– Оливер…
Я не знаю, что хочу сказать. Мне больно за него. И я больше не могу думать о нём, как о популярном парне, привыкшим соперничать со сводным братом из прихоти. Вероятно, их вражда вросла корнями в их детство. Вероятно, борьба за внимание Линды и стала отправной точкой. Причём, неосознанно. Оливер нуждался в материнской ласке, а Никлаус не желал делить с кем бы то ни было свою мать. Да, скорее всего с этого всё и началось…
Линда Гросс не справилась, хотя, очевидно, что сама она думает иначе.
– Ани, я хочу продолжать с тобой общаться. Хочу узнать тебя лучше. И хочу, чтобы и ты лучше узнала меня. Больше никаких глупостей и притворства, я открыт для тебя, как книга. Скажи, что дашь мне второй шанс, прошу тебя…
– Хорошо, Оливер, мы можем продолжать общаться.
Глава 19. О том, как я увязаю всё сильней.
Итак, подтянутые парни в коротких и обтягивающих костюмах, в тугих шлемах на головах – это нечто. Они меня веселят и смущают одновременно. Но не Оливер Гросс. Он даже среди борцов выделяется. Парень определённо на своём месте и занимается своим делом.
Это впечатляет.
И да, Оливеру удалось-таки уговорить меня прийти сюда: в зал, где проходят соревнования по вольной борьбе.
Я не стала занимать место в первых рядах, потому бедная Барбара рискует свернуть шею, постоянно оборачиваясь на меня, чтобы наградить презрительным взглядом. В ситуации с ней меня радует одно: маски сняты, и больше не нужно притворяться подругами.
Но, похоже, это не устраивает её подругу Лу. Девушка замечает манипуляции Барб, бросает на меня извиняющийся взгляд и что-то горячо выговаривает ей на ухо, затем отодвигаясь от неё чуть в сторону по лавке. Не знаю, но, возможно, Лу за прошедшие две недели не отказалась от идеи переманить меня в свою компанию, пусть я и обедаю исключительно за столиком Бэлл, за которым к нам иногда присоединяется Ава Фиски.
Впрочем, Лу могла узнать о том, что натворила Барбара, и быть не согласной с её тактикой, ну или, в принципе, быть лучше. Кто знает, что у неё в голове и что она за человек, верно?
Я вновь сосредотачиваюсь на том, что происходит в центре зала, и краем глаза замечаю, как к Оливеру с его отцом подходит директор колледжа. Она трогает Оливера пальцами за плечо и, по-видимому, желает ему удачи – он выступает следующим. А затем Линда Гросс безошибочно находит в толпе зрителей меня и награждает мою скромную персону долгим и высокомерным взглядом.
Я ей улыбаюсь. Натянуто, правда, но, как можно приветливее. И она тут же отворачивается.
Мы с Оливером ещё вчера обсудили её указание прекратить общаться с ним и Никлаусом. Сначала Ол отшутился, мол, про Ника она права, а на счёт него я могу не переживать, а затем сказал серьёзно, что им с его сводным братом уже давно не по пять лет, и Линда не имеет права выбирать за них с кем им общаться.
Я его полностью поддерживала. Мы, в принципе, с Оливером вчера отлично пообщались, потому что узнали друг друга чуть лучше. Он пообещал мне, что мы не будем торопить события и начнём с дружбы, а мне, в свою очередь, пришлось пообещать, что я приду сегодня сюда.
– Что, наша Гарпия и тебя успела записать в чёрный список?
Увлечённая тем, как Гросс-старший горячо напутствует сына на победу, я не замечаю, как ко мне подходит Лу и садится рядом. Брюнетка понимающе улыбается, взглядом провожая директора до трибун напротив, где собрался почти весь преподавательский состав.
– Не думала, что у неё такой есть, – неловко улыбаюсь я.
– Туда входят все, кто хоть сколько-нибудь общается с её дорогими детишками. Ужасно ревнивая стерва.
– Серьёзно? – не верю я.
– Да. И мы давно перестали обращать на это внимание. Гарпия она и в Африке гарпия. И можешь поверить мне на слово, стерва лает, но не кусается.
– Очень похоже на русские пословицы, – озадачиваюсь я, сузив глаза на брюнетку.
– Моя бабушка приехала сюда из России, – хмыкает она. – Научила.
– Надо же! – искренне восхищаюсь я.
– А дед – ирландец. Так что и ирландские поговорки у меня в ходу, – ведёт она бровями.
– Здорово, – улыбаюсь я.
Лу вдруг становится серьёзней и, склонившись ко мне ближе, заверяет:
– Ани, я не знала о планах Барб. Честно. Когда Ол нам всё рассказал, точнее, наехал на нас, я была в шоке. Правда. Мне жаль, что она тебя так подставила. Но я не скажу, что удивлена – Барбара со средней школы сходит с ума по Оливеру, а тут он увлёкся тобой… В общем, не думай, что я, как и она, настроена против тебя, хорошо?
– Хорошо. Только мне всё равно не ясно, почему ты так упрямо настроена дружить со мной, – говорю я честно.
Лу вздёргивает брови и возвращается в исходное положение, оправляя свои длинные и гладкие волосы за спину:
– Я думала, это очевидно, Ани. Те, кто дружит с Оливером Гроссом, должны держаться вместе. Ты прости, но я до сих пор не понимаю, почему ты водишься с толстушкой Смит, или с чокнутой Фиски.
