– Продолжай, Уин, – говорит Вейн, его низкий голос рокотом отдаётся в его груди. – Давай, спусти на наши члены.
Я не знаю, кто из нас кого сейчас трахает: они меня или я их. Я теряюсь в нарастающем трении между мной и Вейном, в электрическом импульсе на клиторе, в сильнейшем удовольствии трахать их обоих одновременно.
А потом подступает волна наслаждения всё ближе, ближе, каждая клеточка в теле вспыхивает.
– Чёрт! – воплю я, и на меня обрушивается оргазм. Пэн и Вейн вместе врезаются в меня финальным толчком, первым кончает Пэн, затем Вейн, и оба с громким животным рыком наполняют меня спермой.
Резкий порыв ветра охлаждает мой взмокший затылок, я делаю несколько быстрых вдохов, и мышцы рук и ног беспорядочно сокращаются в остаточной судороге.
Тëмная сущность уходит в глубину, насытившись, и я цепляюсь за Вейна, а Пэн закрывает меня сзади, защищая мою наготу от холодного ночного воздуха.
Пэн первым выскальзывает из меня, я чувствую острую вспышку боли, а потом влагалище начинает тупо и глухо ныть.
Вслед за ним выходит и Вейн, но я по-прежнему обхватываю его, уткнувшись лицом в изгиб его шеи.
Я не хочу отпускать руки.
Во-первых, мы всё ещё в облаках в нескольких сотнях футов над землёй, а во-вторых… Я просто не хочу его отпускать.
– Почему ты не сказал мне? – спрашивает Вейн у Пэна, обнимая меня за талию и притягивая ближе, прижимая к себе.
Жар Питера Пэна исчезает – он отлетает в сторону.
– Да я сам только узнал.
– Уин? – вопросительно зовёт Вейн.
– Она тоже не знала, – отвечает вместо меня Пэн.
– Как это произошло?
Я сдавленно бормочу ему в шею:
– Не могу вспомнить.
– Пора её вернуть. – Голос Пэна понемногу удаляется от нас. – Ей надо в тепло.
– Держись за меня, Уин, – говорит Вейн.
Я крепко обнимаю его за шею, и он устремляется в полёт параллельно земле, унося нас обратно к домику на дереве.
Как только мы снова воссоединяемся все впятером, парни буквально начинают сдувать с меня пылинки.
Кас приносит мне чистую одежду и тёплый свитер. Баш на скорую руку готовит партию блинчиков с морочными ягодами и поливает стопку свежим кленовым сиропом.
Я просто вне себя от восхищения, когда Вейн наливает мне выпить, но только рюмку, потому что, очевидно, это «для моего же блага».
Пэн тут же вручает мне чашку свежесваренного кофе, чтобы отбить вкус алкоголя.
О том, что мы обнаружили, близнецам рассказывает Пэн, но я отмечаю, что он опустил ту часть, где я якобы ранила брата Вейна.
Не желаю даже думать, что убила его.
Этого не может быть.
Ведь так?
– Значит, Уинни Дарлинг завладела Тенью Смерти Неверленда. – Баш лучисто улыбается мне. – Я горжусь тобой, детка.
– Нечем здесь гордиться, – возражает Вейн. – Если не достать тень, эта долбаная штука убьëт Уинни.
– Точно? – переспрашиваю я. Горячая кружка кофе в руках приятно согревает. – Не похоже, чтобы она собиралась.
– С тех пор, как мы вернулись домой, ты была больна, – указывает Пэн. – Так что в конечном итоге это может нанести тебе непоправимый вред.
И тут меня озаряет…
– Сми знала, – говорю я.
Все парни смотрят на меня.
– Она сказала что-то о силе и о том, что вы все ослы, потому что не видите её, когда она у вас прямо перед глазами. Я перефразирую, – добавляю я с ухмылкой.
Пэн фыркает.
– Конечно, она знала и скрыла это от меня. Грёбаная Сми.
– Ну не то чтобы она нам что-то должна, – отмечает Кас. – Она не наш союзник, и вообще мы однажды её похитили.
Вейн зажигает сигарету и делает долгую затяжку. Выпустив дым, он добавляет:
– Безусловно, в её интересах было, чтобы Тёмная Тень осталась для нас сюрпризом.
– И как нам достать её из меня? – спрашиваю я, и как только вопрос слетает с губ, я ощущаю, как тень внутри будто бы отрицательно качает головой.
Кас проводит пальцами по волосам, собирая их в пучок.
– А как наша мать забрала твою? – спрашивает он Пэна. – Ты никогда не рассказывал.
Пэн прислоняется к кухонному столу между Касом и Вейном.
Боже, как они шикарны. Как скульптуры из мрамора и обсидиана с такими острыми чертами, что можно порезать руку.
Я бы жизнь за них отдала, честно. В любой момент.
В соседней комнате я слышу уже знакомое цоканье когтей по доскам, и в следующую секунду на кухню вбегает волк.
– Где ты был? – спрашивает Баш.
– Он говорит, что охотился, – отвечаю я.
– Ну и как, он поймал что-нибудь? – Кас заправляет несколько выбившихся прядей за ухо.
– Зайца, я полагаю?
– Молодчина, Бальдр. – Баш становится на колени перед волком и чешет его за ушами.
Волк практически подвывает от удовольствия.
– Его зовут Бальдр? – спрашиваю я.
Кас подтягивается, чтобы сесть на стойку, и забирает горсть оставшихся ягод.
– Мы так думаем. У нас когда-то был волк по имени Бальдр, и он…
Волк тявкает и виляет хвостом.
