Остановившись вдохнуть воздуха, замечаю, что Сми внимательно наблюдает за мной.
– Ты проиграл, – озвучивает она.
Я качаюсь вперёд, упираясь локтями в колени, всё ещё сжимая пустой бокал в руке. Стекло холодит вспотевшую ладонь.
– Я пришёл к мысли, Сми, – говорю я, – что бесконечно ищу то, чего мне, возможно, не суждено найти.
Она подтаскивает ближайший стул и садится на него задом наперёд, обхватив изогнутую спинку.
– Я должна кое-что тебе рассказать.
– Хорошо. – Я указываю на свой бокал. – Мне понадобится ещё выпивка?
– Скорее всего.
Я киваю, встаю, наливаю себе ещё полбокала и возвращаюсь на место.
– Слушаю тебя.
С каждым новым словом Сми я цепенею всё больше, несмотря на жар алкоголя, горящий в венах.
Я никогда не был так зол, чтобы от злости вибрировали барабанные перепонки. И всё же теперь я едва слышу Сми из-за звона в ушах.
– Скажи что-нибудь, Джез. – Я различаю слова, только читая по губам.
Что, чёрт возьми, я должен ей сказать?
– Ты предала меня.
Это единственные три слова, которые я могу выдавить сквозь пелену ярости.
– Я сделала то, что должна была.
Я встаю.
– В этом разница между мной и тобой.
Она поднимается на ноги вслед за мной.
– Ты уверен?
– Да. Ты не думаешь о верности. Только о своих планах. Я променял на тебя собственную сестру!
Возможно, я пьян. Я кричу, мой голос эхом разносится по комнате.
– Я тебя об этом не просила, – замечает она.
– Но я всё равно это сделал. Я рисковал собственной плотью и кровью ради тебя. А для чего? Ради секретов и лжи? Венди Дарлинг сейчас на островах, и она была беременна, и…
Я не могу закончить фразу. Я не знаю, правда ли это.
Но если да… Господи.
Комната качается.
– Он знал? – спрашиваю я, не глядя ткнув пальцем в сторону Крокодила.
– Он знал.
Я допиваю остатки алкоголя и с силой грохаю бокалом о прикроватный столик.
Он будет без сознания пять дней? Полно времени, отличная фора.
Этот ублюдок намеревался прятать Венди от меня. Я знаю, что он хотел именно этого.
Он использовал меня, обожрался моими людьми и скрывал от меня Венди Дарлинг.
Возможно, его план (неудачный план!) убийства Питера Пэна тоже был всего лишь уловкой.
Я смотрю на него, лежащего на кровати. Всё его лицо в крови, на одежде брызги и пятна.
Прослеживая взглядом изгиб его губ, острый угол челюсти и сложные линии татуировок, внутри я словно разваливаюсь на части. Это головоломка без решения.
Я слышу гулкий грохот собственного сердца в ушах.
Разворачиваюсь и выхожу из комнаты.
– Джез, – зовёт меня Сми в спину.
– Я отбываю, – говорю я.
– Притормози немного. Подумай о том, что ты делаешь…
– Мне не нужно об этом думать, Сми. – Я поднимаюсь по лестнице и иду в свои личные покои. – Сколько людей у меня осталось?
Начинаю укладывать сумку.
Сми ничего не говорит.
– Сколько бы их ни было, передай им, чтобы собрались в течение часа. И Черри скажи то же самое.
Мы оба знаем, что я намеренно опускаю её имя.
Для меня нет ничего важнее верности.
Прямо сейчас, когда гнев пылает, как открытая рана, единственное, чего мне хочется, – это высказать Сми один на один всё, что я думаю о её проступках и неверности. Сми была единственным человеком, который слушал меня и никогда не осуждал.
В глубине души я знаю, что её решение было самым безопасным.
Логичным.
Не мотивированным жадностью, эмоциями или страхом.
Она хотела защитить меня.
Я знаю, что это так.
И всё же…
Сми подходит ко мне, отнимает у меня ручку дорожной сумки и заключает меня в объятия.
Когда мне было одиннадцать, у меня была кошка, и её растоптала лошадь. Я держал её изуродованное тельце в руках и рыдал.
Мой отец нашёл меня, вырвал кошку у меня из рук, швырнул в ближайшие кусты и сказал, чтобы я перестал вести себя как слюнтяй.
Я отказываюсь проливать слезы.
Это дурные манеры как они есть.
Я подаюсь к Сми и обнимаю её в ответ.
– Прости, Джез. – Она отстраняется, засовывает руки в карманы брюк. Минута нашей слабости прошла, и мы больше никогда не будем об этом говорить.
– Я остаюсь, – говорит она.
Я киваю. Наверное, это к лучшему.
Но всё равно кажется, будто я оставляю здесь вместе с ней часть себя.
Я не могу вернуться. Питер Пэн ясно дал это понять.
– Дом твой, – говорю я ей. – Город тоже. Делай с ним что хочешь.
– А Крокодил?
Я смотрю мимо неё в сторону коридора и лестницы, словно чувствую его даже за пределами досягаемости.
Он снова слаб и уязвим в моём доме, на моей кровати. Я мог бы убить его.
Я хочу убить его.
Но вначале я хочу отыскать Венди Дарлинг и увидеть его лицо, когда он догонит меня и поймёт, что я победил.
– Если он очнётся, то скажи ему, куда именно я отправился.
– Ещё один бой, Джез?
– Последний, Сми.
