ю европейское кино, но я также люблю и индийское кино, и китайское, и японское, и иранское… И по-моему, нас, европейцев, чрезвычайно интересует то, что происходит во всем остальном мире…
Познер: Гораздо больше, чем американцев!
Белуччи: Да, они, вероятно, более ориентированы на свой рынок. Таким образом, лично для меня быть европейской актрисой – это суперразвитие. Потому что я могу сниматься в американском фильме, но также работаю во французском, в итальянском кино… Вот недавно я снялась в иранском фильме, снятом режиссером Бахманом Гобади…
Познер: Он уже закончен?
Белуччи: Да, закончен. Съемки только что завершились. Я провела месяц в Стамбуле…
Познер: Это фильм о политике?
Белуччи: Это фильм о любви, но в нем также говорится об Иране до и после иранской революции. Я вдруг обнаружила, что, будучи европейской актрисой, имею возможность расширять свой кругозор и выстраивать отношения с кинематографами, которые сильно отличаются от кинематографа моей страны… Американцы же действительно создают потрясающие картины, которые идут в прокат во всем мире, но сами несколько замкнуты в собственном пространстве по сравнению с нами.
Познер: Есть ли актрисы, которые стали для вас источником вдохновения?
Белуччи: Да весь кинематограф меня вдохновляет! Естественно, мне очень нравится итальянское кино. Конечно, сейчас не так много итальянских фильмов с международной славой, но тем не менее это был кинематограф, послуживший школой для всего мира. Феллини, Росселини, Висконти, Де Сика и все великие итальянские актрисы, которые…
Познер (кивает): Антониони…
Белуччи: …Антониони. И все великие актрисы, которые стали частью этого кинематографа, – Маньяни, Лорен, Лоллобриджида, Мангано, Моника Витти… Эти женщины стали эмблемами благодаря таланту, красоте и женственности, и эти их качества настолько бесспорны, что они, можно сказать, установили диктатуру всемирной женственности.
Познер: Мы сейчас снимаем документальный фильм об Италии, поскольку этот год – год Италии в России. И я уже общался со многими итальянцами, мы много попутешествовали и еще продолжаем ездить по Италии. Но везде и всем я задаю один и тот же вопрос: что лично для вас означает «быть итальянцем»?
Белуччи: Для меня это… Это я. В том смысле, что Италия – часть моей личности, моего способа мышления, действия, это просто мой стиль жизни! Страна происхождения определяет даже то, как ты ешь! Иначе говоря, это то, как ты смотришь на само существование! Я думаю, Италия – страна, у которой есть немало недостатков, как и у многих других стран, но в то же время нас часто воспринимают как «прекрасную страну», страну, где есть искусство, красота, хорошая еда, хорошая жизнь… Это все же страна, которую отличает любовь к жизни. И действительно, несмотря на то, что порой политическая или экономическая ситуация бывает очень сложной, во время своих многочисленных путешествий я всегда встречаю… как бы это сказать… очень благожелательное, очень нежное отношение: «А, вы итальянка? Обожаю Италию, обожаю итальянцев!». Мне кажется, в других странах нас всегда принимают с большой любовью.
Познер: Да, это так. Но вы живете во Франции, а едите по-итальянски?
Белуччи: Ну, на самом деле я живу между Римом, Лондоном и Парижем. Это три моих города…
Познер: А как Лондон появился в этом списке?
Белуччи: Лондон… Просто я очень люблю Лондон. Для меня он служит неким мостиком между Европой и Америкой. И это город, где я чувствую себя очень свободно по сравнению с Францией и Италией – обожаемыми мною! Но там я ощущаю себя… как бы это сказать… То есть я знаю там многих, многие знают меня…
Познер:…тогда как в Англии вы как бы инкогнито?
Белуччи: Да-да, в Англии я чувствую себя… Англичане более…
Познер: Да-да-да, я понимаю…
Белуччи: У них есть понятие частной жизни… что совсем неплохо. Так что я достаточно много времени провожу в этих трех городах. За исключением тех моментов, когда работаю и порой внезапно уезжаю куда-то… неизвестно куда.
Познер: Италия только что отпраздновала стопятидесятилетие объединения. Как вы считаете, стала ли она наконец настоящим государством? Объединилась ли она или пока еще в каком-то смысле находится в процессе самоидентификации?
Белуччи: Думаю, что мы еще в процессе развития, поскольку наше воссоединение, объединение Италии произошло совсем недавно. И Италия состоит из провинций, где говорят с абсолютно разными акцентами. Иногда даже бывает так, что на расстоянии десяти километров друг от друга сосуществуют два разных произношения. Это страна, которая находится в поиске самой себя, и хотя союз уже осуществлен на практике, он еще не укоренился в умах людей. И еще… мне кажется, итальянцам предстоит объединиться духовно.
