Первый забился в истерике:
– Я не знаю, что делать! Я не офицер, я обычный рядовой! Почему я должен что-то решать?! Я не хочу сдохнуть тут, в этих гнилых лесах. Я вообще больше не хочу воевать!
Шубин решительно шагнул навстречу немцам, направив на них пистолет:
– Я не буду стрелять, если вы сложите оружие, – сказал он по-немецки.
Ошалевшие фрицы на несколько секунд замерли, стволы их автоматов медленно опустились вниз. Тот, что был более решительным, переспросил:
– Это правда? Вы не будете нас убивать?
– Даю слово офицера.
Немцы бросили автоматы на землю.
– У вас одна минута, чтобы исчезнуть! – приказал он. – А потом я открываю огонь.
Солдаты растерянно переглянулись и бросились со всех ног в самую гущу леса.
Капитан обернулся к Борисевичу:
– Забирай автомат, пошли спасать Кликунца. Афанасьев, Кикин – идете с нами.
Бойцы, прятавшиеся до этого в зарослях, вышли из укрытия и присоединились к командиру.
Гоша, который не понял из их разговора ни слова, возмутился:
– Зачем же вы их отпустили, товарищ командир! Они ведь издевались над Кликунцом, мучили его, а вы…
– Иногда надо чем-то жертвовать, чтобы добиться цели, – серьезно ответил ему капитан.
Объяснять сейчас этому парню сложные вещи было некогда. Надо было действовать, пока потерявшие командира немцы растеряны.
Глеб вооружился автоматом, второй отдал Борисевичу:
– Иди за мной. Не бойся. Я скажу, когда надо будет стрелять.
Капитан Шубин решил рискнуть, пойти в открытую на встречу с немцами, потому что увидел, что противник сломлен и готов сдаться. А в таком случае достаточно уверенного напора, чтобы перехватить инициативу.
Глеб шел прямо, не скрываясь. Вскоре они добрались до места. Поредевший немецкий отряд по-прежнему топтался на той же поляне.
Капитан вскинул автомат и дал длинную очередь, а потом громко крикнул по-немецки:
– Внимание! Вы окружены! Я предлагаю вам сложить оружие, и тогда мы сохраним вам жизнь.
Он шел прямо на них и раз за разом громко повторял свое предложение. Поэтому, когда разведчики оказались на поляне, где сгрудился немецкий отряд, их встретили не противники, а покорные, испуганные люди в форме. При виде русских фрицы побросали автоматы на землю и подняли руки. В этом глухом неприветливом лесу, где за каждым деревом таилась смерть, славные вояки быстро растеряли свой хваленый лоск и превратились в покорное стадо. Воля их была окончательно сломлена.
Командир приказал Борисевичу:
– Собери оружие. Афанасьев, свяжи их всех. Кикин, иди за остальными, можно возвращаться.
Через полчаса противник был полностью нейтрализован: разведчики связали пленных подручными средствами; вооружились их автоматами и готовы были действовать дальше. Но как действовать?
Этот вопрос мучил и Глеба Шубина. Он понимал, что из-за того, что вооруженный немецкий отряд не вернулся назад, сюда могут выслать подмогу. Счет идет на минуты: немцы озлоблены ночной вылазкой русских и неудачной погоней.
Решение приходилось принимать быстро.
Глеб собрал свой отряд и объяснил им сложившуюся ситуацию:
– Товарищи, надо держаться дальше! Уверен, что подмога скоро прибудет. Мы справились с погоней, у нас есть оружие, а значит, мы можем сражаться дальше. Если нас снова атакуют, дадим достойный отпор.
– А как же пленные, товарищ капитан? Что делать с ними? – поинтересовался Становой.
– Организуем лагерь на заброшенной железной дороге, выставим караул. Пленных запрем в заброшенном составе. Сами отдохнем. Скоро выдвинется наш батальон, мы пойдем в бой вместе со всеми. Для этого понадобятся силы…
– А если немцы пошлют еще одну погоню? – Становой отличался скрупулезностью и дотошностью.
– Выставим дозор, он предупредит. Нас слишком мало, лучше не вступать в открытый бой, только в крайнем случае, вот как сейчас, когда они чуть не убили нашего товарища Игната Кликунца.
И здесь командир был прав, это понимал каждый из разведчиков. Двое на границе леса, один с Игнатом, чтобы помочь раненому, он же на охране пленных. Остаются всего три боевые единицы, этого недостаточно, чтобы отразить еще одну атаку немцев, даже при наличии большого количества трофейного оружия. Все были согласны с командиром – лучшая тактика сейчас заключается в том, чтобы избежать нового неравного боя.
К тому же они уже сутки действовали на территории врага без сна и отдыха, сказывалась усталость, которая могла помешать потом в общем наступлении. Ведь главную задачу отряд Шубина выполнил – провел разведку боем, вызвал огонь на себя, получил сведения об укреплениях и огневых точках противника. Связные, наверное, уже добрались до штаба. А значит, все готово к наступлению…
Глава 11
Солнце клонилось к горизонту. Остатки разведгруппы расположились в лесу. Бойцы долго не решались развести костер, ожидая, что вот-вот их снова атакуют немцы. Ведь отряд, который вышел из немецкого укрепления еще днем, так и не вернулся назад. Часть шутце остались лежать на поле рядом с погибшим Марцевым, их командир навсегда распластался на опушке, а оставшиеся в живых покорно ждали своей участи в металлической темнице полусгнившего состава.