Глава 37Бальдр
Волк знает, что грядёт. Но хоть он и знает, помешать этому не в силах.
Да, у Питера Пэна есть его тень, и Тень Смерти снова призвана, но остров не обретёт покой, пока Питер Пэн не осознает своё место.
И человек, возможно, обладающий природой бога, должен сначала разобраться со своим прошлым.
Если он хочет стать тем, кем должен быть, ему придётся вступить в противостояние с тем, кем он был.
Волк наблюдает за лагуной из подлеска. День только начался, свет пока тусклый.
Королева фейри с трудом выбирается из леса, волоча за собой тяжёлый трон.
Она кряхтит, бранится, таща его по песку, потом поворачивается, перехватывает удобнее и вновь бранится. Хоть она и королева, но волк чувствует в ней только девушку.
На полпути к пляжу она останавливается вытереть пот со лба. Её крылья тревожно трепещут позади, отливая то красным, то жёлтым, то зелёным, то оранжевым.
Волк кладёт голову на вытянутые лапы. Рядом с ним лесная мышь вспрыгивает на камень, чтобы тоже посмотреть, что произойдёт.
Они не говорят на одном языке, но оба видят одно и то же: чужое отчаяние.
Королева фейри подтаскивает трон к воде, опускается на сиденье, упёршись локтями в колени и склонив голову.
Её плечи вздрагивают, но плачет она беззвучно.
– Я сделаю всё, что угодно, – говорит она дрожащим голосом. – Я не могу снова потерпеть неудачу. Я всё перепробовала и… – Она замолкает и делает глубокий, хриплый вдох. – Я отдаю тебе единственную истинную ценность, которая у меня есть.
Королева снова встаёт и обхватывает руками боковины трона, где солнечные лучи соприкасаются с сиденьем.
С громким напряжённым стоном, яростно треща крыльями, она движется вперёд, летит над лагуной, таща на вытянутых руках трон.
Достигнув центра, она выпускает свою ношу.
Громкий всплеск – и трон камнем идёт ко дну.
Через несколько секунд всё, что остаётся на поверхности, – это воронка света.
Королева фейри летит обратно на пляж и приземляется на песок.
Она ждёт.
И ждёт.
Как будто сама не зная чего.
Она бродит вдоль берега, время от времени проверяя воду босым пальцем ноги, словно ей нужно ступить туда, чтобы посмотреть, даст ей что-то лагуна или отнимет.
Она ждёт ещё немного.
Волк и мышь тоже ждут.
Когда солнце уже должно выйти из-за горизонта и осветить небо, вместо этого внезапно темнеет и откуда-то накатывают грозовые тучи.
Волк принюхивается и чует в воздухе колебание энергии.
По воде лагуны бежит рябь. Королева фейри отступает на шаг и прикрывает глаза рукой.
Тучи клубятся.
Над головой гремит гром, и яркий, светящийся круговорот лагуны мерцает, а из воды появляется что-то тёмное.
Королева фейри шумно втягивает воздух, отшатывается и, споткнувшись, валится на песок.
Волк и мышь смотрят друг на друга.
Так оно начинается.
И так закончится.
ЭпилогПитер Пэн
роснувшись, я чётко различаю в комнате биение ещё четырёх сердец.
Я привык просыпаться в темноте и тишине.
Их сердцебиение успокаивает.
Дарлинг, Вейн, Кас и Баш.
Дарлинг лежит у изножья кровати, а Вейн обнимает её сзади. Её голова покоится на груди Баша.
Я ближе к изголовью, а Кас – с другой стороны от меня.
Чёрт, нам пора обзавестись кроватью побольше.
Теперь, с новообретённой тенью, я почти не сплю и жажду солнечного света.
Я выскальзываю из постели и выхожу из комнаты. Я могу хотя бы встретить рассвет в тишине, пока все ещё спят.
Дела в Неверленде понемногу налаживаются.
У Уинни и Вейна есть тень. Близнецы… ну, близнецам нужна помощь, но с этим мы разберёмся. Королева фейри сейчас, должно быть, в отчаянии. Мы разгромили её по всем фронтам.
Если бы это зависело от меня, она бы уже отреклась от престола и отдала своим братьям то, что принадлежит им по праву. У неё больше не осталось коварных планов для претворения в жизнь.
Все её карты разыграны.
Я пробираюсь на кухню, к балконным дверям, но снаружи не видно солнечного света. Только тёмные клубящиеся облака.
Я почти решаю вернуться в постель, но замечаю фигуру на балконе.
У меня кровь застывает в жилах и все внутренности сводит от ужаса.
Трясущимися руками я тянусь к дверным ручкам и дёргаю их, моля всех богов, чтобы это была ужасная шутка.
Иллюзия.
Я даже оглядываюсь через плечо, чтобы проверить, нет ли там хихикающих близнецов.
Но у меня за спиной никого, а фигура остаётся на месте.
Когда она оборачивается, весь балкон заливает свет. Она светится. Сияющее лицо, ярко-золотые крылья.
Воздух вокруг неё сверкает от фейской пыльцы.
– Здравствуй, Питер Пэн, – говорит Динь-Динь.
Благодарности
Эта книга не появилась бы на свет без помощи нескольких читателей.
Сейчас нам всем ясно, что изображение персонажей из коренных народов в оригинальной повести «Питер и Венди» было чрезвычайно проблематичным. Когда я задалась целью написать ретеллинг Питера Пэна, для меня было важно показать, что на острове есть коренное население, но важнее всего было описать его правильно.