Познер: Я хотел бы сменить тему и, возможно, задать достаточно деликатный вопрос… И если вы не захотите отвечать, просто скажите об этом. Я где-то читал: вы сказали, что вы не католичка. И что вы не против религии, но она вас интересует с философской точки зрения. И вы нерелигиозны. Это так?
Белуччи: Вообще я получила религиозное образование…
Познер: Да?
Белуччи: Да, у меня религиозное образование, католическое, со всеми причастиями и всем необходимым. Но действительно, скажем так, я верю в важность религии, верю… как в философию, понимаете? Мне всё интересно. А так я, скорее, агностик. То есть я не хочу говорить о том, чего не знаю.
Познер: Понимаю.
Белуччи: Но я ничего не имею против религии. Я признаю значение молитвы, молитва может ко многому привести человека… Да, это так. Но что касается меня – то я больше верю в энергетику.
Познер: Что вас сейчас волнует? Есть ли в мире что-то, что тревожит вас, выбивает из колеи?
Белуччи: Таких моментов немало, как и у всех. Война, насилие… Я вряд ли что-то добавлю к тому, о чем и так все время говорят… И у меня есть дети… Я думаю о будущем, о том, что станет с человечеством… Но мне хотелось бы мыслить позитивно. Мне хочется верить, что человечество создаст что-то лучшее, несмотря на все то, что мы сейчас видим. В Средние века людей пытали и казнили на площадях, и все приходили на это смотреть как на спектакль…
Познер: Точно.
Белуччи: Да. И сегодня насилие тоже существует, но оно как-то более скрыто, возможно, людям стыдно за насилие. Мне хочется думать, что в общечеловеческом масштабе люди поймут: если они разрушают, то и где-то еще кто-то другой тоже что-то разрушает. Я верю в возрождение человечества, которое приведет к пониманию: идти навстречу другому и защищать другого означает также защищать самого себя, ведь это логично. У меня есть дети, и я надеюсь на лучшее. Раньше люди жили по сорок лет, сейчас – по восемьдесят. Я хочу думать, что, несмотря на имеющееся в мире плохое, налицо и пробуждение сознания, и устремление его к чему-то лучшему.
Познер: У вас две маленькие дочки?
Белуччи: Да. У меня две девочки, одной почти семь, а другой один год.
Познер: Они будут жить во Франции?
Белуччи: Ох, пока это маленькие цыгане. Они говорят на многих языках. Ну, младшей всего год, она пока еще мало говорит, но… старшая бегло разговаривает на четырех языках – на французском, итальянском, английском и португальском.
Познер: На португальском?!
Белуччи: Да, потому что мы часто бываем в Бразилии.
Познер: Вы, скорее, оптимистично смотрите на будущее своих детей? Или…
Белуччи: Послушайте, я надеюсь на лучшее, а иначе зачем было заводить детей? Повторю: я хочу думать, что человечество станет лучше…
Познер: Будем надеяться. Что ж, завершаю. Вы хорошо знаете Италию?
Белуччи: Достаточно хорошо.
Познер: Тогда подскажите. Если бы я мог поехать в Италию один-единственный раз и увидеть только одно-единственное место – что-то не туристическое, – что вы посоветовали бы мне посмотреть?
Белуччи: Есть столько всего, я не могу выбрать что-то одно…
Познер: И все-таки, одно-единственное место, которое важно именно для вас, то, на что вы смотрите со слезами на глазах?
Белуччи: Да всё! Потому что ты едешь в Тоскану, в деревню Сенезе, и она великолепна… Едешь в Умбрию, а Умбрия – это сады Италии… Едешь в Милан – это очень живой город, там происходит масса событий… Едешь в Рим – и видишь там самый красивый в мире свет. Едешь на юг – море, солнце, люди… Это Италия, сложно выбрать что-то одно…
Познер: Сложно, что и говорить! Но я бедный человек – могу поехать лишь однажды и увидеть что-то одно. Помогите же мне!
Белуччи: Ну, тогда я назвала бы… Рим. Рим – магическое место.
Познер: Магическое?
Белуччи: Да, для меня Рим – это магия. Для меня Рим – что-то невероятное. Я не римлянка, я из Умбрии. Я приезжаю в Умбрию, чтобы повидаться с семьей… Но Рим – это моя гавань. Я обожаю его… Его свет… Это нечто действительно волшебное… Эта его энергетика…
Познер: Мне он помог найти свои корни. Будучи первый раз в Риме, я посетил Форум, там было совсем мало людей, тихо, поскольку он находится ниже остального города… Я гулял там, среди руин… И тогда осознал, что да, я – европеец и мои корни здесь. Это мне действительно многое дало. И теперь каждый раз в Риме я иду туда… Не по туристическим маршрутам, которых существует великое множество. Там всегда немноголюдно, и это меня привлекает. Вы часто бываете в Риме?