Возможно, Кинли и права, но что тут можно сказать? Она не могла заставить Келлана хотеть ее дольше, чем одну ночь.
Внезапно Сэр напрягся всем телом и снова залаял. Бэлль нахмурилась и посмотрела в окно. Из этой части дома открывался потрясающий вид на внутренний двор, продуваемый ставшим уже прохладным ветром. Симпатичная рыжая с полосками кошка с важным видом прошлась по кирпичному ограждению и, повернув морду в сторону щенка, изобразила искреннее удивление его раздраженным состоянием. Бэлль взяла Сэра на руки и задернула штору на окне, надеясь, что кошка исчезнет. С глаз долой – из сердца вон. Жаль, что с Тейтом, Келланом и Эриком так не получается. Бэлль совсем извелась.
— Кинли, милая, мне пора. Надо еще успеть привести в порядок спальню для себя и купить корм для маленького демона, — девушка надеялась, что поблизости есть магазин. А то скоро стемнеет.
— Ладно. Я люблю тебя. Обещай, что подумаешь над тем, чтобы позвонить им. Пусть они хотя бы узнают, что с тобой всё в порядке.
Аннабель прикусила губу. Так заманчиво снова услышать их голоса, но что это даст? То, чего она хотела, не изменится. — Они, наверное, летят домой, в Чикаго, — но тут кое-что пришло ей в голову, если Келлан предпринимает какие-то действия, чтобы найти ее, тогда… — они ведь успели на свой рейс, да?
— Не знаю. Они сдали номер и взяли такси. Мне известно не больше, чем тебе.
— А у тебя есть какие-нибудь предположения?
Кинли некоторое время молчала, — Не думаю, что они решили смотать удочки и лететь домой.
Ответ подруги вызвал одновременно чувство страха и предательский трепет, — Спасибо.
Выключив телефон, Аннабель снова оказалась в одиночестве. Судя по всему, ночь будет долгой. По комнате разнесся грохот. Девушка взвизгнула. Сэр прижался к ней всем тельцем и уткнулся мордочкой в грудь.
Что это было?
Наступила гробовая тишина. Крыша не рухнула. Никакие злодеи-убийцы в дом не ворвались. Ничего не произошло. Спустя секунд тридцать Бэлль выдохнула и нервно засмеялась. Придется привыкать к звукам, которые издает этот старый дом. Может, это включилась электропечь?
— Ну, и какой из тебя сторожевой пес, — поддразнила девушка своего щенка.
Повернувшись к столу, Бэлль заметила, что часть резной отделки отделилась от столешницы – как раз в том месте, где располагались бы ее согнутые колени, сядь она за стол. Бэлль нахмурилась. Странно. Она не заметила этого ни когда вытирала пыль, ни когда сидела здесь чуть раньше. Продолжая хмуриться, девушка наклонилась и попыталась закрепить отошедший элемент декора на прежнем месте. Хотелось верить, что стол не разваливается и не требует замены. Это было бы ужасно. Бабушкин антиквариат просто потрясающий и сам по себе уже настоящее сокровище.
Пытаясь пристроить на место элемент отделки, Аннабель наткнулась на потайную нишу, скрытую в столешнице. Отпустив Сэра на пол, она опустилась коленями на мягкий персидский ковер. Хотя под столом было довольно темно, чтобы суметь что-нибудь разглядеть, пальцы нащупали открывающийся отсек. Осторожно просунув руку в узкое пространство, девушка наткнулась на два предмета внутри. Вздрогнув, Бэлль осторожно вытащила свою находку и выползла из-под стола.
Две старых, миниатюрных кожаных книжки – одна чуть более выцветшая, чем другая. Девушка нахмурилась. Кабинет принадлежал ее бабушке, как и стол. Открыв одну из книжек, Бэлль взглянула на почерк. Женский.
— Похоже, бабушка вела дневник. Или хранила какие-то секреты, — рассеянно сказала Аннабель Сэру, усаживаясь на ковер.
Щенок забрался к ней на колени и тут же снова уснул. Девушка открыла вторую книжку – она была меньше по размеру – и, пролистав, снова нахмурилась. Кажется, ее бабушка была не в себе, потому что пожелтевшие страницы были заполнены длинными непонятными числами вперемешку с еще более непонятными словами, вроде «солнечный», «черный вход», «плащ» и «погашен». Белиберда какая-то. Какое отношение число 1005600099873 имеет к словам «розовый» и «пушистый»? А еще более странным оказалось то, что вторая половина книжки была исписана другим человеком. Те же странные коды и слова, но почерк другой.
Нахмурившиь, Аннабель отложила книжку в сторону. Возможно, эти странные записи имели какое-то отношение к бабушкиному занятию гаданием, но какое, понять было сложно. Возможно, эти коды для сохранения анонимности ее клиентов?
Вторая книжка была толще, и Бэлль, едва взглянув на первую страницу, сразу поняла, что это. Бабушкин дневник. Сердце кольнуло.
«27 сентября 1955 года». День рождения ее отца. «О, мой маленький мальчик. Как же я тебя люблю».
Слезы навернулись на глаза, когда Аннабель поняла, что читает сокровенные мысли бабушки – той самой незнакомки, связанной с ней кровью с момента рождения ее отца. Девушка листала страницу за страницей с всё возрастающим интересом. Ей очень хотелось выяснить, кем была ее бабушка. И это было хорошее начало. Пролистав несколько страниц вперед, Бэлль поняла, что фактически весь дневник – письма матери к сыну.
