– Во сколько, ты сказал ему, мы будем его ждать?
– В семь. Уверен, он опаздывает мне назло. Вы тут совершенно не при чём, девочки, договорились? – тут же оговаривается Роберт.
Я жму плечами, а Вики расстроенно вздыхает, но тут хлопает входная дверь, и моя сестра, широко улыбнувшись мужу, хватает его за руку и тянет в коридор встречать почётного гостя. Я тихо смеюсь и качаю головой. А затем всё же нервно ерзаю на месте, пока вдали звучит гул голосов.
Пару минут спустя Вика и Роб возвращаются в столовую. Расступаются. Роберт кладёт ладонь на плечо сына и открывает рот, чтобы нас представить друг другу, но я успеваю раньше него:
– Да вы шутите…
Они шутят! Не может быть, чтобы сыном Роберта был этот дикарь! Господи, где я нагрешила? Когда? За что ты меня наказываешь?..
Никлаус тоже не ожидает меня увидеть, но справляется с собой гораздо лучше меня: усмехается жестко и как-то понимающе кивает, а затем хищно сужает глаза, словно ему в голову пришла коварная мысль. Я опять, чёрт возьми, ощущаю, как моя кожа покрывается гусиными лапками. Меня даже передёргивает от холода, свозящего в его тёмных глазах.
– Что?.. – на секунду теряется Вики из-за моей реплики. – Вы… вы успели познакомиться? В колледже?
– Окулист, – кивает Ник и переводит взгляд на неё: – Вашей дочурке требуется окулист. Советую, записать её к нему.
– Ник… – предупреждает сына Роберт.
– Сдержанность, – тоже киваю я, глядя на него. – Твоему сыну требуется научиться сдержанности. И манерам.
Роберт заметно мрачнеет, и я жалею, что повелась на эту дурацкую провокацию. Отворачиваюсь и скрещиваю руки на груди. Этот дикарь больше не дождётся от меня и слова, пусть хоть весь вечер говорит о том, какая я растяпа.
Я слышу, как он усмехается, направляясь к столу. Слышу, как расстроенно вздыхает моя сестра. Этот ужин был важен для неё, а я умудрилась его испортить ещё до начала – днём, в колледже.
Я стыдливо опускаю глаза на своё дергающееся под столом колено и умоляю дурацкое сердце стучать чуть помедленнее.
Везёт – это по-нашему, да?
Глава 5. Вся жизнь – игра. И правила у неё паршивые.
Никлаус занимает стул справа от отца, таким образом оказываясь напротив и по диагонали от меня, Вика садится слева от Роберта, хотя всегда предпочитала сидеть справа… Но сегодня всё наперекосяк, верно? И, похоже, моя сестра промолчала, потому что надеется спасти ситуацию. Впрочем, она никогда не умела сдаваться.
– Ваша дочь права, Виктория, – вдруг говорит Ник, как только все усаживаются за стол. Три пары глаз, в том числе и мои, в удивлении впиваются в его лицо. – С манерами у меня и правда проблемы. Поэтому прошу меня извинить за неуместный совет с окулистом.
Что, простите?
Пока Вики и Роберт переглядываются, Ник, развалившись на стуле, словно это его королевский трон, подмигивает мне.
Я сужаю глаза. Ни на грамм не верю в искренность его слов, потому что её там нет. Он что-то задумал.
– Спасибо, сын, – первым находится Роберт и сжимает его плечо пальцами. – Ани хорошая девочка, уверен, вы подружитесь, как бы не прошло ваше знакомство.
– И я в этом уверен, – кивает Ник. – Больше того, я очень этого хочу.
Я усмехаюсь. Ну правда! Неужели они ему верят?
Сестра не заметно для остальных наступает мне на ногу, что отвечает на мой вопрос – верят…
Ладно. Вот только я всё равно не намерена играть в эту игру.
– Очень отрадно это слышать, Никлаус, – вежливо замечает моя сестра. – Анна хоть и достаточно самостоятельная девочка, но хорошие друзья в новом месте ей не помешают.
Ужасно хочется фыркнуть, но я сдерживаюсь.
– Прислушайся к своей маме, Ан-ни. В нашем колледже хорошие друзья на вес золота.
Я склоняю голову вбок – он так интересно произнёс моё имя, твёрдо выговаривая две одинаковых согласных, что на остальные его слова я не обратила никакого внимания.
– О, нет, Никлаус, Аня моя сестра, не дочь, – весело подмечает Вики.
Ник наконец отрывает от меня взгляд своих тёмных глаз и в удивлении смотрит на мою сестру:
– Да? И вы забрали её с собой? Сюда? Зачем?
Я снова усмехаюсь. Зачем. Звучало, как: нафига вы её притащили за собой? Вот вам и истинное положение дел.
Ник по моей усмешке понимает свою оплошность и спешит исправиться:
– Я к тому, неужели ваши родители так просто отпустили младшую дочь в другую страну?
– Видишь ли…
– Они мертвы, – говорю я сухо.
Я чувствую на себе взгляд сестры, и легко догадываюсь, что в нём горят недоверие и жалость. Взгляд Ника я тоже чувствую, но смотреть на него в ответ не собираюсь, вперив пустой взгляд в такую же пустую тарелку. И вообще, не пора ли приступить к еде? Которой тут великое множество?
О чём я и сообщаю вслух.
– Верно, – улыбается Роберт, первым протягивая руку к блюду с салатом из моллюсков. – Итак, Ник, расскажи, как прошёл ваш тур по Европе?
