Он давится собственными словами, роняет лицо в трясущиеся ладони.
— Простите нас… — Майкл кладет ему ладонь на плечо. — Мы должны были быть рядом с ней.
У меня зубы сводит от чувства вины. Это я. Я ее отпустил. Отверг. Вся вина только на мне.
— Она ведь такая. Моя Элис. Своенравная…
Он сотрясается в беззвучных рыданиях, добела сжимает кулаки.
— Иди уже к отцу и разузнай все хорошенько, — рычу я на Майки.
Бросив на меня колкий взгляд, тот все-таки разворачивается и уходит. Я иду к бару и ищу что-нибудь покрепче. Откупориваю бутылку виски и разливаю по бокалам, ставлю один перед собой, другой перед отцом Элли. Мужчина смотрит на меня непонимающе. Еще недавно он бы счел мое поведение наглостью, но сегодня все изменилось, и он молча выпивает залпом спиртное.
Делаю то же самое. Мы не смотрим друг на друга. Я барабаню пальцами по столу и про себя считаю от одного до десяти и обратно — бездействие меня убивает, боюсь сорваться. Вспоминаю, какой предстала передо мной Элли на больничной койке, и внутренности жжет огнем. Ее лицо сплошь было покрыто синяками и отеками, глаз заплыл, а на шее виднелись темные отметины, оставленные чьими-то пальцами.
Мы знаем, чьими. Копы знают. Но всем всё равно, потому что насильник уже на свободе.
— Его отпустили за недостаточностью доказательств. — Говорит Майкл, вернувшись через час. — Мой отец говорил с судьей.
Я вскакиваю на ноги и хватаю его, точно щенка, за ворот рубашки:
— Что? Что, повтори?!
Майки перехватывает мои руки и больно сдавливает до тех пор, пока не ослабляю хватку и не отпускаю его.
— Но ведь ДНК, — хватает ртом воздух мистер Кларк, — его сперма… — Он встает и начинает мерить шагами столовую. Хватается за голову. — Мне нужно срочно позвонить адвокату. — Оглядывается в поисках телефона. — Черт, да где он…
— Что мы будем делать? — Шепчу я на ухо другу.
— Подождем, пока все выяснится. — Майки смотрит хмуро, играет на скулах желваками. — Он — сын шерифа, но это не означает, что ему можно всё. Калечить людей, насиловать. Закон на нашей стороне, к тому же есть улики…
— Ты совсем тупой? — Подталкиваю его к окну. — Бобби — озверевший беспредельщик. Ему в последние пару лет сошли с рук погром в баре, езда в пьяном виде и пара избиений ни в чем не повинных малолеток. Он понимает, что на него нет управы, что ему все можно.
— Но будет суд.
— Ты серьезно? — Смотрю в его лицо и усмехаюсь. — Суд? И ты в это веришь?
— Но есть же доказательства.
— Да? Почему тогда его отпустили под залог?
Майкл опускает взгляд в пол.
— Вот именно. — Продолжаю я, придвигаясь к нему ближе. — Знаешь, как все будет? М?
— Как?
— Завтра они объявят Элли сумасшедшей, скажут, что она никого не видела и ничего не помнит. Обнаружат, что бумаги на задержание оформлены неправильно, а результаты анализов потеряны или биоматериалы непригодны для исследования.
— Это слишком. — Майки неуверенно жмет плечами. — Нет, нет.
— Папочка Андерсон держит весь город в кулаке, и Бобби это знает. Иначе бы его детские шалости не переросли со временем в дикие зверства. Ему ничего не будет, Майки. Ты понимаешь? Очнись ты уже!
— Если его отпустят, я убью его… — Шумно выдыхает друг, хватаясь за голову.
Отец Элли возвращается с телефоном в руке, прижатым к уху:
— Да? Но как… Да… Что?
Я понижаю голос, чтобы он не услышал:
— Уже отпустили. Или что, ты думаешь, у Бобби не получится отвертеться? И пока вопрос решается на местном уровне, все карты на руках у шерифа. Чтобы добиться справедливости, придется вскрыть осиное гнездо, а это весь полицейский участок, все эти чертовы отморозки и взяточники! Никто на это не пойдет!
— Ничего не понимаю… — Бормочет мистер Кларк, откладывая в сторону телефон. — Это не он, не Бобби. Мне сказали, что результаты не совпали. Но как?
Я перевожу взгляд на Майкла и развожу руками:
— О чем я тебе и говорил.
— Нужно еще раз поговорить с Элли, может она что-то перепутала…— Дрожащими руками Майкл проводит по лицу.
— Да. Если тебе надо, разговаривай. — Цежу сквозь зубы. — А я пошел.
— Джимми, стой! — Друг догоняет меня. — Может, действительно какая-то ошибка? Нужно во всем разобраться.
Останавливаюсь и качаю головой.
— Ты жди, пока во всем разберутся, ладно? А мне пора. — Машу рукой мужчине. — Держитесь, мистер Кларк!
— Куда ты? — В спину.
— Останься с ним. — Прошу.
— Стой. — Майки догоняет и разворачивает меня.
Его глаза буравят мое лицо. Он видит меня насквозь.
— Я с тобой.
Перехватываю его руки.
— Ты же понимаешь, что я не разговаривать с ним собираюсь?
Кивает.
И мы спешно идем к машине.
— Куда? — Спрашивает, заводя мотор.
— Сначала ко мне.
Заезжаем ко мне домой. Отмахиваясь от вопросов матери, достаю из шкафа биту, заворачиваю в футболку и выношу из дома. Кладу в багажник и сажусь обратно на пассажирское, рядом с Майки.
