман остановился, предупреждающе подняв руку. Воины замерли, затаив дыхание.
— Вроде тихо, — шепнул Хусам.
— Пошли, — решился Утхман.
На месте засады всё осталось по-прежнему. Кровь, безжизненные тела и беспорядочно разбросанные копья. Молча оглядев трупы лучников, Хусам многозначительно кивнул наверх и обеими руками сжал себе горло. Дескать, всё ясно, задушил и сбросил.
Утхман понятливо кивнул. Похоже на то. На телах ни царапины. Здоровые, полные сил воины ни с того ни с сего вдруг свалились и всё. Сокрушённо покачав головой, махнул рукой на отчётливо выдавленную цепочку затейливых следов ифрита.
Хусам присел над следом и опасливо пощупал странно ребристую выемку. Поднялся и растеряно пожал плечами. Махнул Утхману и едва слышно шепнул в самое ухо:
— Никогда такого не видел! Следы ниоткуда!
— Вот погань какая! Знамо дело — ифрит, — шёпотом согласился воин. — А щенка с собой прихватил, — показал на вмятины сандалий принца.
Следы уходили вглубь ущелья. Рядом виднелась едва заметная цепочка Хаытхама. Неугомонный юнец!
Воины в сомнении переглянулись.
— Ну что, пойдём?
— Только до зыбунов, — твёрдо взглянул Утхман. — Хочет пусть топнет, а мне своя голова дороже…
На том и порешили. Солнце начало клониться к закату, когда завернув за очередной поворот, наткнулись на Хаытхама. Юноша нервно вскинул лук, но узнав своих, с видимым облегчением опустил оружие.
— Ну что? — шепнул Утхман.
— Дальше не пройти, вмиг увязнешь, — доложил юнец.
— А как же этот?
— Сам гляди, — Хаытхам отошёл в сторонку.
Шагах в двадцати чёткая цепочка следов ифрита и принца вдруг оборвалась, превратившись в извилистую исчезающую вдали полосу, словно проползла гигантская змея.
Воины потрясённо переглянулись.
— Мать моя! Сожрал и оборотился, — хрипло прошептал Хусам.
— Точно. Сожрал и пополз отлёживаться, — поддакнул Самир.
Нервно оглядывая высокие стены, воины дружно попятились.
— Поганый ифрит, — сплюнул Утхман. — Всё! Вы как хотите, а я ухожу, — не оглядываясь, заспешил обратно. — Пусть Басим туда сам и лезет!
Не сговариваясь, воины гуськом потянулись следом. Новый вожак говорит дело. Золото золотом, а своя голова дороже…
Напоследок щедро измазав йодом кожу вокруг раны, Алексей плотно забинтовал ногу и облегчённо выдохнул:
— Так-с. Кажись всё…
Камиль обессилено сник, трясущейся рукой вытерев пот с лица. Пожалуй, такой боли не чувствовал с тех пор, когда сломал руку вылетев из седла. Но это всё равно не идёт ни в какое сравнение, когда тебя живьём хладнокровно зашивают иглой.
— А ты молодец, — усмехнулся Алексей, собирая пожитки. — Хвалю. Бывало, дюжие мужики как резаные орали, а ты даже и не пикнул.
— Я же… мужчина, — принц с трудом выплюнул горькие кусочки коры. — Да и палка здорово помогла, — впервые за всё время позволил себе чуть улыбнуться.
Надо сказать, получилось действительно быстро. Салех заштопал рану на редкость ловко, словно не джинн, а какой-нибудь заправский портной. Правда короткие стежки и торчащие окровавленные нитки немного пугали. И как теперь с таким ходить всю оставшуюся жизнь?
— Ладно, ты отдохни пока. Только если дёргать начнёт, не терпи, а сразу скажи, ясно?
— Ясно. А нитки там на всю жизнь? — принц робко показал на ногу.
— Зачем? Пока зарастёт, — успокоил Алексей. — Ничего чуть потерпишь, зато потом от женщин отбоя не будет.
— Это почему? — удивлённо вскинулся Камиль, на время даже позабыв про боль.
— Как почему? Это всем известно, — хмыкнул Алексей. — Шрамы украшают мужчину. Так что если хочешь иметь успех у женщин…. Ну ты понимаешь, — заговорщицки подмигнул. — Начало положено.
Камиль надолго задумался. Похоже, джинн ничуть не шутит. Всем известно как плакали две любимые жены прадеда после его смерти, не говоря уж о наложницах. Причём плакали искренне. В народе даже поминальная песнь осталась. Судя по отцовским рассказам шрамов у прадеда было изрядно, особенно на лице. А вот у деда почти не было, и любимых наложниц поменьше. Да оно и понятно, откуда им взяться, если прадед почти всех врагов перебил…
Алексей вернулся с горящим факелом и поинтересовался:
— Как, не болит?
