Обычно мы не следуем приказам изгнанных принцев, но Кас хоть что-то смыслит в недомоганиях смертных – научился у своей бабушки.
Вейн относит Дарлинг к дивану и осторожно укладывает в углу. Кас подсовывает одну подушку под колени Дарлинг, а вторую подкладывает ей под ступни, приподнимая её ноги вверх.
И прислоняется ухом к её груди.
Я слышу её сердцебиение даже на расстоянии. Мерный стук.
И дышит она ровно.
На самом деле, всё, что я слышу, чувствую и вижу, говорит мне, что она в порядке.
– Она заболела? – спрашивает Баш, примостившись на краю низкого столика в центре комнаты.
– В Неверленде не бывает болезней, – я приседаю рядом с Дарлинг на корточки и внимательно изучаю её лицо.
– Ну, Дарлинг вообще-то не из Неверленда, – справедливо отмечает Баш, отправляя в рот одну морочную ягоду из собранной горсти. – Может, нам надо вернуть её обратно в мир смертных?
Я усаживаюсь рядом с ним на стол и утаскиваю одну ягоду из его руки.
– Я не оставлю её без присмотра.
– Тогда что ты намерен делать?
Чем дольше она остаётся без сознания, тем хуже я себя чувствую. Я даже мог бы поверить, что мы затрахали её до обморока, нашу хрупкую крошку Дарлинг. Но она не просыпается.
Что, чёрт возьми, происходит?
По деревянному полу стучат когти – в комнату возвращается волк. На меня он смотрит, клянусь богом, неодобрительно.
– И ты тоже отвали, – говорю я ему.
Он отворачивается от меня и запрыгивает на диван, прижимаясь к боку Дарлинг.
– Пэн, – вкрадчиво произносит Вейн.
– Да, я знаю. – Я провожу пятернёй по волосам, обдумывая варианты. В груди поселяется новая тяжесть. Когда-то, прежде чем потерять тень, я мог изменить в Неверленде что угодно. Я мог сотворять вещи из воздуха.
Но исцелить кого-либо? Это куда сложнее, нет никаких гарантий, и риск обычно не оправдывается.
У меня всё внутри скручивается, секунды тикают в голове, а Дарлинг никак не приходит в себя.
Я мог бы попытаться исцелить её, если бы знал, что, чёрт возьми, с ней не так. Но я ничего такого не чувствую, и в этом проблема.
На самом деле… от неё исходит какое-то странное безмолвие. Ещё до того как ко мне вернулась тень, я ощущал гул близости Дарлинг, тепло её присутствия.
Сейчас вместо этого полная тишина.
Я ненавижу испытывать отчаяние.
Ещё больше я ненавижу просить о помощи.
Но я не собираюсь просто сидеть на жопе ровно и надеяться на лучший исход.
Особенно в том, что касается Дарлинг.
Я поднимаю взгляд на Вейна.
– Иди за Сми. И поживее.
Он не спорит. Не сомневается. В считаные секунды натягивает одежду и исчезает за дверью.
Трудно не заметить, как у него колотится сердце.
Вейн психует не меньше моего.
Глава 8Баш
Пока мы всё равно ждём возвращения Тёмного с пираткой, а Питер Пэн нервно меряет шагами чердак, я иду обратно на кухню – хотя хороший вопрос, состоится ли теперь наш завтрак дисфункциональной семейки.
Мой лучший способ отвлечься – чем-нибудь занять руки. Мне всегда нравилось возиться на кухне. Это вроде как единственное, что я унаследовал от матери, хотя ей-то это было не по душе.
Читая нам с Касом лекции о важности наших обязанностей, обо всём, что мы должны делать, будучи наследными принцами двора фейри, она постоянно напоминала нам о том, откуда она пришла, и о жертвах, на которые ей пришлось пойти, чтобы стать той, кто она есть.
И когда мать заставала меня на кухне, где я помогал слугам с готовкой, отмеряя, наливая, перемешивая ингредиенты разных блюд для предстоящего ужина, то едва не лопалась от злости.
Пусть в её венах текла кровь обычных домовых фейри, она настойчиво изображала, будто работать руками ниже её достоинства.
Ба была королевой задолго до Динь-Динь и не гнушалась ручного труда до самой смерти.
– Ты беспокоишься за Дарлинг? – спрашивает Кас, забираясь на стойку позади меня.
Я зачерпываю горсть муки из большой банки.
– Да не то чтобы. Думаю, случись с ней что-то серьёзное, Пэн или Вейн бы поняли, что это.
– Думаешь, мы плохо обращаемся с ней? – интересуется брат следом.
– О, ну разумеется.
Кас фыркает.
– Мы все похотливые мудаки. Ей, наверное, было бы лучше без нас.
Я кошусь на брата через плечо. Он всё ещё голый по пояс. Обычно мы так и ходим. Ради того, чтобы ощущать кожей солнце и океанский бриз Неверленда, легко можно пренебречь одеждой.
К тому же у меня отличный пресс.
– Говори за себя, – возражаю я Касу. – Я вот думаю, что ей со мной только лучше.
Снова фыркнув, он закатывает глаза, подбрасывает морочную ягоду в воздух и быстро ловит её ртом.
– Ты ещë думаешь о том, что мы будем делать, если вернëм себе трон?
Я разбиваю в миску яйцо, сквозь трещину в скорлупе сочится белок.
– Согласно традициям фейри, правящим королям положено безвыездно находиться при дворе, поскорее вступить в брак и начать вкалывать, чтобы породить наследников.