– Постой, – перебивает Пэн, сощурившись. – Ваш волк вроде бы погиб в лагуне?
– Да, так. – Баш выпрямляется и возвращается к своей тарелке с блинами, откусывая большой кусок, на его предплечье, как тугие канаты, проступают мышцы.
– Лагуна вернула его? – спрашивает Пэн.
– Ну, наверное? – Кас кладёт в рот ещё ягоду, потом берёт новую двумя пальцами и жестом показывает мне открыть рот. Я тут же это делаю, поскольку мне нравятся любые игры, особенно с Касом. Он прицеливается, бросает ягоду, и я с лёгкостью её ловлю. Ягода лопается у меня в зубах, круглая и сочная.
Вейн смотрит на Пэна.
– Что не так? Я чувствую, ты нервничаешь.
– Мне не нравится, что лагуна возвращает кого-то к жизни, вот и всё. – Он отталкивается от столешницы, идёт к шкафчику напротив и достаёт бутылку виски. Она очень старая: этикетка написана от руки, бумага заворачивается по краям. Пэн вытаскивает пробку и делает глоток прямо из горла.
Вейн хмурится ещё больше.
– …Итак, как нам достать Тень Смерти из нашей Дарлинг? – вспоминает Кас.
– Может быть, лучше сначала узнать, откуда она её взяла? – вмешивается Вейн.
Все внимательно смотрят на меня, даже Питер Пэн.
– Я… Ну…
У меня путаются все воспоминания после появления пиратов в домике на дереве.
Но я отчётливо помню, как Черри просила меня о помощи, а потом…
О нет.
– Что такое? – Вейн подходит ближе. – У тебя всё на лбу написано.
О нет, только не Черри!
– Выкладывай, Уин, – настаивает Вейн, всматриваясь в моё лицо ярко-фиолетовым глазом.
Я не хочу ему рассказывать.
Он же взбесится.
Я закрываю глаза и пытаюсь вызвать в воображении точную картинку, слова, выражение лица Черри…
Она сказала, что к ней в комнату залетела птица, и ей нужна помощь, чтобы выпустить её, и я сомневалась, потому что Вейн приказал мне идти в гробницу Пэна. Но мне было жаль Черри, потому что я уже отняла у неё Вейна и близнецов.
Так что я спустилась на первый этаж, прошла по коридору в её комнату, а потом…
Она втолкнула меня внутрь.
Возвращается первый проблеск старого страха.
Тень металась по комнате, и я чувствовала её панику и голод.
Затем она замерла, и я почувствовала, как она оценивает меня.
Затем она бросилась ко мне.
– Уинни, – снова зовёт Вейн, на этот раз почти приказным тоном.
И тёмная сущность реагирует на это. Она практически расцветает.
«Скажи ему, – подзуживает она. – Расскажи им всю правду. Они убьют эту девчонку и докажут нам свою преданность».
«Я так не хочу», – отвечаю я.
«Неужели?»
Я уже не могу определить, волна тёмного злорадного возбуждения, нахлынувшая на меня, – это исходит от меня или от тени?
– Это Черри, – озвучиваю я. – Черри заперла меня с тенью в комнате.
Глава 22Крюк
Я с него глаз не спускаю.
Треклятый Крокодил, чёрт бы его побрал, в моём доме.
Растрёпанные тёмные волосы превращают его в лихого ублюдка с большой дороги – таковым он и является.
Пока он бледен от потери крови, но раны уже заживают.
Я всегда знал, что он не человек. Скорее чудовище, чем человек.
Он лежит на кровати в гостевой комнате, рука – поперёк живота. Лицом в потолок, так что я могу видеть резкие очертания его профиля, спинку носа, небольшую ямочку прямо перед кончиком.
И его рот.
Этот рот, который знает, как подчинить вещи своей воле.
Снова скользнув взглядом выше, я обнаруживаю, что его глаза открыты, и резко выпрямляюсь.
Деревянный стул подо мной издаёт громкий скрип, и Крокодил поворачивает голову в мою сторону.
– Капитан, – бормочет он хрипло.
Я вытаскиваю пистолет, взвожу курок и беру его на прицел. Меня значительно успокаивает возможность в любой момент пустить в него пулю.
Только он смеётся надо мной. Смеётся, сукин сын.
К счастью, смех переходит в продолжительный сухой кашель.
– Воды, капитан.
– Отвали.
Он причмокивает губами.
– Возможно, тогда подойдёт ваша кровь.
Больше всего на свете я ненавижу вид собственной крови.
И я полагаю, он это знает.
Я подхожу к кувшину на комоде и наполняю стакан.
Когда я поворачиваюсь к Крокодилу спиной, волосы у меня на затылке встают дыбом, и я изо всех сил стараюсь не дрожать.
– Я слышу, как у вас колотится сердце, – сообщает он.
Стиснув зубы, я разворачиваюсь к нему со стаканом в руке.
– Я вне себя от радости из-за возможности убить тебя.
Он фыркает и садится на кровати прямо, опираясь спиной на изголовье.
Простыня сползает с его торса.
Чтобы осмотреть его раны, Сми сняла большую часть его одежды.
Когда она закончила, мы обнаружили, что ничего из наших вещей ему не подходит. У Крокодила тонкая талия и массивные плечи. Мои люди ленивы, избалованы и заплыли жиром. Я задерживаюсь взглядом на его плоском животе и плотных косых мышцах. Заметив моё внимание, он вскидывает бровь, и я плещу водой ему в лицо.