— Не натвори глупостей, сынок, — просит мать, наклоняясь к окну.
— О чем ты, ма? — Горько смеюсь я и прошу Майки скорее трогать с места. — Все будет хорошо.
Когда мы отъезжаем достаю из кармана старенький кастет и отдаю другу.
— Зачем это? — Ворчит.
— На всякий случай.
Берет и торопливо прячет в карман джинсов.
— А это? — Он косится на то, что я вынимаю из-за пояса брюк.
Большие садовые ножницы с ржавыми лезвиями, бережно обмотанные платком-банданой. Разворачиваю ткань, достаю их и кручу перед глазами:
— Нужно будет кое-что укоротить.
Майкл
Ждем в машине битый час возле дома Андерсонов. Джимми курит одну сигарету за другой, а я нервно сжимаю в кармане кастет и кусаю губы.
— Чего мы ждем? — Спрашиваю. — Ясно же, что дома его нет. Только мамашка в кухне дежурит, больше нигде свет не горит.
— Если он где-то отдыхает или прячется под крылом у папочки, то все равно вернется домой. — Друг стряхивает пепел и снова затягивается.
Я утыкаюсь взглядом в длинную желтую тень, скользящую по траве и прячущуюся в темноте. Похоже, что кроме хозяйки в доме, и правда, никого нет.
— И что мы будем делать, когда он придет? — Интересуюсь. — Выловим его возле его собственного дома во дворе? Или ворвемся внутрь, в его спальню? Что ты, вообще, на хрен, собираешься делать с ним?
— Точно не по голове гладить. — Джимми отбрасывает сигарету и закрывает окно. — А ты?
— Что я?
Его взгляд, погруженный во мрак салона, блестит злым огоньком.
— Да, да, ты. Разговоры с ним разговаривать предлагаешь?
Замолкаю. Пытаюсь прислушаться к своей душе. В ней лишь отголоски горечи, а вот разум заволокло неистовой яростью, от которой становится страшно — если такую выпустить на волю, может случиться непоправимое.
— Не знаю. — Признаюсь. — Боюсь даже думать об этом. — Вздыхаю и с трудом подбираю нужные слова. — Я думаю, что нам нужно найти его и вывезти на какой-нибудь пустырь… туда, где мы могли бы… поговорить спокойно, без посторонних.
Джимми кивает. Его голос в ночной тишине скрипит:
— Он уничтожил ее, Майки. Понимаешь? — На его лбу множатся складки, а взгляд выглядит поистине безумно. — Наш ответ должен быть соразмерным. Если бы я был уверен, что в тюряге его каждый день будут дрючить по кругу крепкие «сестренки», то я бы собрал денег и вручил их самому лучшему адвокату штата, чтобы тот засадил ублюдка. Но суда не будет, можешь мне поверить. Или будет что-то похожее на суд, но с заранее прописанным сценарием. Поэтому мы должны сделать с ним то же самое, что он сделал с нашей девочкой.
— Да. — Выдыхаю я.
— Я пойму, если ты не захочешь. — Джимми кладет руку на мое плечо. — Знаю, что ты не из трусливых, но, если мы идем на это, то должны понимать, что нам, возможно, придется ответить потом за содеянное.
«Прощай, колледж и надежды на будущее».
— Нет, я хочу этого. — Говорю решительно и завожу двигатель.
Мой взгляд падает на лежащие между сидений ржавые ножницы, и сердце снова заходится в бешеном ритме.
— Значит, решено. Поищем его в тех местах, где он обычно бывает. — Мучительно растираю виски пальцами и сдавленно, едва слышно матерюсь.
— Спасибо, что ты со мной, брат… — Тихо добавляет Джимми.
— Угу.
Только он знает, как мне сейчас трудно. Только он знает, что я никогда бы его не бросил. Порвал бы любого за него и за нашу Элли.
Касаюсь руля, врубаю передачу, и автомобиль, как огромный аллигатор, начинает тихо красться задним ходом, отъезжая из зарослей за домом Андерсонов. Еще пару часов мы колесим по городу, проверяя все злачные места, парковки, кинотеатр и клубы, где мог бы зависать Бобби. И, конечно, находим его там, где все началось пару дней назад — в баре у Эдди.
Нам даже не приходится входить внутрь, чтобы убедиться в этом. Как раз, когда я паркуюсь под деревом недалеко от бара, он вываливает свою тушу на улицу, чтобы покурить. Выходит, шатаясь, из-под козырька в пятно света, и громко матерится — с неба уже накрапывает дождь. Проклиная погоду, Бобби отступает обратно и пытается прикурить намокшую сигарету. Удается не сразу, и это заставляет пьяного отморозка занервничать.
— Эй, ты, шлюшка! — Окликает он вдруг кого-то, неровно переступая с ноги на ногу.
Мы с Джимми открываем окна, прислушиваясь. Компания разношерстных проституток стоит поодаль, но его интересует кто-то совсем другой, находящийся в противоположной от них стороне.
— Это ты мне? — Слышится звонкий голосок.
Он кажется мне очень знакомым. И не зря. Через пару секунд от стены отделяется тень — это Мэгги. Она как раз закончила смену и вышла, чтобы направиться к своему старенькому Шевроле, когда Бобби перегородил ей дорогу.
— Тебе, фигуристая! — Он подходит ближе и присвистывает. — Малышка, когда же ты успела так похорошеть?
— Слышала у тебя проблемы, Бобби? — Ее голос звучит решительно и с насмешкой.
У меня перехватывает дыхание.