– Ага.
– Даже удивительно, что наша сестрёнка до сих пор не вышла замуж.
– Она всегда шла своим путём.
Это заставляет меня задуматься, чего же она вообще хочет. Она делает то, чего, по её мнению, от неё ожидают, и одновременно уклоняется от всех традиционных ролей, положенных королеве.
Поместив в глиняную миску всё необходимое для будущего теста, я беру из ящика деревянную ложку и начинаю мешать.
– А представь, как мы четверо живём во дворце фейри с нашей королевой Дарлинг?
Мы с Касом переглядываемся.
«Это нелепая идея», – говорит брат на нашем языке.
– Даже, сука, не думайте об этом, – объявляет Пэн с порога.
В руке у него стакан с выпивкой. Он опрокидывает его в себя одним глотком.
– Но… – добавляет он, жарко выдыхая от крепости напитка, – этот дом не похож на королевский. – Его взгляд устремляется вдаль. – Можем выстроить ей новый. Замок, достойный королевы.
– Три короля и Тёмный? – хмыкает Кас у меня из-за спины. Мы все отлично различаем сарказм в его голосе.
«А вот это уже реально нелепая идея», – отмечаю я.
Пэн прислоняется к дверному косяку, не сводя глаз с Дарлинг: та до сих пор лежит на диване в соседней комнате.
– Я всегда мечтал объединить весь Неверленд. – Пэн обнаруживает у себя в руке пустой стакан и вертит его из стороны в сторону, пуская солнечные блики. – Это тоже нелепая идея? – Когда он снова поднимает взгляд, его голубые глаза смотрят на нас пристально и серьёзно.
То есть сейчас он понял наш язык.
И всегда понимал?
Или это потому, что тень вернулась?
– Больше никаких сражений и тайных междоусобных сговоров? – картинно удивляется Кас. – Да, правда звучит как мечта.
– Настоящая неверлендская мечта, – кивает Пэн. – Прекрасный сон, от которого я бы не хотел просыпаться.
В этот момент с грохотом распахивается входная дверь – слышен противный скрип покорёженных петель.
Я отставляю в сторону тесто для блинчиков, и мы с близнецом следуем за Пэном на чердак.
Вейн и Сми как раз поднимаются по лестнице.
– Я в шоке, что он уговорил тебя на это, Сми, – говорю я.
На ней тонкая рубашка без рукавов, несколько расстёгнутых пуговиц у воротника обнажают странную эмблему, вытатуированную на груди. Дреды связаны в пучок на макушке и стянуты полоской ткани, яркой, как цветки русселии.
Сми игнорирует меня, обходит диван и опускается на колени рядом с нашей девчонкой Дарлинг. Бальдр открывает глаза, косится на женщину, но явно не чувствует угрозы. На самом деле он так виляет хвостом, будто рад её видеть.
– Давно она без сознания? – спрашивает Сми.
– Примерно полчаса, – отвечает Пэн.
Сми оттягивает пальцами веко Дарлинг и проверяет зрачок. Ощупывает её шею, плечи.
– Что вы делали до этого? – спрашивает она, продолжая осмотр.
Дарлинг по-прежнему голая, но Пэн накрыл её одеялом. Сам он уже одет.
– Это так важно? – подаёт голос Вейн.
Сми оглядывается на него через плечо – он стоит за диваном в позе мрачной задумчивости, скрестив на груди руки.
Даже не знаю: он выглядел большим придурком, когда ненавидел Дарлинг, или сейчас, когда настолько на неё запал.
Сми достаёт из кармана брюк небольшой пузырёк.
– Что это? – уточняет Пэн.
– Нюхательная соль, – объясняет она. – Мощно, безопасно, но эффективно. Я могу попробовать?
Пэн делает глубокий вдох и кивает ей.
Сми откупоривает крышку и подносит пузырёк к носу Дарлинг.
Глава 9Уинни
Я подскакиваю на месте от резкого запаха. Рядом со мной садится волк.
– Вот дерьмо, – выдыхаю я и тут же судорожно втягиваю ртом воздух. – Какого хрена?
– Я же говорил тебе, что с ней всё в порядке, – фыркает Баш.
Вейн отворачивается, сложив руки в замок на затылке.
Я моргаю, ещё не до конца выплыв из сонного тумана, и вижу, что рядом со мной сидит женщина.
– Кто… – хмурюсь. – Я вас знаю?
В ней есть что-то смутно знакомое, похожее на сон, который помнишь в общих чертах, но не можешь восстановить точные детали.
– Поищи для неё какую-нибудь одежду, – говорит Пэн Касу. – А ты, Вейн, принеси воды.
– Я не оставлю её, – возражает Вейн.
– Я могу принести ей воды, – предлагает Баш.
– Вейн справится быстрее, – отказывается Пэн.
– Я не подчиняюсь твоим приказам, – раздражается Вейн.
Женщина наклоняется ко мне. От неё пахнет розовым маслом и чем-то дымным и сладким. Она берёт меня за руку. На костяшках её пальцев видны пересекающиеся линии бледно-розовых шрамов.
Парни продолжают препираться.
– Тебе лучше? – спрашивает женщина.
– Думаю, да. – Я приглаживаю волосы. – Так кто вы?
– Самира, – отвечает она, но сразу поправляется: – Сми.
– А, правая рука Крюка.
Может быть, я видела её в доме Крюка, когда мы сражались там с ним и Тилли? Поэтому мне кажется, что я знаю её?
– Зачем вы здесь? – спрашиваю я.