Трое из четырех преемников Сенусерта I избрали для своих пирамид старый некрополь в Дашуре, но поместили их несколько восточное от древних пирамид царя Снофру, на возвышенном плато пустыни над долиной Нила. Самая древняя из пирамид преемников Сенусерта принадлежит царю Аменемхету II (по Манефону—Амманемесу); при ее строительстве применяли камень, и поэтому она была выше двух соседних кирпичных, аналогично тому как — если говорить современным языком — пятиэтажный дом выше трехэтажного. В ее подземелье можно попасть через вход на северной стороне, но для успешного осмотра нужен проводник или хотя бы план. Погребальная камера скрыта в одной из ниш просторного помещения со сложной горизонтальной проекцией и облицовкой из больших гранитных плит; саркофаг сделан из блоков песчаника и неприметно для глаза вмурован в пол. В окрестностях этой пирамиды, в гробницах царских дочерей Ити и Хнумит, де Морган открыл в 1895 году одно из знаменитых «Дашурских сокровищ». Вместе с сокровищами, которые он за год до этого извлек из гробниц Сатхатор и Мерит, дочерей Сенусерта III, это самые прекрасные образцы (чеканки по золоту) ювелирного искусства Среднего царства.
Пирамида Сенусерта III находится приблизительно в километре к северу. Она серовато-коричневая, ибо ее открытое внутреннее наполнение состоит из кирпича-сырца, высота ее незначительна. Однако первоначально это была самая стройная царская пирамида в Египте и — соотносительно с площадью основания — самая высокая; как установил де Морган по наклону сохранившихся угловых блоков (56°), высота ее достигала 77,7 метра. Ее строители по примеру пирамиды Сенусерта II отступили от строгого требования, согласно которому входной коридор должен был иметь ориентацию на север, и направили его на запад. Хотя тем самым духу царя был затруднен путь к неугасимой звезде над полюсом, зато появилась еще одна гарантия сохранности материальной основы его существования, т. е. мумии. По крайней мере так думал царь; но, несмотря на эту радикальную меру, несмотря на систему крайне запутанных коридоров и колодцев, его тело со всем «снаряжением» исчезло. В погребальной камере, покрытой броней гранитных плит и дополнительно защищенной тремя огромными блоками, остался только пустой саркофаг.
Третья из этих пирамид, южная, принадлежала царю Аменемхету III (по Манефону — Лахарес). Это был преемник Сенусерта III, который, однако, в отличие от него искал славу не в завоевательных походах, а в крупномасштабном строительстве. Он приказал простроить себе сразу две пирамиды, но, на удивление, самых обычных размеров и из обычного необожженного кирпича; гранит использовался только для укрепления камер и для пирамидиона (одного из немногих, которые удалось найти).
В Дашурской пирамиде он приказал сделать два входа: один — на традиционной северной стороне — вел в лабиринт коридоров, заканчивавшихся тупиками; через другой — в юго-восточном углу — можно по такому же лабиринту спуститься в погребальную камеру с красным саркофагом. Этими мерами предосторожности он совершенно сбил с толку грабителей, но еще более том, что велел не хоронить себя там. Настоящую усыпальницу он приказал построить в пирамиде на юго-восточной окраине зеленого Фаюмского оазиса, который уже тогда был «садом Египта», близ нынешней деревни Хавара-эль-Макта.
Хаварская пирамида была центром вновь основанного царского некрополя, к которому, возможно, принадлежал и прославленный Лабиринт.[72] Сейчас от нее остался лишь приплюснутый глиняный конус диаметром около 100 метров и высотой 20 метров. При взгляде на него решительно никто не сказал бы, что найдет в нем погребальную камеру, доселе еще невиданную. С южной стороны вниз ведет каменная лестница, от которой идут тупиковый коридор и коленчатый проход, заканчивающийся на десятиметровой глубине. Сама камера — прямо-таки чудо древнеегипетской техники: огромная усыпальница вытесана из цельной глыбы необычайно твердого желтого кварцита и весит свыше 100 тонн. Стороны камеры отшлифованы как алебастровая ваза; объем ее — 6,6х2,4х1,8 метра, крышка из кварцита имеет толщину 1,2 метра и вес около 45 тонн, сверху камера перекрыта двускатной крышей из двух известняковых блоков весом по 50 тонн каждый. На нынешнее место камеру опустили уже в готовом виде. Делалось это, вероятно, так: из-под камеры постепенно выгребали песок, которым была заполнена заранее подготовленная шахта. В 1889 году Питри тщетно пытался добраться до этой усыпальницы, но так и не нашел вход в пирамиду; тогда он по примеру древнеегипетских грабителей с помощью арабских рабочих начал копать туннель. После многих недель изнурительного труда он достиг цели, но через разбитую крышу в камеру проникла вода. Питри не отступил; разделся донага, погрузился в вязкую жижу (не обращая внимания на то, что мог заболеть бильгарциозом, ревматизмом, воспалением легких и т. д.) и в конце концов установил, что его опять опередили «эти чертовские парни, умевшие ограбить любую гробницу». Питри нашел в камере разбитые каменные поставцы для каноп и два саркофага. Он подумал, что глотнул слишком много виски из своей полевой фляги: два саркофага в одной пирамиде? Нет, у него не двоилось в глазах. Факт оставался фактом. Впоследствии он из надписей узнал, что в одном из них вопреки всем обычаям похоронена дочь Аменемхета Птахнефру, которой, впрочем, принадлежала еще и расположенная неподалеку малая пирамида, а в другом — сам Аменемхет III…