— Терпимо.
— Это хорошо. Тогда вставай, спать пойдём.
— Куда?
— А вон дверца виднеется, — Алексей кивнул на тёмный провал. — Очень спокойное местечко. Пошли…
На площадке остановился, дожидаясь прихрамывающего подростка. Темнело прямо на глазах.
— Заходи, — приподнял факел повыше и шагнул в темноту.
Комнатка ничуть не изменилась. Разве что покрылась густым слоем пыли, да и циновка совсем истлела. В углу стояла позабытая клюка.
— О, как раз тебе подарочек от бабушки Равии, — Алексей с некоторой грустью вручил подростку отполированную корявую палку.
— Твоя бабушка? — глаза принца удивлённо полезли на лоб.
— Нет, конечно. Жила тут когда-то одна добрая старушка, — Алексей скинул рюкзак и расстелил спальник. — Располагайся.
Бегло оглядел кувшины. Везде пусто. Остатки лампадного масла если и были, то давно уже выветрилось. «М-да, жалко. И фонаря никакого нет. Придётся впотьмах спать. А что делать? И все-таки, сколько же лет прошло, а?» — устало прилёг на спальник.
Камиль зашуршал синтетикой, пугливо отодвинувшись на самый край.
— Надеюсь, ты темноты не боишься? — уточнил Алексей.
— Нет, — неуверенно прошептал принц.
Может показалось, но у входа кто-то жалобно застонал. Мигом вспомнились страшные истории об Урочище. По телу пробежала волна холодка.
— И это правильно, — Алексей широко зевнул. — Тогда доброй ночи…
После тревог дня веки сомкнулись сами собой.
— …Салех! — пробилось сквозь сон.
— Что? Болит? — заспанно вскинулся Алексей.
— Там кто-то есть, — испуганно прошептал Камиль. — Слышишь?
Алексей оглядел серую муть. Ничего живого, разве что мелкие огоньки мышей.
— Ничего страшного, спи. Это мыши пищат, — сонно вздохнул и перевернулся на другой бок.
— Да какие там мыши! — Камиль свистящим шёпотом возмутился бестолковости джинна. — Что ж я, не знаю как мыши пищат? Да там воет кто-то! Говорю тебе, это духи!
— А, точно! — досадливо поднялся Алексей. — Забыл совсем!
Добрался до заветной выемки, нашарил бутылку и перевернул вниз. Испытанный стариковский метод. Вечером включил, утром выключил. Зачем ему тогда это было нужно, непонятно. Выходит, дед ночью ушёл…
Вернулся и улёгся на спальник. Подсунул рюкзак под голову и сонно зевнул:
— Всё. Можешь спать. С духами я договорился.
Камиль недоверчиво прислушался. Тихо как. И вправду договорился…
Алексей проснулся от лёгкого озноба и тихонько уселся, зябко поёживаясь. Снаружи брезжил туманный рассвет. Тянуло непривычным холодком. «Опа! Откуда такое чудо? По местным меркам прямо-таки мороз-колотун. Похоже, в начало зимы попал, или ранняя весна, так сразу и не поймёшь…» — укрыл беззаботно посапывающего носом Камиля. По старой ещё армейской привычке поднял воротник и, засунув руки в карманы, бесшумно выбрался наружу.
Над озером клубился молочный туман. «А хорошо, тихо так» — дохнул в озябшие ладони. Изо рта повалил пар. «Однако прохладно. Градусов пятнадцать наверно. Поесть бы что-нибудь не мешало. А всё-таки вкусные тогда были лепёшки у бабульки. С луком…. И сыр…. И вообще, чего бы такого съесть, чтобы похудеть. М-да…» — сокрушённо вздохнул и уселся на камень.
Что рыба здесь не водится, было совершенно понятно. Ещё с вечера обратил внимание на неестественно ровную гладь озера. Обычно хоть кто-нибудь, да и кормится на вечерней или утренней зорьке, а здесь ни всплеска, тишь да гладь. Оно и понятно, откуда взяться рыбе посреди пустыни. Утки по пескам особо не летают. Тем более со случайными икринками.
«Да уж. Редкая птица долетит до середины Днепра» — поднялся и подошёл к воде. Зажмурился и огляделся. Пусто. Даже лягушек нет. «Что ж. Печально, но не смертельно. В конце концов, можно перейти на пресмыкающихся и мелких грызунов. Так называемый подн