– Потому что мне нравится с ними общаться, – задетая её высказыванием, говорю я сухо. – Ты прости, но я не из тех, кто выбирает друзей по статусу.
Лу на секунду сужает глаза, а затем начинает весело смеяться:
– Туше, Ани! Туше. Знаешь, в тебе что-то есть. Что-то такое, что притягивает.
– Собственное мнение? – всё ещё недовольна я.
– Может, и оно, – снова смеётся она. – Хорошо. Ты вольна общаться с кем угодно, кто я такая, чтобы тебе указывать, верно? Но мне интересно узнать тебя поближе, веришь?
– Стараюсь, – усмехаюсь я.
– Вот, например, скажи, ты уже решила, кого пригласишь на Осенний бал?
Да, на него приглашаю девочки, что мне очень на руку, так как не придётся обижать Оливера отказом, если бы он меня пригласил. И не придётся думать о том, пригласил бы меня туда Никлаус, и смогла бы я тоже ответить ему отказом…
Ник.
Я не виделась с ним после разговора с его мамой – этой ночью он ночевал в её доме. То есть прошли всего одни сутки, а у меня ощущение, что я не видела его неделю. И мне это не нравится.
– Решила, – отвечаю я Лу. – Я пойду туда с Бэлл и Авой.
– Боже, – не удерживает она себя от тяжёлого вздоха. – У неё есть возможность появится там с одним из двух самых популярных парней, а она идёт туда с подружками. Без обид, но ты сумасшедшая, Ани. Впрочем, дело твоё.
– Именно, – киваю я, и тут зал взрывается аплодисментами и улюлюканьем: одну из площадок для предстоящего боя занимает Оливер и его соперник.
Я тоже поднимаюсь на ноги, потому что те, кто впереди меня, закрывают мне обзор. Лу встаёт рядом и задумчиво обороняет:
– Интересно, если бы Макензи не ушёл из вольной борьбы, в своё время, он был бы так же хорош, как сейчас хорош его сводный брат? Ладно, Ани, я пойду на своё место – там всё же первый ряд.
Я провожаю брюнетку задумчивым взглядом.
Никлаус занимался вольной борьбой? Серьёзно? А что случилось? Почему бросил? Из-за Оливера? Здесь они тоже соперничали?
Господи, эти парни просто сводят меня с ума…
Почему ни один из них не может быть со мной откровенным до конца? Нежели это так сложно? Впрочем… Кто бы говорил, да, Анют?
Я вздыхаю и сосредотачиваюсь на борьбе Оливера и его соперника.
Блондин хорош. Очень! Я в этом всём совершенно не разбираюсь, но понимаю, что Оливер выигрывает. Если его противник как-то выкручивается, избежав положения на лопатках, то Ол быстро находит новый приём, чтобы вновь попытаться придавить его спину к полу. Мне даже в какой-то момент начинает казаться, что Гросс ни капли не устал тогда, когда его противник выглядит изрядно запыхавшимся.
В общем, я не удивляюсь, когда Оливер одерживает победу. Одну, вторую, а затем и третью. Единственное, что я подмечаю о себе самой за это время – это то, что я по-настоящему болела за него и искренне желала ему этих побед.
Когда заканчивается последняя борьба на сегодняшний день турнира многие зрители бросаются к Оливеру, чтобы его поздравить. Его отец находится в таком диком восторге, что я едва узнаю в этом человеке того серьёзного мужчину, с котором познакомилась у пляжных домиков. Впрочем, никому не запрещено радоваться успехам родного человека. Линда Гросс тоже находится рядом и широко улыбается пасынку. Правда её улыбка немного меркнет, когда парни подхватывают Оливера на руки и начинают подбрасывать его вверх.
Я же решаю, что поздравлю блондина в другой раз, чтобы сейчас не толкаться локтями с другими ребятами, и иду на выход из спортивного зала. На улице по вечернему душно, потому я тороплюсь на парковку, чтобы скорее сесть в машину и насладиться ветром от её движения. Даже не представляла, что настолько сильно полюблю машину и вождение. Завтра же исполню свою задумку: потрачу весь день на изучение улиц Санта-Моники. А вот в воскресенье придётся в плотную заняться учёбой – не хотелось бы отстать от остальных из-за работы и прочих факторов, отвлекающих меня от зубрёжки.
До дома я добираюсь за двадцать минут, предвкушая то, как приготовлю себе попкорн и зависну перед телевизором в гостиной, так как Вики и Роб вновь на вечеринке друзей, а значит, дом в моём полном распоряжении.
Но…
Похоже, я должна привыкнуть к мысли, что моя жизнь давно перестала быть предсказуемой.
Я поднимаюсь в свою комнату, чтобы оставить сумку и переодеться во что-нибудь уютно-домашнее, но мои планы рушит лежащий на моей кровати Никлаус.
Сердце подскакивает к горлу, лишая меня способности говорить, затем возвращается на место, но решает, что будет неплохо продолбить себе путь наружу через многострадальные рёбра.
Никлаус медленно переводит свой тёмный взгляд от куклы в его раках на меня и ухмыляется:
– Ты всерьёз считала, что я не смогу их найти?
Да, я спрятала своих кукол, все до единой, в чемодане под кроватью ещё тогда, на следующий день, после того как он разбил одну из них. Чемодан был старинным – мне купила его сестра на первой посещённой нами здесь барахолке, в знак подарка на новоселье. И у этого высокого прямоугольного чемодана, между прочим, есть кодовый замок!