Даже ефрейтор Кликунец, несмотря на тяжелые увечья, утешал Борисевича, который вызвался присмотреть за искалеченным товарищем. Игната перетащили на руках во временный лагерь неподалеку от паровоза. Капитан Шубин, как смог, промыл Кликунцу раны и перевязал сломанную ногу и разбитую голову. Игнат стойко терпел боль, а когда рядом с ним оказался Борисевич, сам принялся утешать расстроенного товарища:
– Ничего, Гоша, я потерплю. Скоро придут наши, а там, глядишь, и в госпиталь отправят. Ух, отлежу тогда себе бока, брюхо наем на больничных харчах. Ну ты что, не грусти, Гошка, живой ведь я остался. Спас ты меня, хоть я и велел тебе тихо сидеть. Спасибо, настоящий ты боец, сам пропадай, а товарища выручай.
Борисевич, вчерашний мальчишка, впервые столкнувшийся с настоящими ужасами войны, не мог скрыть отчаяния. Ему было безумно стыдно и горько видеть покалеченного Кликунца, который напоминал ему отца.
– Простите меня, дядя Игнат. Надо было сразу стрелять, тогда бы не мучали они вас так. Сейчас целы были бы. А я… не сразу… я сидел… зачем сидел, дурак! Ногу вон сломали, мучители! Я как это увидел, так понял: живым они вас не оставят. Будут издеваться, пока не помрете.
Кликунец крепко сжал парню руку. Он нисколько не винил его. Ведь молодой еще, у него самого дочка чуть помладше Гошки, только-только бросила кукол своих наряжать. Как же быстро заставила всех повзрослеть проклятая война, лишила детей детства, бросила прямо со школьной скамьи в круговерть ужаса.
Игнат потянул к себе парня и почувствовал, как тот дрожит всем телом. Страх и ужас от столкновения со смертью и человеческой жестокостью не проявились сразу, от шока и желания спасти товарища Гоша не заметил того, что скопилось внутри. И вот сейчас эта боль ринулась наружу, сотрясая тело и выдавливая слезы.
Ефрейтор крепко обнял товарища и зашептал:
– Спасибо, спасибо тебе, Гоша, что жизнь мне спас. Ничего дороже этого нет, я всю жизнь тебе благодарен буду. Меня ведь дома дочка ждет, красавица-невеста. Как закончится война, приезжай ко мне, сосватаю, станешь мне сыном! А ногу… да у нас такие врачи – соберут – лучше прежнего будет. Да я на вашей свадьбе плясать буду так, что стены задрожат.
Гошка мелко закивал головой и робко переспросил:
– А она согласится за троечника замуж выйти? Я ведь учился плохо, все больше матери в госпитале помогал.
Игнат улыбнулся разбитыми губами:
– Согласится, ты человек хороший, а это самое главное.
Гоша с беспокойством взглянул на сухие губы товарища:
– Дядя Игнат, вы пить хотите?
Тот кивнул и откинулся назад на охапку полусгнившей травы:
– Ох, хорошо было бы горло промочить, с утра ни глотка не было. Да нет воды-то, фляжки вон все пустые. Ладно, Гоша, извиняй, я полежу, а то голова больно кружится.
Борисевич кинулся к Шубину:
– Товарищ капитан, раненому вода нужна. Может, я поищу ручей какой, а?
Шубин уже давно задумал осмотреть окрестности и найти ручей или озерцо, откуда можно было набрать воды. Темнота уже окутала местность, и он был почти уверен, что немцы не будут атаковать их маленький отряд в таких условиях. Можно немного выдохнуть и заняться насущными делами – теплом и водой.
Капитан велел Гошке выскрести из паровоза остатки угля и собрать дров. Они смогут развести небольшой костер на заросшей насыпи железной дороги, чтобы никто не заметил. Жалко, нет ни еды, ни воды, уходили-то ненадолго, но будет хотя бы возможность немного согреться.
Сам же Шубин отправился на поиски воды в противоположную сторону от расположения немцев. Шел между деревьями, вдыхая полной грудью воздух и пытаясь уловить знакомую свежесть источника.
Ему показалось, что он услышал какой-то шум, разведчик двинулся на звук. Вскоре он оказался на краю невысокого и очень крутого обрыва. Глеб лег на край, свесился вниз, чтобы принюхаться и прислушаться. И был удивлен: воды внизу не было. Он никак не мог понять, откуда идет звук, который нарастал все сильнее.
Он поднялся на ноги и вдруг увидел источник странного стрекота. Полоска леса заканчивалась этим обрывом, дальше земляная стена переходила в огромный овраг – пересохшее русло реки. Так как внизу почти не было растительности, другой берег был хорошо виден разведчику. Там тянулась дорога, которая, как помнил Шубин по карте, петляла по полям, соединяя Шестаковку и Мухортовку. И по этой дороге сейчас двигалась цепочка мотоциклистов, именно их тарахтение разведчик ошибочно принял за шум воды в низине. Ехали медленно, из маскировки не включали свет, в темноте силуэты были едва различимы. И все же капитан мгновенно понял, что происходит. Он со всех ног кинулся назад, к лагерю, чтобы оповестить товарищей об опасности.
При виде запыхавшегося командира все, кто грелся у костра, вскочили на ноги.