Осмотр поля пирамид в Дашурс и Хаваре увел нас в сторону от пирамиды преемника Аменемхета II, которым был его сын Сенусерт II (по Манефону — Сесострис). Теперь мы ужо не пройдем мимо нее — она стоит в 10 километрах юго-восточнее Хаварской пирамиды, в пустыне за деревней Иллахун. Формой и цветом она издали напоминает горб верблюда и возвышается над окружающей местностью на 15 метров; нижняя ее часть засыпана песком, кирпичи настолько выветрились, что лучше на нее не карабкаться, а если карабкаться, то босиком. Как установил при обследовании этой пирамиды в 1889 и в 1918 году Питри, ее построили вокруг ядра из естественной скалы, которое перекрыли решетчатым каркасом из коротких, прилегающих друг к другу каменных блоков. При строительстве пирамиды исключительное внимание уделялось мерам предосторожности против грабителей: вход в нее впервые переместили с северной стороны на южную, подземные коридоры превратили в лабиринт с колодцами-западнями, погребальную камеру поместили примерно в 20 метрах сбоку от центра основания, где она, согласно обычаю, должна была находиться, и на глубине около 12 метров. Питри нашел в ней великолепный саркофаг из красного гранита и белый алебастровый жертвенный стол; в отвердевшей жиже на полу он обнаружил единственные известные к тому времени драгоценности, добытые из недр пирамиды: золотых священных змей-уреев с царской диадемы, случайно оброненных грабителями. В северной части комплекса он открыл восемь мастаб и руины малой пирамиды, принадлежавшей царице; в одной из гробниц на южной стороне, где была погребена дочь Сенусерта Сатхаториунут, перед ним вновь заблестело золото (это было в 1920 году). Большую часть этого «Иллахунского сокровища» приобрел Метрополитен-музей в Нью-Йорке, остальное вместе с сокровищами из Дашура представляет наиболее ценные экспонаты «Зала драгоценностей» в северной галерее второго этажа Египетского музея в Каире.
Простившись с этой самой одинокой пирамидой, остановимся на обратном пути в деревне Мазгуны близ Дашура: там находятся развалины двух последних пирамид Среднего царства. Обе имеют основание 52,5х52,5 метра, в обеих — подземные лестницы с лабиринтом коридоров, в обеих — наземные части из необожженного кирпича. У южной пирамиды сохранились остатки каменной ограды, тоже из кирпича-сырца; в погребальной камере этой пирамиды был найден саркофаг из кварцита, который ради сохранности увезли в Каир. В северной пирамиде такой же саркофаг еще стоит на своем месте; его тяжелая кварцитовая крышка лежит на полу, готовая к погребению уже без малого 3800 лет. К погребению, которое не состоялось… Ассистент Питри Э. Маккей, открывший в 1911 году эти пирамиды, южную приписал царю Аменемхету IV, северную — его сестре Себекнефрура, последней царице XII династии.
Но действительно ли принадлежали эти пирамиды у Мазгуны Аменемхету IV и Себекнефрура, с полной уверенностью сказать нельзя. В самих пирамидах не удалось обнаружить ни одной надписи, решительно это подтверждающей; не нашлось ни одного древнеегипетского документа, который бы об этом свидетельствовал. Но общим архитектурным замыслом и отдельными деталями они настолько похожи на пирамиды последних лет существования XII династии, что, по всей вероятности, Маккей не ошибся. С ним согласился Питри, согласились и большинство египтологов, хотя некоторые из них осторожности ради за именами владельцев этих пирамид ставят вопросительные знаки.
Однако при определении владельцев некоторых пирамид возникают трудности, а порой даже бурные споры и драматические события. Нелегко найти владельца развалин тысячелетней давности, если он не оставил на них следов; еще труднее найти для предполагаемого владельца пирамиду, если неизвестно, где он приказал ее построить. Археологам приходится опираться на косвенные данные, на различные «улики», на интуицию, подкрепленную знанием предмета; иногда им не остается ничего иного, как ждать счастливого случая и верить в удачу. Легко себе представить, сколько ошибок может при этом возникнуть, на скольких перекрестках грозит опасность выбора ошибочного пути, во сколько тупиков можно упереться. Такие поиски ничуть не проще работы следователя. Жаль, что какую-нибудь из этих историй не выбрала в качестве сюжета, например, Агата Кристи, которая хорошо знала Египет. Однако применительно к царям Шепсескара и Мепкаухору (V династия), Усеркара (VI династия) и другим это были бы детективные романы без развязки. Так же пришлось бы завершить и детективные истории примерно 10 пирамид.