Рассказ Ника я слушаю в пол уха, то и дело чувствуя на себе его заинтригованный взгляд. Да, он не многословен, и в основном без особого желания отвечает на наводящие вопросы своего отца или моей сестры, но в целом, беседа складывается. Звенят приборы, количество еды заметно уменьшается, вино в бокалах Роберта и Вики тоже. И в какой-то момент я ловлю Ника на том, что он облизывает губы и сглатывает, когда его отец по новой наполняет свой и бокал жены насыщенно-красной жидкостью. Он замечает. И награждает меня таким убийственным взглядом, что по моей коже вновь ползут острые мурашки. И знаете, меня начинает нервировать реакция моего организма на такие вот его взгляды.
Дальше Роберт и Вики, смеясь, повествуют о своём знакомстве, свиданиях и прочем. Сестра рассказывает, что я устроилась официанткой в кафе, чтобы заработать на машину-мечту; что в будущем планирую податься в модельный бизнес. Она бы и дальше продолжила выкладывать Нику всю мою подноготную, но я вовремя возвращаю ей лёгкий пинок под столом. Сестра поджимает губы, но всё же переключается на другую тему, а я, коротко глянув на Ника, вижу в его глазах насмешку. Впрочем, мне всё равно. Пусть думает обо мне, что хочет.
Роберт в свою очередь сообщает, что Ник в короткие сроки смог стать капитаном команды по регби в колледже, что мечтал видеть сына спортсменом и что очень им гордится. Ник при этом едва заметно морщится, что я беру на заметку.
Тем временем ужин подходит к концу, и я с нетерпением жду, когда Роберт или Вики об этом объявят, чтобы я без промедления смогла отправиться в свою комнату.
Но слово берёт Никлаус.
И то, что он говорит, лишает меня остатков душевных сил, приводя в такое недоумение, что я некрасиво открываю рот.
– Ты предлагал мне пожить некоторое время у тебя, когда я вернусь из тура, пап, – облокачивается он на стол, подпирая подбородок пальцами. – Всё ещё хочешь этого?
Я во все глаза смотрю на Роберта: он предложил ему такое? Как он мог? Зачем?!
– Конечно, Ник, мы с Вики будем очень рады тебе, – кивает он и протягивает руки к ним обоим, чтобы сжать пальцами локать одного и ладонь другой.
Мы с Вики…
Впрочем, всё верно.
Ник, усмехнувшись, отводит от меня свой хищный взгляд и говорит отцу:
– Только договоримся сразу. Я не отчитываюсь о том, где провожу своё свободное время, прихожу домой тогда, когда прихожу, и не слушаю лекций, если это происходит слишком поздно по вашим старческим меркам. Устроит?
– С матерью у тебя те же договорённости? – сужает глаза Роб.
– Ну если ты против… – дёргает Ник одним плечом, явно манипулируя своим отцом.
Что срабатывает, к слову сказать.
– Не против, – спешит убедить сына Роберт, – если ты пообещаешь вовремя посещать уроки, не пропускать тренировки и вести себя достойно, как в доме, так и вне его стен.
– Окей. Сообщи матери сам. – Ник встаёт из-за стола: – Спасибо за ужин, всё было вкусно. Пойду, проведаю свою комнату.
– Свежее бельё в шкафу! – предупреждает его в спину Вики и осторожно улыбается Роберту: – Это… это хорошая новость, верно?
– Если честно, я считал, что он примет мою новую семью в штыки… Переживал из-за этого. Мы с ним… Мы были своего рода двумя холостяками, – нервно смеётся Роб, сильнее стискивая пальцы Вики. – Он любил здесь бывать, чтобы отдохнуть от новой семьи матери, понимаешь? Я думал…
– Всё в порядке, Роб, – нежно улыбается ему Вики и тянется ко мне свободной рукой, чтобы тоже взять меня за руку. – Мы с Аней тебя понимаем, и готовы сделать всё возможное, чтобы твоему сыну было с нами комфортно.
Лгунья. Ей же не понравились условия Ника, но ради счастья Роберта она готова наступить себе на горло. Хорошо, что мне это делать не обязательно.
– Я тоже пойду к себе, – осторожно выдёргиваю я свою руку из руки сестры и встаю. – Спасибо за ужин.
Я совершенно не знаю, как относится к тому, что происходит. Зачем Он остался в этом доме? Что задумал? Почему был так приторно вежлив за ужином и строил из себя того человека, которым явно не является? Что в голове у этого парня?!
Подобие ответов я получаю почти сразу, как только, преодолев лестницу, открываю дверь в свою комнату и вижу у полки со своими любимыми фарфоровыми куклами его.
Какого…
– Проходи, Новенькая. Не стесняйся.
В голосе столько наглости и насмешки, что я не сразу нахожу, что сказать, а Ник тут же отворачивается и берёт одну из кукол в руки.
– Что ты делаешь в моей комнате?
– В твоей? – усмехается он. – Дверь закрой. Разговор есть.
– Поставь, пожалуйста, куклу на место, – прошу я, сжимая зубы.
И он делает это. Притворно роняет куклу, от чего моё сердце испуганно сжимается, а сама я громко втягиваю воздух. Потому что каждая из пяти малышек мне безумно дорога. Ведь в детстве кукол у меня не было.
Ник коротко смеётся, но в тёмных глазах нет места веселью. Сплошная жестокость, не терпящая неподчинения.
– Дверь, – холодно напоминает он.
Я делаю глубокий, успокаивающий вдох и закрываю дверь.