Бабушка, оказывается, не была ни бессердечной, ни равнодушной. Она любила сына, это стало ясно уже с первых двух страниц. Так что же произошло? Почему случился разрыв в их отношениях? Бэлль была готова поспорить, что ответ на этот вопрос кроется в дневнике. Засунув исписанную разной тарабарщиной книжку обратно в тайник, девушка принялась возиться с частью отделки стола, пока не почувствовала, что выпавший кусок встал на свое место. Судя по всему, он для этого и был предназначен.
Встав на ноги и направившись в свою спальню, Аннабель размышляла о том, как могло случиться, что часть отделки стола выпала. Сейчас тайник казался вполне надежным. И что это был за грохот? Она поняла, что звук не мог исходить от печи – слишком уж тот близко прозвучал. Но она попробует разгадать эту тайну чуть позже, когда не будет чувствовать себя такой обессиленной.
Сонно зевая, Сэр побежал вслед за ней, и Аннабель отбросила свои размышления прочь. Ничего страшного или трагического не случилось, так чего забивать себе голову? У нее есть кое-что для чтения. Но сначала она застелила чистым бельем кровать и убедилась, что все окна и двери в доме заперты. Оглядевшись еще раз, Бэлль покачала головой. Слой пыли толщиной в пару сантиметров, древний водонагреватель, выцветшие обои. Стать владелицей дома с такой историей и в таком запущенном состоянии – задачка не из легких, но… по крайней мере, это отвлечет ее от раны на сердце.
***
Эрику наконец удалось дозвониться до того гребаного стажера, которого Бэлль оставила вместо себя. Это произошло как раз в тот момент, когда они свернули на узкую оживленную улицу, ведущую к дому Аннабель. Ее новому дому.
— Да?
Уоррингтон Дэш III происходил из аристократической семьи, в которой было три поколения судей. Несомненное благо для парня, потому что по мнению Эрика в организме их стажера было слишком много травки. Не будь у него столь влиятельных родственников, сидеть бы ему за решеткой.
— Секвойя! Мы уже несколько часов пытаемся тебе дозвониться! Почему ты, черт возьми, не подходишь к телефону?
Парню не больше двадцати, но он уже решил отказаться от имени, данного ему от рождения. Вместо этого он выбрал себе имя «Секвойя» – в честь дерева или какого-то другого дерьма6. Он учится на юриста-эколога, и Эрик уже заранее оплакивал бедную планету.
— Чувак, я занимался йогой. Телефон с собой не брал, он блокирует процесс. Знаешь, я могу позаниматься с тобой. Вам троим не повредит серьезный самоанализ.
Они бы предпочли более интересный «процесс» с другим помощником.
— Мне нужно, чтобы ты на какое-то время взял на себя все звонки в офисе. За время нашей поездки кое-что произошло, так что нас не будет еще несколько дней.
Келлан припарковался и жестом указал на улицу, давая понять, что они недалеко от дома Аннабель. Тейт мгновенно выскочил из машины.
Эрик прикрыл ладонью динамик телефона и сказал Келлану, — Догони его. Он помчится по улице, выкрикивая ее имя, словно персонаж «Трамвая «Желание». — И, едва Келлан вышел из машины, снова вернулся к разговору со стажером, — Мне нужно, чтобы ты съездил в офис и взял ежедневник со стола Аннабель7.
— Чувак, мы с Бэлль уже обо всем договорились. Я сделал всё, что она мне велела. Конечно, ее увольнение – полный облом.
— Ее что?
— Да, она звонила пару часов назад и сказала, что не вернется. А еще прислала по факсу заявление об уходе. А меня просила передать вам, что у нее теперь новый дом и всё такое. Как думаете, йогурт в холодильнике ей еще нужен? Я бы съел его завтра, потому что на работе всегда хочется есть, а это единственная веганская еда в офисе. Вы, парни, едите слишком много мяса убитых животных. Вы реально думаете, что это полезно?
Она уволилась и сообщила об этом через гребаного стажера. Она даже не потрудилась ради приличия позвонить им, чтобы лично сказать о своем уходе.
— Не смей трогать ее йогурт! Неважно, что она тебе сказала, Бэлль вернется, — Эрик завершил звонок и с бешено колотящимся сердцем выскочил из машины.
Гнев закипал в венах, смешиваясь с леденящей душу паникой и всё нарастающим страхом. Грохоча ботинками по асфальту, Эрик помчался вдоль улицы, пытаясь догнать своих друзей. Келлану удалось задержать Тейта, мужчины стояли через дорогу от трехэтажного здания с синей дверью. Было уже темно и Эрику показалось, что за углом этого дома есть небольшая пристройка, но полной уверенности не было.
— Бэлль уволилась. Она позвонила Секвойе и сказала этому обкуренному мудаку, что больше не вернется, — прохрипел Эрик.
Келлан выругался, — Плохо. На самом деле, я ожидал, что она выскажет мне всё, что думает, а потом будет сторониться и игнорировать, пока я не начну умолять ее о прощении.
А «переезд» подтверждал тот факт, что она не просто думала об этом, а на самом деле решила не возвращаться. И это не просто вызов. Мужчины действительно готовы бороться за ее возвращение, но… Эрик впервые зад